возложили.
— Сколько пафоса, — невольно вырвалось у меня.
— Королевская свадьба, что ты хочешь?
Коляска, в которой ехала венценосная пара, было ещё далеко, но платье невесты Теодоро, светло-голубое, с жёсткими кружевными воротником и манжетами, уже можно было разглядеть, чем я и занялась, придя к выводу, что моё, в котором я чуть не рассталась с головой, выглядело куда лучше. Можно сказать, в нём я больше походила на принцессу, чем невеста Теодоро. Лишь после этого я перевела взгляд на её лицо и удивлённо выдохнула:
— Она же не Сиятельная.
— А ты не знала? — в свою очередь удивилась сеньора Лусеро. — Про это столько говорили. Слишком много противников этого брака было, но сторонники победили.
— Почему?
Я не отрывала взгляда от пары и начинала понимать, почему сеньора Лусеро говорила с такой тоской о несбывшихся надеждах: рядом с Теодоро симпатичная девушка казалась бледной молью рядом с тропической бабочкой. Такой союз выглядел противоестественным.
— После смерти короля Теофрении страны будут объединены. Это выгодно и нам, и им.
— Нам-то понятно, а им почему?
— Как почему? А влияние Сиятельного монарха на подвластную землю?
— Там Сиятельных аристократов не хватает?
Я внимательно выслушивала ответы сеньоры Лусеро, а сама не отрывала взгляда от Теодоро. Он приветственно улыбался подданным в одну сторону, невеста не менее приветственно — в другую. Между ними словно стояла стена, незримая, но оттого не менее прочная. Они не выглядели счастливой парой. Да что там — они вообще парой не выглядели.
— Не хватает. В Теофрении их выбили, — подтвердила сеньора Лусеро. — С тех пор они постоянно страдают то от неурожаев, то от наводнений. Месть Двуединого.
— Скорее, других Сиятельных, чтобы прецедента не было, — возразила я.
— Нет, милая, именно Двуединого. Кровь Сиятельных тесно связана с их землёй, это даже маленькие дети знают.
Я чувствовала её взгляд на своём виске, тяжёлый взгляд человека, подозревающего обман.
— Я говорила, что после пребывания в королевской тюрьме у меня в голове обнаружился блок, я не помню иной раз простейших понятий.
— Но как можно забыть базовые вещи?
— Я могу только радоваться, что не разучилась есть и дышать, а то с Бласкеса бы сталось лишить меня и этого. Хотя специалисты утверждают, что это не он.
— Селия, — бросила сеньора Лусеро. — Точно она, больше некому. И специалистов наверняка своих прикормленных приглашала?
И столько было убеждённости в её голосе, что я чуть сама не поверила в эту версию, хотя точно знала, кто это сделал и зачем.
— Один — да, был от неё. А второго привёл Его Величество Теодоро.
Словно услышав своё имя, король повернулся и недоумённо начал водить глазами по стороне своей невесты, напрочь её игнорируя. Это выглядело даже неприлично. Но народ с этой стороны словно обезумел: в коляску летели охапки цветов, которые чуть не вынесли теофренийскую принцессу на мостовую. Улыбку её, которая и раньше казалась протокольной, сейчас стала совершенно вымученной. Принцесса что-то сказала Теодоро, тот напоследок мазнул по стене нашего дома взглядом и неохотно отвернулся. Невесте он так ничего и не ответил.
Глава 23
Кортеж проехал, оставив за собой месиво из раздавленных цветов. Почему-то стало жалко не только их, но вообще всех: и себя, что так бездарно трачу выданную новую жизнь, и Теодоро, который жертвует собой ради объединения стран, и принцессу сопредельного государства. Принцессу было особенно жалко, при других вводных она могла бы рассчитывать на счастье в браке: красивая, хорошо воспитанная, умеющая держать себя на публике — но в паре с Сиятельным она терялась, становилась чем-то незначительным, не заслуживающим не только монаршего внимания, но и народного.
— А как же дети? — неожиданно даже для себя спросила я.
— Ты про Теодоро? — уточнила сеньора Лусеро. — С высокой вероятностью у них могут родиться Сиятельные. В любом случае наследовать будут только они. Это записано в брачном договоре, если ты вдруг не знала. Наши доны затребовали это обязательным пунктом. Им невыносима даже мысль, что они могут оказаться во власти обычного человека.
— Меня мало интересовал чужой брачный договор. Беспокоиться пришлось, чтобы свой собственный не появился. Точнее, он появился, с графом Нагейтом, но король в конце концов передумал.
Решил не делать всех вокруг несчастными, раз уж самому не повезло. Впрочем, в королевских браках везение — понятие относительное. Не повезло с супругой, зато повезло с землями. Глядишь, потомок Теодоро объединится ещё с кем-нибудь, а там и до империи недалеко. Империи, в которой я почти никаких прав иметь не буду. Мысль резко перестала нравиться.
— Граф Нагейт — не такая плохая кандидатура, — заметила Сеньора Лусеро. — Молодой, богатый, красивый.
— Это он-то молодой? — скептически спросила я. — Он уже успел одну жену угробить.
— Это случайность.
— Не хочу стать закономерностью, — отрезала я. — Тётя Исабель, вот вы прекрасно обходитесь без мужа: красивая, независимая.
— Но одна, — она вздохнула и в голосе была такая неизбывная тоска, что мне её тоже стало очень жалко, но я всё же ответила:
— Это был ваш выбор, сеньора.
— Мой выбор? Ты шутишь? Кто бы дал мне его сделать? — проворчала она. — Хочешь пойти по моему пути?
— Почему бы нет? Это интереснее, чем падать с лестниц со смертельным исходом.
Она рассмеялась.
— Кажется, мне не удастся убедить тебя вернуться.
— Разговорами меня не убедить, только силой, — ответила я. — Надеюсь, в ваших планах этого нет?
— В моих планах нет подарка Селии. — По её губам скользнула неприятная усмешка. — Может, ты пока не знаешь, но из бывших подруг часто получаются злейшие враги. Не могу сказать, что я Селии враг, но и добра ей не желаю.
Что же такого случилось в тот далёкий день, что сеньора Лусеро так и не смогла это отпустить? Понятно, что на прямой вопрос она не ответит, но можно попытаться выяснять не совсем в лоб.
— Вы сказали, что она очень изменилась. В чём это проявилось?
— Её перестало интересовать всё, не касающееся семьи Эрилейских. — И резко обрубая все дальнейшие вопросы, она спросила: — Что собираешь делать дальше?
— Для начала схожу в библиотеку. Есть же в Труадоне публичная библиотека?
— Есть.
— Так вот, схожу туда и изучу информацию про