и комиссии Совета Безопасности, а также готовилось усилить военные действия против партизан.
Продолжение той же кровавой политики греческого правительства было настолько очевидным, что Совет Безопасности принял специальное решение, уполномочивающее комиссию ООН в Греции потребовать прекращения расстрелов людей, которые должны дать показания в качестве свидетелей. Выступая в Совете Безопасности в поддержку этой резолюции, советский представитель А. А. Громыко заявил: «В момент, когда комиссия ООН выполняет свою работу, падают головы людей, которые защитили основные права свободы и демократии».
Но и решение Совета Безопасности не остановило расстрелы. Это вынудило патриотов действовать самостоятельно. В ночь на 13 февраля подразделение ДАГ численностью 150 человек вступило в г. Спарту и освободило из тюрьмы обреченных на казнь 176 заключенных, среди которых было 6 женщин, а также 62 ссыльных.
Это событие вновь показало растущие силы и возможности ДАГ и вызвало очередной приступ ярости у реакционеров. Вместе с тем активные действия партизан на юге страны были еще одним неопровержимым свидетельством клеветнического характера обвинений греческого правительства в адрес «северных соседей», подтвердили национально-освободительный характер народного движения в Греции.
Доказательство тому дали и последующие дни. 17 февраля комиссия Совета Безопасности заслушала сообщение представителей ЦК ЭАМ. Они вручили ей меморандум, излагающий точку зрения греческих левых партий на причины беспорядков в стране, а также приложение к нему — сборник документов на 300 страницах. На следующий день перед комиссией выступили представители ВКТ, партии ЭЛД и левых либералов, единодушно подтвердившие, что тревожное положение в Греции — результат вмешательства англичан и нарушения правыми Варкизского соглашения.
В своих выступлениях левые лидеры нарисовали потрясающую картину произвола реакции. «Правительство Цалдариса, — говорил секретарь ВКТ Папаригас, — незаконно распустило руководство ВКТ, избранное на VIII съезде, в котором участвовали делегаты от 1350 профсоюзов, насчитывающих 258 839 членов, и назначило вместо него квислинговцев вроде Волотаса, пропагандировавшего во время оккупации речи Гитлера». Далее он привел многочисленные факты убийств бандитами и правительственными органами профсоюзных деятелей страны, массовых увольнений рабочих и служащих на основе так называемого закона «Об оздоровлении служб».
Резкой критике подверг деятельность послевоенных правительств и лидер ЭЛД Циримокос. «После декабря 1944 г., — сказал он, — правые преследовали лишь одну цель: реставрацию монархии огнем и железом, подавление сопротивления демократических сил. Если выполнение Варкизского соглашения привело силы Сопротивления к разоружению, то правые нарушением этого соглашения упрочили режим тирании. Лидеры партизан были осуждены, как агенты врага, поскольку было объявлено, что их национальная деятельность якобы нанесла ущерб военным планам союзников… Само движение Сопротивления считается преступлением, словно в страну вернулись немцы».
Эти прозвучавшие на весь мир разоблачения, как и события в г. Спарте, не на шутку обеспокоили Лондон.
Смятение вызвало у английского правительства и сообщение о том, что одна из трех групп, на которые разделилась комиссия Совета Безопасности для лучшего проведения расследования, отправилась к штабу ДАГ, чтобы встретиться с Маркосом, а другая — на остров Икария, где находились политические ссыльные. Греческие власти немедленно предприняли попытки помешать представителям ООН в осуществлении этого плана.
Опасность разоблачения действительной роли английской политики в Греции представлялась британскому правительству все более реальной. Но сущность проблемы, возникшей тогда перед правящими кругами Великобритании, далеко не исчерпывалась подобными опасениями. Она заключалась также не только в неспособности проанглийских реакционных группировок Греции справиться с растущими силами патриотов. Острота ситуации дополнялась тем, что британский империализм, переживавший резкий упадок, видел и свое собственное бессилие в борьбе с греческим народом.
Как известно, после войны капитализм оказался не в состоянии воспрепятствовать возникновению мировой социалистической системы. Не смог он помешать и бурному росту национально-освободительного движения в зависимых и колониальных странах. В результате этих всемирно-исторических процессов наступил, по словам английской публицистки А. Уайт, «момент потенциальной революции во всей Европе и на Востоке».
Распад колониальной системы империализма нанес сильный удар по экономическим и политическим позициям Англии, резко сократил ее сферу эксплуатации мировых ресурсов. Провал попыток британского империализма подавить силой национально-освободительное движение заставил английские правящие круги отказаться от политической власти в Индии, Индонезии, Бирме и на Цейлоне. Насколько вынужденным было это решение, видно хотя бы из того, что, например, в Индонезии потерпела поражение 100-тысячная британская оккупационная армия, поддерживаемая флотом и авиацией. Такая же неудача постигла впоследствии английских колонизаторов даже там, где в рассматриваемое время они еще пытались силой удержать свое господство, например в Малайе.
Крупные колониальные потери Англии сопровождались ослаблением ее экономических и политических позиций в Европе, растущей зависимостью от Соединенных Штатов, в пользу которых изменилось соотношение сил внутри сузившейся капиталистической системы. Только в оплату военных поставок Великобритании пришлось передать США многие свои экономические позиции на Европейском, Азиатском и Американском континентах. Государственный долг Англии к концу войны достиг 21 473,1 млн. фунтов стерлингов, т. е. увеличился по сравнению с 1939 г. почти втрое.
Поскольку главным ее кредитором являлись США, то американские монополии, спешили воспользоваться этим для дальнейшего захвата английских позиций в различных районах мира.
Решительный шаг в этом направлении был сделан еще в конце второй мировой войны. 21 августа 1945 г. Вашингтон объявил, что США прекращают поставки по ленд-лизу и тем самым потребовал от Англии оплаты наличными за поставляемые ей товары. В условиях острого дефицита английского платежного баланса это был тяжелый удар по Великобритании. Д<ак писала тогда английская «Рейнольдс ньюс», он вытекал из намерения США взять под свой контроль основные международные рынки с целью «установления собственного экономического господства в мире».
Не касаясь в целом англо-американских противоречий, следует подчеркнуть, что они неизбежно должны были привести и к соперничеству между двумя империалистическими хищниками в вопросе о том, кто из них будет господствовать в Греции.
Британские правящие круги, как мы видели, не брезговали никакими методами для подавления греческого национально-освободительного движения, ставившего целью завоевание свободы и независимости своей страны. Но в условиях упадка английского империализма эта задача становилась все менее реальной. В то же время США явно уже не хотели довольствоваться ролью опоры Англии в ее политике в греческом вопросе. Программа захвата Соединенными Штатами мирового господства включала и овладение Грецией в качестве антикоммунистического «восточного аванпоста» в Европе.
Таким образом, английские усилия удержаться в Греции, с одной стороны, наталкивались на растущее сопротивление прогрессивных сил и мировой общественности, а с другой — сопровождались попытками остановить проникновение в эту страну американского соперника. Но в Лондоне все яснее видели, что и в том, и в другом направлении британская политика не достигает цели. Вынужденное еще в конце 1944 г. прибегнуть к американской помощи в борьбе с народными массами Греции, английское правительство и в дальнейшем оказалось не в состоянии самостоятельно продолжать
