Книга Виза на смерть - Мария Шкатулова

Пока Женя ждала Гулина у проходной, ругая себя за то, что не подумала, поехала на его машине и в результате осталась без своей, позвонил Митя.

— Ты где?

— На Петровке — жду Гулина.

— Есть новости?

— Да.

— Что-то случилось?

— Не знаю — какая-то жуткая история. Понимаешь…

— Подожди, не рассказывай. Я сейчас приду.

Через пять минут Митя, живший в двух шагах от Петровки, появился со стороны Бульварного кольца. Когда Женя объяснила, что произошло, он спросил:

— Зачем тебе негатив?

Женя снова показала ему фотографию.

— Видишь куст? Я не уверена — снимок не очень четкий, — но, по-моему, это бересклет. Я хочу увеличить его, и если окажется, что… Понимаешь, бересклет встречается не так уж часто… то есть… я хочу сказать… если это так… я, по крайней мере, буду знать, что снимок сделан именно в том месте, о котором говорил Гулин… У тебя есть кто-нибудь, кто мог бы сделать это побыстрей?

— Подожди. Ты хочешь по этому кусту найти место? — Митя покачал головой. — Ты не забыла, что уже конец октября и кусты облетели? Как ты собираешься?..

— Если это бересклет, я узнаю его и без листьев. У него такие веточки… в бугорках, я тебе покажу…

— А что все-таки сказал Гулин?

— Он уверяет, что там никто не живет, но даже если так, я все равно хочу посмотреть… Вот он идет!

Гулин пожал Мите руку и отдал Жене пленку.

— Не знаю, зачем это вам, но здесь неподалеку, на Рождественке, есть фотолаборатория… И не потеряйте негатив!

— Хороший мужик этот Гулин… Другой на его месте ни за что бы не дал… — проговорил Митя, когда тот ушел, и огляделся. — Где твоя машина?

— Увы! Я приехала с Гулиным…

— Черт! Моя как назло в сервисе — мне вчера стекло разбили. Но ничего — берем такси!

Они дошли до бульваров и довольно быстро поймали частника на старом «жигуленке», который согласился подбросить их до лаборатории.

Женина догадка подтвердилась — на увеличенном снимке четко просматривались бугристые веточки бересклета бородавчатого.

— Ну что? Рванем прямо сейчас? — спросил Митя.

После нескольких тщетных попыток уговорить какого-нибудь водилу отвезти их в Лужки решили ехать на электричке, тем более что до вокзала было рукой подать.

Ждать поезда пришлось довольно долго. Женя молчала, кутаясь в шарф и мрачно глядя перед собой, и Мите никак не удавалось ее разговорить. И только раз, увидев двух милиционеров с автоматами, медленно идущих по перрону и смачно сплевывающих на асфальт шелуху, она усмехнулась и желчно проговорила: «Можешь себе представить американских копов, лузгающих семечки?»

Когда они вышли из электрички в Лужках, моросил дождь. Они спустились с платформы и, выбирая места посуше, по узкой тропинке двинулись в сторону поселка. Заметив дымок, поднимавшийся над крышей деревянной сторожки, Женя сказала:

— Смотри, там кто-то есть! Пошли скорей!

— Может, сначала поищем твой бересклет? — предложил Митя. — А то скоро начнет темнеть…

Долго искать не пришлось. В тридцати метрах от трехэтажного кирпичного дома с эркерами и зеленой крышей рос одинокий куст высотой в человеческий рост. Подойдя ближе, Женя воскликнула:

— Это он! Видишь бугорки? Похожи на бородавки! Пошли, надо узнать, чей это дом!

— Подожди, может, тут таких кустов много… Посмотри, вот еще… и там…

Кустов было действительно много, особенно сирени и жасмина, но бересклет им больше не попался ни разу.

— Вот тебе и Гулин — «хороший мужик»… Разве так ищут?

— Женя, он же не ботаник… И потом, ты же видишь, тут действительно, скорее всего, никто не живет.

— Вот это мы сейчас и узнаем, — проговорила Женя и бросилась к домику.

Сторож Серега, мучимый со вчерашнего дня тяжелым похмельем, на вопросы отвечать не хотел, и Мите пришлось пообещать ему на бутылку, если тот вспомнит, появлялся ли поблизости кто-нибудь с ребенком, и показал Машину фотографию. Тупо уставившись на снимок, Серега почесал живот, соображая, что бы такое наврать, чтобы не упустить чудом свалившуюся возможность выпить, но ничего не придумал и уныло изрек:

— Дык… нету тут детей-то… Откудова им тут взяться?

— Вспомните — в конце сентября…

— Дык тут никто не живет!

— А там? — Митя показал в сторону финских домиков. — Пожилую женщину с фотоаппаратом не видели?

— Что вы с ума, что ли, посходили? — не выдержал Серега. — Говорю же — нет тут никого! Вчера еще мусор приходил — чуть дверь не выломал! Подавай ему жильцов, и все тут, мать твою!..

Серега хотел было ругнуться, но спохватился, что обещанный гонорар может уплыть, и вежливо осведомился:

— Мальчонка-то ваш, что ли?

— Наш.

— А-а… Убег, стало быть… Бывает…

Митя попытался подобраться к теме с другой стороны и спросил, кто из дачников приезжал последним, но Серега твердо стоял на своем: ударяя для большей убедительности себя в грудь, он принялся убеждать собеседников, что дома потому и охраняются, что в них никто не живет, и что Михалыч подтвердит, если нужно, и что детей никаких он тут «сроду не видал». И окончательно вышел из себя, когда Митя спросил, кому принадлежит дом с зеленой крышей.

На обратном пути им попался еще один куст бересклета, который они не заметили по дороге к дачам. Женя совсем пала духом, и когда Митя, с самого начала относившийся к проблеме довольно скептически, принялся утешать ее, сказав, что установить владельцев домов не составит труда, она воскликнула:

— Да Гулин уже всех установил! Он перечислил мне всех, кто тут живет. Проблема в том, что теперь мы не знаем, где именно Данилова сфотографировала Машу. Если в поселке, во что я и сама уже не верю, то остается хоть какой-то шанс, что этот пьянчуга просто не заметил ее, и можно было бы попытаться последить за хозяевами этих домов… А если здесь, на дороге?