общаковую жрал мимо бродяг обычных это я лично видел. И хрена мне твои смотрящие‑глядящие?
– Второй раз заедешь, на подольше, поймешь, – бросил таксист, садясь в свою «шоху», – а мне ехать надо, вон, клиент вышел…
К машине быстрым шагом, почти бегом, перемещался тот самый барыга, осчастлививший Бобикова коробком анаши. Он протиснулся между Харламовым и Малыгиным и хотел, было, открыв дверцу, сесть на заднее сиденье. Не успел.
Леха, не отдавая себе отчета, схватил «пушера» сзади за капюшон и с силой дернул. Тот, потеряв равновесие, смачно шлепнулся на задницу.
– Вставай, дилер сраный! – Леха поддернул на себя упавшего, – расскажи, кто ты, чей ты и с какого хера наркотой банчишь?
Харламов, сначала не понявший элементов хулиганства в действиях всегда спокойного Малыгина, услышав про наркотики, дернул паренька за шею с такой силой, что тот подлетел словно гимнаст на батуте.
Таксист, выскочив из автомобиля заблажил:
– Харлам, вы чего беспределите!? Опять за старое взялся?!
– Завали хлебало! – рявкнул Харламов, – пока головой в асфальт не воткнул!
Попытавшийся вписаться, водила резко тормознул, беспомощно оглянулся на замерших коллег по бизнесу и потрусил в сторону входа в клуб.
– Ты от кого здесь, псина? – Харламов прижал задержанного к машине, – чего‑то полгода назад я твоего хлебальника тусклого не видел. Малыга, знаешь его?
– Сегодня первый раз срисовал, – Леха внимательно вгляделся в угольки глаз, – цыган что ли?
– Я Паша… Молдован… Парни, вы чего буровите‑то? – паренек, скорее всего, ожидал расправы и, поняв, что прямо сейчас она не случится, попытался вступить в переговоры, – вы ж не мусора, правильно? А с остальными у меня всё ровно…
– С кем у тебя ровно?! – рыкнул Харламов, – с Минздравом?
– Со всеми. Макар добро дал, на общее нормально уделяем, людей правильных греем и, вон, с вашими, – он кивнул куда‑то за спины парней, – б ез геморроя…
Друзья обернулись. Миша Шулимов, а с ним и целая группа поддержки, причём не из числа охраны, решительно приближались к парковке. Таксист семенил сзади.
– Харлам, ты достал реально уже! – раздраженно воткнул Миша, – выпил лишнего после тюряги и на подвиги потянуло?!
– А тебя на бизнес? – всем корпусом развернулся Дмитрий, – н ормально поднимаешь?
Он дернул за ворот Пашу Молдвана. Тот сжался словно резиновая лодчонка между Сциллой и Харибдой. «Быки» встали по бокам, не решаясь без команды на активные действия.
– А чего ты всё чужие деньги‑то считаешь? – чуть сбавил обороты Михаил, – бомбилы отстёгивают за аренду, всё по понятиям…
– Я не про бомбил, – Харламов тоже сбавил тон, – я про этого травокура сраного. Прямо в клубе дурь толкает!
Миша подошел вплотную к Молдовану, вперился в него глазами. Знакомый Малыгину холодный взгляд словно ома‑зал лицо нацмена колким краем ледяной глыбы.
– Давай его сюда, – взял он за рукав, прижавшегося к кузову торговца, – мы растележим с ним…
– Давай, – Харламов придержал за второй рукав, – но сначала пусть он Макару своему сраному наберет и сюда вызовет, чтобы этот арестант порядочный за барыжью тему вписался, если долю с неё получает.
– Ты бы такими словами аккуратнее бросался… – вдруг осмелел Молдован, – за такое и спросить могут…
– Тебе вафельник открывать не разрешали! – Харламов сжал предплечье оппоненту так, что тот взвыл, – это для вас, шестерок, он авторитет, а для меня чмо! Я с него ещё за своё спрошу, мразь!
Он оттолкнул Пашу в сторону Шулимова, тот передал его сопровождающим. Таксист, разинув рот, смотрел на происходящее.
– Всё, Димон, хорош, – Михаил протянул руку для прощального рукопожатия, – уезжайте уже. Малыга, забирай его, девчонок берите, а то вы точно на головняк расканителитесь… На хер это вам надо?
Он говорил вроде бы и участливо, но всё же Лехе слышалась едва уловимая фальшь в правильных фразах.
– С барыжкой мы разберемся, – продолжал увещевать Миша, – с колобановскими разрулим, за стол платить не надо. Вот, такси… Бобер, отвези парней, куда скажут!
Бомбила услужливо закивал и бросился открывать дверцу.
– Пошел ты на хер! – Харламов захлопнул дверцу обратно, – Макара своего гребаного вози! А заодно передай, что я получу с него! Здоровьем, сука, получу!
Дмитрий яростно выкрикнул всё это в лицо бомбиле и повернулся в сторону клуба. Таксист поджал губы и, с тихой злобой что‑то бормотнув, сел за руль. Михаил, уже не зная, чего ожидать от проблемного посетителя, мотнул головой замершим чуть поодаль товарищам. Один остался с Молдованом, двое других пошли к ним. Леха, понимая, что самым вероятным развитием этого пьяного вечера, может стать жестокая драка, тронул Харламова за плечо:
– Может на самом деле в сауну поедем уже? Скоро четыре часа утра уже, там и отоспимся…
Харламов повернулся к другу, но внезапно перенес взгляд за его спину. Куда‑то в темноту запарковочного пространства. Леха не сразу сообразил, что и Миша, и подошедшие парни смотрят в одном направлении. Он обернулся. В свете уличного фонаря увидел Ольгу Фуштейн. Без привычной дорогой укладки, «боевого раскараса», в неброском пуховике. Чуть поодаль, под другим фонарем стоял её белоснежный «Мерседес‐190». Девушка тихо плакала, обнимая себя за локти. Именно это состояние так удивило всех присутствующих на парковке, доселе знавших её исключительно в амплуа «железной леди».
Харламов, дернувшись в ту сторону, остановился, но потом, мотнув головой, пошел навстречу. Молча, обнял девушку за плечи и они, выйдя из освещенного круга, направились к «Мерседесу».
«Шестерка» Бобра с пробуксовкой сорвалась с места и резко выехала на проезжую часть. Харламов, словно очнувшись, повернул голову в сторону Лехи и махнул ему рукой, приглашая к машине.
– Доберусь сам! – ответным жестом махнул Малыгин.
«Мерс» уехал. Леха остался на парковке один на один с Михаилом.
– Завтра Харлам проспится и за базар отвечать придется, – скрипнул тот в спину, – я, конечно, с Травой поговорю, но Бобер Макару все равно всю ситуацию вломит…
– Какую ситуацию? – Леха всё ещё находился под впечатлением плачущей Фуштейн, – про торчка?
– Нет, – покачал головой Шуриков, – про то, что Харлам на всю парковку петухом и барыгой Макара назвал. Да и в клубе ещё за языком не следил…
– Но он же не говорил такого! – дернулся на возможные последствия таких раскладов Леха, – за наркоту только
