с чистого листа. Учесть ошибки. Жаль, что это невозможно. Точнее, неприемлемо для него, ведь с Семенем Хаоса действительно невозможных вещей для него почти не было.
Лингмар, старший наставник академии, недавно принес обнадеживающую весть. От Семени можно избавиться. Пусть только на время. Но это была очень хорошая новость. Лингмар был напуган из-за смерти одного из ученых и упустил важную вещь. Теперь двое опытных носителей Семени могут проводить опасные эксперименты. Если что-то пойдет не так, один из них просто заберет на время Семя другого. И в итоге эксперимент лишится подпитки. Лингмар умчался, увлеченный идеей, а Один задумался.
О самом способе он знал раньше и даже использовал его. Вот только сначала он не думал, что этот способ ему пригодится здесь, где он должен был быть единственным носителем Семени Хаоса. А потом он просто забыл о таком способе контролировать Семя.
А ведь это выход.
Такой соблазнительный.
Такой желанный.
Просто уйти. Если, лишившись поддержки Семени, старый ученый умер, то что случится с ним? Тихо умереть, уйти, больше не отвечать за все ошибки этого мира. Один задрожал. О, это был огромнейший соблазн!
Вот только Семя останется без присмотра. Рано или поздно они заиграются, и случится катастрофа. Мир рухнет. Один задрожал еще сильнее.
Но ведь мир уже рухнул, возразил Один сам себе. Он уже зашел в дебри, куда не должен был заходить. Скоро начнется революция и гражданская война. Он чувствовал это. Погибнут сотни тысяч. И в этом будет виноват он. Один только он.
Один вновь задрожал, думая о таком сладком небытие без боли и ответственности. Задрожал, но все же пересилил себя. Пока он все еще в ответе за этот мир.
Часть четвертая
Штурм
Глава 1
Парин. Адъютантская должность
В жизни Парина в который раз наступил понедельник. Они сидели на стене возле Врат Илаима. Северяне отошли, скорее всего, дожидаться тяжелую артиллерию для серьезного штурма. Рядом ходили дозорные, а Ацелий и Парин расселись около одной из бойниц в окружении пяти бутылок вина. Претор-легата такие условности, как устав и постовая служба, не смущали вообще, ведь они не имели отношения к тактике. «Расставить дозорных может любой идиот, например, наш легат», – любил повторять он.
Когда первая бутылка показала дно, Парин был уже навеселе, сказывалось пиво, выпитое чуть ранее в таверне. Он расчувствовался и начал сыпать благодарностями.
– Спасибо, вы поверили в меня там, где другие отказались. Если бы не вы… Я бы не жил дальше с позором от отстранения из оруженосцев… Калека… Без цели в жизни… Трус… Спасибо вам! – Он еще не дошел до той стадии, чтобы язык заплетался, но был к ней позорно близок. Ацелий криво усмехнулся. И больше вино юноше не предлагал.
– Зря стараешься, мой маленький зайчик. Ты бы и так нашел себе место. Впервые попав в военный лагерь, ты уже знал больше, чем большинство бездарей в армии. Умел думать, принимать решения, импровизировать. Тебе нужно было только одно – уверенность в себе и умение постоять за себя. Помни, чем жестче ты себя ставишь, чем насмешливее говоришь, тем больше шанс, что высказанное тобой мнение не забудут. Иди спать, малыш, а я еще посижу…
Покачиваясь, Парин ушел. Он обернулся и увидел Ацелия, опершегося на парапет и высунувшегося из бойницы с бутылкой в руке. Именно таким его и запомнил Парин на всю жизнь.
На следующий день, несмотря на легкую головную боль Парина, они инспектировали стену у Врат Императора после ложного штурма. Ацелий, как всегда, был бодр, собран и едок на язык.
До обеда они завершили инспекцию стен и когорты, после чего направились по стене к Вратам Илаима. Они решили, что перекусят в столовой пятой когорты, которая была расположена у самых ворот. Именно тогда Парин и заметил, что из леса появляются шеренги северян. Их было много, и они стягивали силы к отрезку стены между Вратами Илаима и Вратами Императора, чуть ближе к первым. Ацелий остановился и долго смотрел на строй северян.
– Ничего не понимаю, подтянуть пушки за столь малое время они не могли. Карин, мой изворотливый змей, быстро предупреди легата о концентрации вражеских сил. Дай рекомендацию стянуть резервы и заполнить улицы диагонально от Лесных Врат к южной части набережной Меридиана. Мы во что бы то ни стало должны обезопасить мост Вестника. Если они прорвутся к нему и отрежут нас от Маленького города, будет бойня.
Карин отдал честь и побежал к лестнице, ведущей со стены. Парин и Ацелий наблюдали за войсками, разворачивающими ряды.
– Я сегодня плохо вижу или это стяги Кимбера? – тихо спросил Ацелий.
– Да. Похоже, стальные Волки, почти что гвардия.
– Боги! Это очень плохо. Я надеялся, что они задумали устроить демонстрацию и пустить под нож остатки баронских дружин. Но если на острие пойдут Волки… Значит, та пакость, которой я так боялся, не за горами. Что это там?
– Кажется, пленные, связанные. – Парин помрачнел. Вероятно, их ждет неприятное зрелище, северяне будут требовать открыть ворота, угрожая жизням заложников. Низко. Но почему они тогда концентрируют войска не у ворот? О боги! Что они творят!
Каждого солдата Империи обступили трое магов. Их ножи блеснули в свете солнца, и тугие фонтаны крови ударили вверх. Ацелий повернулся к Парину.
– Мальчик мой, беги к Амброзию. Он должен быть готов к любым неожиданностям! К любым, слышишь?!
Парин кивнул и побежал, чуть не упав с лестницы и проклиная строителей, которые устанавливали перила только с правой стороны. Он отбежал от стен примерно на километр, углубившись в узкие улочки, когда это произошло. Парин как раз запыхался и остановился передохнуть, повернувшись лицом к стене, согнувшись и упираяся рукой в колено. Вспышка света ослепила его! А когда он проморгался, стены и всех, кто на ней находился, не было. Судя по всему, более чем километровый участок стены сгорел. Воздух над местом, где ранее возвышалась двадцатиметровая толстая крепостная стена, дрожал безумным маревом. Парин в шоке не мог шелохнуться. Ведь там остался Ацелий! Туда от Врат Илаима стянулась целая когорта, ожидающая штурма! От осознания на глаза навернулись слезы. Парин всхлипнул, но потом вспомнил последние слова претор-легата и, развернувшись на месте, побежал дальше искать легата.
Амброзия он нашел спустя двадцать минут безумного бега на площади Империи, одной из крупнейших площадей Нижнего города. Хриплым от бега и комка в горле голосом Парин выпалил:
– Противник неизвестной магией уничтожил участок стены как минимум в один километр длиной. На стене располагалась пятая когорта в полном составе. Выживших быть не может. Шестая и десятая когорты шли к месту предполагаемого штурма, об их потерях доложить не могу. Нужно срочно готовить подступы к этому участку стены для обороны улиц! В авангарде идут Волки Кимбера.
– О, сожри их души! Срочно ко мне трибунов всех когорт резерва! Сколько у нас времени?
– Не знаю… Стены сгорели, судя по всему, до основания. Вряд ли штурм возможен в ближайшие полчаса, если только их маги не остудят плацдарм. А они остудят. Претор-легат отдал распоряжение готовиться к любым неожиданностям.
– Где Ацелий сам?
Голос Парина совсем исчез. Он сжал кулаки и прохрипел совсем тихо:
– Был на стене…
Амброзий побледнел, а потом схватил Парина за плечи.
– Тогда слушай сюда, пока император не назначит нового претор-легата, ты исполняешь обязанности старого лиса! Отставить нюни, за упокой его души выпьем позже! Ацелий говорил, что ты умный парень, вот и думай! Чего нам ждать и что делать! Пригодятся любые идеи!
Парин кивнул слабо. Потом сжал губы и отдал честь левой рукой.
– Приказ понял!
Он отошел от общего гама развернувшегося стихийно на площади с фонтаном штаба легиона. Где легат, там и штаб. К Парину подошел Карин.
– Я… Пенек тоже был с претор-легатом?
Парин вспомнил болтливого солдата, показывавшего ему город в первый день адъютантской службы вместе с Карином. Эти двое везде
