Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Пролог
Москва, Аптекарский переулок, 2000 год
Открыв глаза, Витек без особого удивления увидел над собой ветку сирени. В спину впивалось что-то твердое, голова раскалывалась от боли. «И-иии! И-иии!» – скрипело в мозгах. Виктору и раньше случалось просыпаться в кустах, перебрав беленькой. В мутных потоках памяти всплывал вчерашний день, с раннего утра занятый грандиозной попойкой с Константином, которого жена выставила из дома. Пить сели тут же, во дворе дома друга. Дом был старый, трехэтажный, дореволюционной постройки. Курва-жена, выгнавшая приятеля, то и дело свешивалась из окна, вставляя едкие замечания в их сугубо мужской разговор. А потом вообще вышла и увела Витюшиного дружка домой, точно и не выгоняла никогда на улицу. А Витек остался один на один с недопитой бутылкой водки, третьей по счету за этот бесконечный день. Он долго сидел на лавочке, слушая ругань Костика с женой, доносившуюся из открытого окна. Смеркалось. Где-то вдали раздавался грохот трамвая. Потом захотелось по нужде, и Виктор, как человек воспитанный, не стал смущать мамаш с детишками, возившихся в песочнице, и на нетвердых ногах отошел к кустам сирени у самой стены. Затем следовал черный провал длиною в ночь. И вот теперь яркий день и снова сирень, под которой Витек сегодня проснулся. Стараясь освободиться от боли в спине, он повернулся на бок и уперся взглядом в кирпичную стену. Прямо перед глазами зияла дыра, а среди кирпичных обломков что-то поблескивало. Виктор лениво потянулся к сверкающему предмету и достал его. Это оказался серебристый браслет. Поднес украшение к глазам и принялся рассматривать. Тонкой работы цветы, вроде бы маки, и в каждой из сердцевинок расположилось по одной и той же женской головке, обрамленной змеями. Витек когда-то знал, как зовут эту змееволосую тетку, только забыл. Очень красивая вещица, однако совершенно бесполезная. Жены он больше не имел. Подруги тоже. А мать похоронил прошлым летом. И баночке пива обрадовался бы значительно больше, чем этой красивой безделушке.
– И-иии! И-иии! И-иии! – визжало над головой.
Сделав над собой усилие, он сел и огляделся по сторонам. И увидел раскачивающиеся качели. Только сейчас Виктор понял, что мерзкий звук, терзающий душу, – это скрип качелей. Визг железа вклинивался в мозг, тисками сжимая голову, в которой загнанным зверем билась мысль о невозможности опохмелиться.
– Выше! Выше! Давай еще выше! – доносился до Виктора пронзительный девичий смех.
Крик девчонки выводил из себя. Звонкий голосок рвал душу. «Всего одна бутылка пива, – пронеслась в голове шальная мысль, – и жизнь бы сразу наладилась!» Витек облизал сухим, как наждак, языком спекшиеся губы и устроился поудобнее, опершись спиной о стену дома. Сунул руку сначала в один пустой карман, затем в другой, но так и не нашел ни единой монеты. Бумажник тоже оказался пуст. Живительная бутылка пива из объективной реальности переместилась в область недосягаемых житейских благ. Для того чтобы что-нибудь купить, нужно что-нибудь продать – эту схему товарообмена предложил еще кот Матроскин. Когда был трезв, Виктор частенько читал про Матроскина сыну, пока жена не сбежала с пацаненком к теще. Памятуя почерпнутую из книги мудрость, страдалец прикинул шансы. Выходило, что у него был единственный предмет, годный для продажи, – только что найденный браслет. Виктор снова поднес браслет к глазам и, подивившись его красоте, подумал, что за побрякушку вполне можно выручить пару бутылок пива. Возгласы девчонки и сдержанные реплики парня придали Витьку уверенности. Он выбрался из кустов и направился к детской площадке, откуда доносился раздражающий скрип. Качели с тоненькой девичьей фигуркой взлетали в самое небо. Невысокий парнишка с хорошим лицом раскачивал качели, сдержанно улыбаясь улыбкой старшего, наблюдающего за забавами неразумного малыша. Виктор, пошатываясь, подошел к качелям и протянул парню браслет.
– Слушай, друг, купи, – умоляюще проговорил он. – Много не прошу. Дай на две бутылочки пива, и вещь твоя. Ты не думай, не ворованное, – зачастил он, заметив настороженное выражение, мелькнувшее на лице парня. – Хотел жене на годовщину свадьбы подарить, да Люська свалила от меня, глупая женщина.
Парень перестал раскачивать смешливую рыжую девчушку и недоверчиво покосился на ладонь продавца.
– Дай-ка взглянуть, – неуверенно протянул он.
Для большей убедительности Витек обтер браслет о выпачканные в пыли штаны и вложил в руку парнишки. Тот впился глазами в стальные цветы, рассматривая точеные лица горгон и прикидывая выгодность сделки. Подняв клубы пыли, девчонка затормозила каблуками, остановив качели, и тоже уставилась на браслет.
– Как тебе? – обернулся парнишка к своей подружке.
– Мне нравится, – смущенно зарделась она.
– Будешь носить?
– Конечно…
– Ладно, считай, что это подарок на день рождения.
Парень полез в карман брюк и вытащил бумажник. Через минуту он уже застегивал браслет на тонком девичьем запястье.
Сбыв находку, Виктор зажал в кулаке вырученные деньги и деловито направился к пивному ларьку на Разгуляй. Там всегда продавали холодное пиво и прогуливалось много хороших людей, готовых составить компанию интеллигентному человеку, свободному от всяких обязательств. О покупателе и его подружке он тут же забыл, целиком поглощенный предстоящими приятными минутами, способными избавить его от головной боли и вернуть душевное равновесие.
* * *
Париж, 18… год
Высокий старик в лоснящемся сюртуке стоял на набережной Анжу и, теребя шнурок монокля, задумчиво смотрел вслед удаляющемуся молодому человеку. В лучах заходящего солнца монокль отливал ртутью, не скрывая озабоченности на лице наблюдателя. Стараясь сохранить изящество и при этом не замочить лакированных штиблет, юноша перепрыгивал через лужи, поддерживая под локоток свою спутницу. Несмотря на то что длинный плащ сковывал движения, а тщательно завитые крашеные волосы утратили от влаги идеальность прически, юноша все равно выглядел роскошно, как диковинная птица. Походка его была суетлива, а движения преувеличенно учтивы. На фоне шикарного кавалера еще сильнее бросалось в глаза убожество хромающей рядом с ним проститутки Лушетты. Этот район Парижа являлся чем-то вроде провинциального оазиса посреди шумной столицы – разделяясь на два рукава, Сена обнимала его, защищая от вторжения цивилизации и непрошеных чужаков. На набережной Анжу все знали, кто чем живет, а уж девицы легкого поведения были видны как на ладони, и род занятий Лушетты ни для кого не являлся секретом. Особенно для высокого старика в лоснящемся сюртуке.
Владелец антикварной лавки месье Антуан Арондель обитал на острове Святого Людовика столько, сколько помнил себя самый древний его старожил. И, поговаривали, что за многие десятилетия старик ни капельки не изменился. Ему можно было дать как шестьдесят лет, так и все сто двадцать. Длинноносое морщинистое лицо его менялось в считаные секунды, как детский калейдоскоп, принимая самые разные выражения – от паточно-сладкого до ехидно-злобного. Хитрость антиквара не знала границ. О жадности его ходили легенды. Между тем под придирчивым взглядом месье Аронделя щеголь простился с подружкой и, помахивая тростью, начал спускаться к открытым дверям ресторанчика. В то время как юноша замешкался в дверях, разговорившись с хозяином заведения, старик перешел на противоположную сторону улицы, свернул в подворотню и шагнул в затхлый подъезд. Поднявшись по узкой скрипучей лестнице, толкнул просевшую дверь и оказался в меблированных комнатах, судя по всему, хорошо ему знакомых.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
