Утром призывно загудел храмовый колокол – звал христиан к ранней обедне.
Воины, оставив доспехи у стен, стали быстро принаряжаться. Но Хаген сказал им с усмешкой:
– Не те наряды вы приготовили, витязи. Сегодня нас ждет пир, с которого не возвращаются. И не вино прольется на нем – наша кровь. Надевайте кольчуги, берите щиты и мечи. И пускай короли поведут нас сначала в собор, где каждый, кто хочет, может смиренно покаяться в грехах, а после молитвы всякого врага мы станем рубить беспощадно – только дерзостью мы сможем пробить дорогу домой.
К церковной службе вышла во двор и Кримхильда. Роскошно одетую, ее сопровождала свита из многих воинов и юных красавиц. Вел королеву до храма сам Этцель. По-прежнему не был он христианином, но обычай жены уважал и часто сопровождал ее до дверей собора.
– Что случилось? Отчего друзья мои идут на службу в кольчугах? – огорчился он. – Если кто обидел вас, по первому слову обидчик будет мною наказан. Скажите, кто посмел оскорбить вас в моей столице?
– Таков наш обычай, король, – ответил Хаген. – В нашей стране гостям положено первые три дня приходить на пир со щитом и мечом. Нас же пока никто не обидел, а коли обидит, поплатится жизнью.
Кримхильда лишь молча с ненавистью взглянула на Хагена. Уж она-то знала обычаи своей страны. Но спорить не стала. Узнай о правде сам Этцель, он бы усмирил ее сразу.
Хаген же рассмеялся без причины. И вздрогнула Кримхильда от этого его смеха.
А когда подошла она в окружении свиты к собору, он стоял уже вместе с Фолькером у дверей.
Нет, не посторонился он с поклоном, как полагалось учтивому рыцарю, а лишь отодвинулся на пядь, и всем людям Кримхильды пришлось тесниться в дверях. Воины ее уже ворчали, хватались за меч, но сдерживались – ведь это были гости самого Этцеля.
Глава десятая,
из которой любезные читатели узнают о том, как Кримхильда исполнила страшную свою месть
Закончилась служба, и король с королевой сели у распахнутых окон дворцового зала.
А внизу оруженосцы подвели нибелунгам коней, потому что ожидались большие потешные бои.
Только удерживал своих молодцов Дитрих Бернский. Мечтали они помериться силой с приезжими нибелунгами, но Дитрих видел: гости раздражены, и потешный бой быстро перерастет в кровавый.
На смену дружине Дитриха примчались воины Рюдегера. Они выстроились вдоль стен и, еще мгновение, вызвали бы на бой бургундов.
Рюдегер Бехларенский не дал наступить этому мгновению. Он успокоил своих вассалов. Не нужна была ему битва с будущими родичами. И всадники его покинули двор.
Тогда место их заняли витязи из Тюрингии и Дании.
Бесстрашно дрались они с нибелунгами, но отступили, оставив под ногами десятки разбитых щитов, ломаных копий.
Не успели отойти они, как младший брат Этцеля, красавец Бледель, повел свою рать на нибелунгов.
– Уж Бледель постарается сбить с моих братьев спесь, – вырвалось у Кримхильды. Она по-прежнему следила за боем.
– Не нужно было бы брату моему самому вести своих воинов, пусть даже и на потешную битву, против моих гостей, – с досадой отозвался Этцель.
Но нет, и перед войском Бледеля не отступили ее родичи, не смял их бешеный натиск гуннов. Спокойно, деловито сбивали они одного за другим на землю. От мощных ударов гудело все во дворе и в дворцовых палатах.
– Что, дружище Хаген, быть может, Кримхильда, вспомнив, как мы бьемся, поостынет немного? – спросил Фолькер. – Я видел, она следила за нами из окна.
– В такое трудно поверить. Будем думать одно: мы в гостях у смертельных врагов, и, коли не удастся устрашить их нашей дерзостью, все мы погибнем. А уж если погибнуть, так с честью.
– Гляди-ка, еще один гунн выскочил на середину двора и решил испытать нашу силу, – удивился Фолькер, потому что бой уже заканчивался. – Так пышно он нарядился, что придется уронить его и попачкать на нем платье.
– Я с вами! – воскликнул Хаген и повернул коня.
– Оставьте свои намерения, – проговорил было Гунтер. – Уж если вы, Хаген, считаете, что ссоры не избежать, пусть вина лежит на хозяевах.
Но Гунтер опоздал. Пока договаривал он свои слова, Фолькер и Хаген уже мчались наперерез роскошно одетому молодому гунну, который вертелся в центре двора, призывая желающих помериться силой, и юные дамы смотрели на него с восхищением.
Не успел он ни с кем сразиться, этот юный красавец. Не успел и Хаген вступить с ним в бой. Лишь Фолькер выставил копье, гунн налетел на него и, пронзенный насквозь, упал под копыта лошади.
Фолькер и Хаген встали спина к спине и обнажили мечи. Вассалы их помчались на середину двора и обступили двух богатырей, заслонив их щитами.
Убитый гунн был маркграфом, и родня его схватилась за оружие, вместе со своими воинами высыпала на поле.
– Хагену придется помочь, чтобы они не сгинули среди врагов, – сказал Гунтер, и скоро уже вся дружина плечом к плечу стояла, готовая к бою.
– Смерть нибелунгам! – кричали гунны, потрясая мечами и надвигаясь на них.
– Этих мы перебьем и будем пробиваться из города. Все вместе – пробьемся, – проговорил Хаген.
Но Этцель успел выбежать из дворца и не дал начаться кровавому сражению. Он стал разгонять своих подданных, вырывал из рук у них мечи и бросал их на землю.
– Позора не допущу! Не дам в своем доме пролиться крови гостей! – кричал старый король родственникам убитого гунна. – Я сам видел в окно, что не злой умысел, а промах виною этой смерти. Фолькер хотел только сбить маркграфа с коня, что дозволено в потешном бою. Требую, чтобы вы помирились и забыли о ссоре.
Гунтер, увидев, как яростно защищает их хозяин, приказал дружине своей разойтись, передать слугам коней, чтобы их отвели в стойла.
Этцель же взял его и Гернота под руки и пошел с ними во дворец. Он чувствовал себя виноватым и продолжал извиняться за буйных своих вассалов.
Во дворце гостям подали в золотых тазах воду для умывания, а потом Этцель стал рассаживать их за пиршественные столы.
* * *
– Дитрих, прошу вас, задержитесь подле меня, – проговорила Кримхильда в тот момент, когда бернский властитель подошел к ней со свитой.
– Всегда готов служить вам, королева, – ответил учтиво Дитрих.
– Рада слышать эти слова именно от вас, мне более чем когда-либо нужна ваша помощь.
Но тут в разговор их вмешался престарелый Хильдебрандт:
– Только скажите, и в любом деле мы поможем вам. Кроме одного: если вы захотите, чтобы мы причинили зло храбрым нибелунгам, – тут я не помощник.
