— Насчет детей я вас понимаю прекрасно. — Вадика вернул в реальный мир голос Николая, который, кажется, подвел наконец встречу к запланированному финалу. — У меня самого наконец-то родился сын. И сейчас я бы хотел показать вам, господа депутаты, главную драгоценность семьи Романовых.
Из боковой двери показалась императрица со спящим младенцем на руках. Ее, недобро поглядывая на народ, сопровождал дюжий матрос, который был выбран на роль «дядьки» наследника. По рядам депутатов прошел легкий восхищенный шепоток. Дети вообще умилительны, когда спят, а знать, что ты ПЕРВЫЙ вне Зимнего дворца, кому показали наследника престола… Вся депутация в едином порыве рухнула на колени перед будущим повелителем России, уютно посапывающим на руках у матери.
— Перед вами, господа мои, будущее России, — шепотом произнес Николай, несмотря на недовольный взгляд шикнувшей на него Аликс. — Я уверен, что у большинства из вас дома тоже есть такие же кусочки будущего. И ради них мы должны при нашей жизни сделать Россию лучшей страной для жизни из всех, что только есть на Земле. И все, кто захочет нам в этом помешать, должны будут уйти с нашего пути. Или мы их просто сметем. А теперь идите и расскажите народу обо всем, что вы тут видели и слышали.
Вадик был в принципе доволен тем, как прошла встреча Николая с выборными, но в душе остался какой-то непонятный осадок. Что-то в поведении царя не давало покоя уже ставшему неплохим знатоком характера Николая Вадику. Уже провожая депутацию к выходу из дворца, Вадик вдруг понял, что именно его насторожило. Взгляд Николая в тот момент, когда тот говорил о «сметенных с нашего пути врагах», был направлен на него.
Эпилог
1 АПРЕЛЯ 1909 г. ПОМЕСТЬЕ КОНТР-АДМИРАЛА РУДНЕВА
Хмурое питерское утро только начало пробиваться через тюль занавесок, когда сквозь сон до контр-адмирала флота Русского Императорского флота Всеволода Федоровича Руднева донеслись звуки музыки. Раздраженно перевернувшись на другой бок, он, не открывая глаз, проворчал что-то про «кретинов, не дающих выспаться старым заслуженным людям». Еще пару минут, по-прежнему с закрытыми глазами, он сквозь сон насвистывал в такт смутно знакомой мелодии. Чуть погодя в памяти всплыли и слова, и все еще окончательно не проснувшийся Петрович стал напевать бессмертные строки:
Smoke on the water!
The fire in a sky!!![38]
Но дойдя до придурка с огнеметом, он рывком проснулся, сел на кровати и замотал головой. Да, столь явственные сны из будущего (бывшего для него прошлым) ему не снились уже пару лет. Какой еще «Дым над водой» в Питере начала XX века? Хотя он готов был поклясться, что слышал электрогитару наяву, приснится же такое…
Споря с полусонным мозгом, до ушей снова донеслись бессмертные гитарные рифты. Ничего не понимающий Петрович окончательно потерялся в мыслях и временах. Если все ЭТО ему приснилось, и «Варяг», и Русско-японская война, то… Почему борода все еще на месте? Откуда взялся опять ноющий к вечному питерскому дождю шрам на ноге? И почему он, черт побери, проснулся в своей «трехспальной» кровати и у изголовья стоит наполненный со вчерашнего вечера, но так и недопитый стакан с Шустовским коньяком? Но если он действительно находится в 1909 году, какая сука тут может играть ЭТО? Да еще и на ЭЛЕКТРОГИТАРЕ???
Судорожно вылив в рот содержимое злополучного стакана, Руднев почти не почувствовал вкуса. По-прежнему сжимая в правой руке граненое доказательство его нахождения в 1909 году, адмирал на подгибающихся ногах направился к двери. Из-за изделия питерских краснодеревщиков продолжали доноситься столь «несвоевременные» переливы электрогитары. Взявшись левой рукой за ручку двери и вдохнув пару раз, чтобы успокоиться, Всеволод Федорович РудневПетрович Карпышев решительно распахнул дверь.
Послесловие
ДВА АДМИРАЛА
«…Теперь, если не возражаете, господа, обратимся к более общим итогам этой войны. Ведь на войне сама война — это все же не главное. Война не только смертельный экзамен для всех начиная от матроса или солдата и заканчивая руководством страны, да и всей страны в целом. Это серьезнейшая школа, в которой происходит такое же тотальное и невиданное по интенсивности в мирное время обучение. Если война краткосрочная — недели или в крайнем случае месяц-другой, — итоги этого обучения проявляются уже в дальнейшей, послевоенной жизни и в новых войнах. И обычно интерпретируются ошибочно или с запозданием, ибо любая следующая война не похожа на предыдущую. Сравните хотя бы две последние войны, в которых участвовал японский флот, против Китая и России.
Если же война затягивается хотя бы на полгода — весьма важным фактором становится способность всего военного (да и всего государственного) организма учиться „на ходу“, как на своих ошибках и достижениях, так и на ошибках и достижениях противника. Тот, кто сделает выводы из ошибок быстрее, быстрее перестроит свой образ действий по наиболее эффективным образцам — тот и выйдет в этой войне победителем, невзирая, быть может, и на не вполне удачное начало. Но такая перестройка требует ломки закостенелых представлений, смелости ума и быстроты реакции.
Хрестоматийным является пример блокады Императорским флотом гавани Порт-Артура — без сомнения, гениальный адмирал Того, достойный и заслуживающий всяческого уважения противник, сделал из блокирования фарватера Чемульпо совершенно правильный вывод — и ценой жертвы „Фусо“ практически парализовал деятельность главной военно-морской базы противника — русской базы — более чем на месяц. А учитывая успешную вследствие этого десантную операцию, и на более длительный срок. С другой стороны, русское командование только по ходу войны осознало всю важность наличия на театре военных действий должного судоремонтного потенциала. Вполне вероятно, что на итоги войны оказали влияние даже не столько исход сражения в Желтом море или крейсерские операции нашего флота по нарушению снабжения японских сухопутных сил. А такие на первый взгляд незначительные и половинчатые события, как ввод в строй порт-артурского дока, прибытие плавмастерской „Камчатка“ и частичные успехи по наращиванию судоремонтных мощностей Владивостока. Ведь несмотря на всю скудость принятых мер, именно они дали возможность Российскому флоту после тяжелых боев конца 1904 года восстановиться в достаточно быстром темпе для продолжения тех самых крейсерских операций.
Тот факт, что успехи в морской войне невозможны без должного обеспечения, и был одним из главных уроков, преподнесенных Японским Императорским флотом Флоту Российской империи. Замечу, я сознательно не касаюсь традиционных комплиментов стойкости и мужеству японских солдат, матросов и офицеров. Мужество — основа войны, сторона, лишенная мужества, проигрывает еще до начала войны. Но в войне длительной, когда мужество одной стороны сталкивается с мужеством другой, именно умение сначала приспособиться к войне, а потом приспособить, переломить ее ход под себя и является главным слагаемым победы.
Почему в общем-то небольшой уголок одного-единственного из шести континентов — я имею в виду Западную Европу и Великобританию — на протяжении вот уже половины тысячелетия является безусловным законодателем военных мод? Именно по этой причине. Европейцы поставили во главу угла рационализм, умение анализировать и изменять свой modus operandi в соответствии с изменившимися условиями. И в результате, даже сталкиваясь с сильнейшим по численности и ресурсам противником, в Средней Азии, Китае и Америке неизменно оказывались победителями. И Россия, и Япония не принадлежат в полной мере к европейской цивилизации. Однако и Россия во времена Петра, и Япония во времена не столь давние совершили громадный рывок, приняв именно этот, рациональный подход к экономическому, общественному и военному развитию. Значит ли это, что Европа, европейская военная наука, европейская общественная мысль являются эталоном, которому следуют и должны следовать все прочие?
