По прибытии в Лиссабон, он встал на сторону императора и австрийского дома, которому пообещал оказать поддержку. Говорят, тогда он и вспомнил о некоторых правах своей семьи на перуанскую корону, через своего племянника, потомка инков878.
Тем временем в Мадриде кардинал Портокарреро и госпожа де Юрсен, главная камеристка королевы, развернули активную деятельность против Амиранте. Его судили (в августе 1703 г.) и заочно приговорили к смерти с конфискацией всего имущества, что возмутило знать, в частности герцога Медина-Сели, сказавшего: "Нельзя так обращаться с такими людьми, как мы"879.
Из Лиссабона Амиранте ответил открытым письмом, в котором он обвинял архиепископа в низости880, а Людовика XIV, унижающего Испанию до роли сателлита Франции881, в вероломстве. Роль этого письма оказалась решающей, и его непосредственным следствием стала гражданская война.
По совету Амиранте император Леопольд I отказался от престола в пользу своего, приехавшего в Лиссабон, сына — эрцгерцога Карла, его провозгласили королем Испании под именем Карла III, пользуясь поддержкой английских, португальских, голландских и австрийских армий и флотов.
Эрцгерцог Карл нашел в Амиранте "советника, о каком можно было только мечтать, лучше всех разбирающегося в испанских делах. Он был осью, вокруг которой вращалась вся махина союзников. Свое бегство Амиранте представил Карлу III как подвиг, как жертву, принесенную Карлу по велению совести, поскольку Амиранте не мог смириться с приходом герцога Анжуйского на испанский престол"882.
В ответ на письмо с упреками, которое ему прислал из Мадрида председатель испанской хунты, архиепископ Валенсии
Мануэл Ариас, Амиранте написал (февраль 1704 г): "Ваши упреки несправедливы, а также и советы, которые Вы мне даете с тем, чтобы я отвернулся от Австрийского дома, интересы которого я защищаю справедливо и с полным правом. Я знаю, что человек, наделенный хотя бы немногим характером, непременно подвергается цензуре, как только рушится то, что он предпринимал, а если оно удается, ему завидуют. Мне кажется, что хорошие и настоящие испанцы могут питать только такие же чувства, как и я, по отношению к французскому правлению, по поводу ничтожных прав бурбонского дома на испанский престол. Меня даже удивляет, что такой просвещенный первосвященник, как Вы, позволил себя обмануть относительно истинных и ложных претензий, выдвинутых обоими претендентами на нашу обширную страну, и я уверен, что если бы Вы уделили этому делу больше внимания и не были бы лично заинтересованы, Вы бы (как и я) признали неоспоримым право Светлейшего архиепископа Австрийского, а претензии герцога Анжуйского — вымышленными"883.
Несмотря на все его политическое искусство, Амиранте не удалось убедить архиепископа Валенсии в правомочности своего выбора в пользу Австрии884, и, тем не менее, нет сомнения, что если бы к его советам прислушивались, он был бы в состоянии довести эрцгерцога до испанского престола.
Сначала Амиранте пользовался большим авторитетом на Лиссабонском совете. Надеялись, что его друзья в Испании последуют за ним885, но поскольку ничего не случалось886, его стали всячески критиковать887, так как народ рассматривал его как главного виновника войны. Сам эрцгерцог написал: "Вот уже давно Вы обещаете нам революцию в Испании. Не знаю, в какой мере в этом году Вы окажетесь больше правы, чем в предыдущих. Я убежден, что если бы успех зависел от вашего старания, мы бы могли только этому радоваться"888.
Несмотря на то что недостаток доверия со стороны эрцгерцога оскорблял Амиранте, он собрал на свои средства кавалерийский полк, одел его по форме кастильских королей, и подвергал Филиппа V повторяющимся атакам, которые серьезно беспокоили последнего.
План Амиранте был следующим: "Чтобы нанести Испании смертельный удар, нужно напасть на Андалусию, потому что Кастилия никогда не станет повиноваться королю, пришедшему через Аррагона. Нужно, прежде всего, напасть на голову, т. е. на Кастилию, и лучшими воротами в нее является Андалусия"889. Это предложение, которое могло все изменить, было отвергнуто.
После этого провала Амиранте заявил о своем намерении отправиться в Эстремоз, чтобы перейти в армию Эстремадуры, куда, как он считал, ему велит направиться его чувство чести. Просьба была плохо воспринята. Эрцгерцог в конце концов разрешил, но только по просьбе короля Португалии.
В отчаянии от того, что Карл III так мало оценил его жертву и его самого, Амиранте перенес по приезде в Эстремоз инсульт, от которого и умер 21 июня 1705 г. около 9 часов вечера. Тело было забальзамировано и временно помещено в усыпальнице королей Португалии церкви Иеронимитов в Белеме890.
Спустя несколько месяцев после кончины последнего кастильского Амиранте Мария-Анна Нейбургская, вдовствующая королева Испании, увезенная, как мы помним, в Толедо в 1702 г. в крепость Альказар, возвышающуюся над всем городом, вознамерилась выразить свою радость при въезде армии эрцгерцога в Мадрид (июнь 1706 г.). Она все больше принимала сторону австрийского дома, защищала его всем сердцем и чем могла, и сочла нужным поднять над Альказаром знамя Карла III. Жители города сорвали вражеский флаг, воззвали к Филиппу V и приставили к королеве стражу. Обращались с ней, тем не менее, с уважением891.
Как только Филипп V прибыл в Мадрид, он, по наущению госпожи де Юрсен, счел целесообразным выслать королеву из страны. Он попросил ее дедушку Людовика XIV приютить ее. Тот согласился, но потребовал, чтобы ее принимали и обращались с ней согласно ее королевскому достоинству892.
Король Испании "поручил одному из капитанов гвардии, герцогу Оссонскому, взяв пятьсот лошадей, отправиться в Толедо893, к вдовствующей королеве и сказать, что она находится слишком близко к армиям, а это небезопасно, и что король желает, чтобы она немедленно отправилась к королеве в Бургос. Вдовствующую королеву данный "комплимент" очень удивил и опечалил, она стала искать отговорки, тянуть со сроками, но герцог Оссонский так ловко сумел перемежать твердость с уважением, что дал ей всего лишь 24 часа, после чего отправил ее вместе со всем, что было вокруг нее, и не в Бургос, а в Витторию. По дороге связались с королем, чтобы узнать, к какому пограничному пункту на границе с Францией ее следует отвезти. Было решено, что город По подойдет, благодаря его удобствам и красоте замка и садов. Но когда вдовствующая королева наконец узнала, куда ее везут, она предпочла Байонну, и ее просьба была уважена"894.
Королева Мария-Анна Нейбургская торжественно въехала в Байонну 20 сентября 1706 г. Губернатор провинции Гасконь — герцог Граммон — пришел встречать ее у ворот города во главе с торжественно одетыми должностными лицами и преподнес ей ключи от города, что было прокомментировано в газете следующим образом: "Честь, оказанная этой княгине, мало напоминает те почести, что обычно оказывают государственным пленникам"895. Если этот автор мог и не быть в курсе дела, что же думать о том, в каких выражениях госпожа де Юрсен писала герцогу Граммону: "Княгиня была очень несчастна. Одна из ее бед, и не наименьшая, состояла в том, что те, кто ее окружал, не были достаточно бескорыстны, чтобы заботиться лишь о ее славе и настоящих интересах. К сожалению для нее. она многим сделала добро, но отплатили ей неблагодарностью"896. Мы уже столкнулись, и впоследствии еще столкнемся, с "заботой" главной камеристки о вдовствующей королеве.
