Наставник, который сидел сверху на повозке. Ему было так удобнее.
Город, к удивлению Зур’даха, начался с целой цепочки небольших пещер, объединенных крупными проходами. Гоблиненок привык, что город равен большой пещере, а тут все было иначе.
Кругом сновали в заботах и работах гоблины, дроу-надсмотрщики, было очень много людей и парочка стай гноллей. Медленно они проехали с десяток подобных пещерок и оказались внутри — в основной пещере Тхер Гхола. Причем Зур’дах заметил, что пускали сюда не всех. Только бойцов и…дроу. Остальные остались в мелких пещерах.
Они спускались по небольшой горке вниз, а потом сумели увидеть часть Тхер Гхола.
— Твою мать, что они сделали с городом? — выдохнул старший Наставник.
Гоблиненок не знал как город выглядел раньше, но сейчас он выглядел….Мрачно. Очень мрачно.
В центре огромной пещеры, откуда не взгляни была видна Арена — огромный рукотворный кратер, углубляющийся в пол на несколько сотен шагов вглубь, а снизу вверх от которого терраса подобными шли огромные каменные ступени-трибуны. Там везде сновали гоблины и дроу, похоже, делая последние приготовления.
Вокруг арены было огромное пустое пространство, в несколько тысяч шагов, где вздымались странные пирамидальные сооружения высотою тридцать шагов, на вершины которых вели ступеньки. Причем, на первый взгляд располагались они хаотично.
В дополнение к этому, от пола вздымались дополнительные ряды трибун, явно предназначенные для членов Родов.
И уже за этим пустым пространством, огороженным каменным забором и кольцом стражи, начинался город.
Чем-то он напоминал тот самый город, в котором происходила Бойня. Такие же высокие вытянутые многоэтажные строения, с острыми стрелопообными крышами, примыкающие к сталактитам и сталагмитам. Словно строители старались сделать их продолжением естественного ландшафта пещеры. Но хватало и двухэтажных каменных домов, построенных вдоль восьми главных улиц. И ни одного типичного гоблинского жилища или норы в полу. Ни одного. Тут царил безупречный порядок.
Старший Наставник с удивлением разглядывал обновленный город, а дети, которые впервые его видели, просто смотрели во все глаза.
Они въехали по отдельной дороге в лагерь, где собирались все бойцы. Зур’дах вертел головой вправо-влево — город ему нравился. Он напоминал Бойцовские Ямы Айгура своей четкой схематичностью и чистотой.
Когда они выбрались из повозок и начали разминать затекшие руки-ноги, встретить их отряд вышел…молодой дроу. С ним начал разговаривать Варгус, и вот тут-то Прожора буквально заорал.
Драук…драук…драук…убить…убить…убить…
С этим огромным потоком ярости, который передавал ему паук, Зур’дах еле справился.
— Что с тобой? — спросил его Маэль, увидев побледневшее лицо друга.
— Всё…нормально… — выдавил гоблиненок, сверля глазами Варгуса и молодого дроу.
Однако, ничего не случилось. Оба дроу спокойной поговорили и вместе пошли куда-то вглубь города, а отряд прибывших детей-бойцов местная стража повела дальше.
Небольшой тоннель вел вниз…под Тхер Гхол.
Спустившись на глубину двадцати-тридцати шагов, они пошли по ровным и широким тоннелям. И дети были удивлены, потому что под Тхер Гхолом был отдельный Подземный город, в котором кипела жизнь.
— Этого тут не было…— пробормотал шедший впереди Старший Наставник.
* * *
Варгус был рад. Он покинул Бойцовские Ямы и Айгура. Покинул навсегда.
В отличии от того времени, когда он обычным дроу, теперь, будучи драуком, он не испытывал никаких чувств к Айгуру. Раньше он воспринимал его как своего воспитанника, как члена рода, которому нужно помочь, направить на путь истинный. И использовать его для того, чтобы вместе с ним вернуться вниз, на родные ярусы. Теперь же всё было иначе.
Старые цели теряли всякий смысл. Преданность Айгуру, роду, дроу — всё это было смешно. Он стал драуком и это, кроме того, что избавило его от всех клятв, изменило его сознание окончательно. С его глаз словно спала пелена, и он увидел события такими, каким они были. Роды предстали в его сознании кучкой нелепых идиотов, готовых грызть всех и вся для того, чтобы удержать власть. И всё. Они ничего не хотели, ни к чему не стремились –им нужна была власть для самих себя. Они сделали себе закрытые Ярусы, чтобы давать продвигаться в силе, во тьме лишь своим, нужным дроу — на остальных им было плевать. Они боялись остальных. Варгус вдруг четко осознал, что Роды делали их расу слабой.
А Праматерь была другой…Она любила своих созданий. Она была той, ради которой любой драук был готов отдать свою жизнь не задумываясь. Построить новый порядок, где во главе будут стоять драуки, и выживут лишь присягнувшие Праматери.
Драуки были настоящим братством. Вот это была настоящая связь, крепче чем родная кровь. Выше была только Праматерь.
Ради спасения собрата, любой из драуков не задумываясь положил бы жизнь. Потому что их сила была в единстве. А единство их основывалось на общей памяти предков и на постоянной ментальной связи друг с другом.
Когда чувствуешь мысли другого драука, когда он читает твои, а ты его, когда ваши эмоции начинают становится общими — это нечто большее, чем даже родной брат. Это настоящее родство. Именно это и ощущал сейчас Варгус.
И с огромной радостью он ощущал, что каждый день их, драуков, становится больше. И Первый драук — Джэуль тому причина. Тот, кто придумал новый способ сделать не просто драуков, а драуков, которые были на порядок сильнее, чем их древние предшественники. А значит, они теперь еще полезнее для Праматери. Они и раньше были головной болью для дроу. Сейчас же…
Варгус оборвал свои мысли и вернулся к реальности. К повозками. К хозяевам, к которым он внимательно присматривался, прислушивался, оценивал каждого, прикидывая, станет тот слугой Праматери, или послужит жертвой на пути ее возрождения.
Путь к Тхер Гхолу занял немало времени, но прошел спокойно. Да, Варгус чувствовал странные легкие уколы отдаленной опасности, но ничего серьезного. С каждым днем он все сильнее ощущал приближение к своим собратьям и они так же радовались ему.
Когда он наконец оказался в Тхер Гхоле, и повстречал одного из них, то какая-то неведомая прежде для него радость затопила всё его существо, всколыхнув всё внутри. При этом для всех остальных они всего лишь поздоровались. Но им не нужны были
