Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
— Маргаритки удобряет, — ответил сержант. — Пару лет назад умерла от гриппа, осложнившегося пневмонией. Альфред в курсе, что братец тянул срок, но после освобождения Чарли его не видел, о чем ничуть не жалеет. Энжелу он тоже не видел, но уверен, что на момент знакомства с Чарли она не выступала. Как рассказывала ему покойная Пегги, там классическая история романтичной провинциалки. Ну, вы представляете: воспитанная в строгости девушка западает на кучерявого тенора… Дорого же бедняжка заплатила за свою романтичность!
— Альфред Карпентер вспомнил ее настоящее имя?
— Не вспомнил, потому что никогда его не слышал. По-моему, если сопоставить одно с другим, хоть какая-то загадка разгадывается. Теперь ясно, почему никто не забрал тело Энжелы после того, как она покончила с собой. В пуританской семье она наверняка считалась изгоем, совсем как Чарли. Уж я пуритан знаю…
— Похоже на правду. Получилось что-нибудь с хозяйкой квартиры Карпентера или с владельцем ресторана, где он работал?
— С Джузеппе вышел гениальный, но совершенно бесполезный спектакль, — съязвил Хемингуэй. — Ума не приложу, как иностранцы сами от такого не устают? Меня ждал настоящий театр одного актера с вырыванием собственных волос и бесконечными «Боже мой!» и «черт побери!» на родном языке. Я потом стаканчик пропустил, чтобы успокоиться, а Джузеппе хоть бы хны — тут же затеял перепалку с женой. Точнее, мне это показалось перепалкой, а супруги небось мирно беседовали. Так или иначе, Карпентера он совсем не знал.
— А хозяйка квартиры?
— Тоже ничего не знает. Говорит, Чарли был не из разговорчивых. Неудивительно: такой, как она, нормальный человек не доверится. В общем, выбор невелик — либо Невилл, либо никто вообще. А если до сих пор гадаете, куда он дел орудие… Вдруг молодой Флетчер его сунул в рукав?
— Когда-нибудь пробовали засунуть в рукав дубинку? — поинтересовался Ханнасайд.
— Почему дубинку? Почему не ротанговую трость?
— Ротанговой тростью череп не проломишь. Орудие убийства было тяжелым; если палка, то очень толстая, вроде дубины.
Хемингуэй поджал губы.
— Если убийца — Невилл, об орудии преступления можно не думать: у молодого Флетчера было предостаточно времени избавиться от него. Касательно второго убийства… Он ведь не засунул бы пресс-папье в карман, верно?
— Засунуть, может, и засунул бы, но голова статуэтки все равно вылезала бы.
— В вечернем полумраке никто не заметит. Потолкую-ка я снова с Брауном, владельцем кофейного киоска, и с тем таксистом. Обоих я уже допрашивал, причем на совесть, но кто знает.
— А как насчет шляпы?
— Со шляпой какая-то ерунда, — поморщился сержант. — Раз собственного цилиндра у Невилла нет, он мог позаимствовать дядин, тем паче никто не ожидал бы увидеть его в цилиндре. Из дома Невилл мог вынести цилиндр сложенным, чтобы дворецкий не заметил. Потом он надел цилиндр, а свою шляпу затолкал в карман.
— Так, уже два оттопыренных кармана, — сухо проговорил Ханнасайд. — При этом два свидетеля — девица не в счет, у нее туман, а не показания — ничего особенного во внешности джентльмена не заметили. Есть еще один момент. Таксист, а он, по-моему, парень разумный, описал своего пассажира как приятного, но непримечательного. Заявил, что вряд ли узнает его при встрече. Мол, заурядный мужчина от тридцати до сорока. Вот если бы вы везли Невилла Флетчера, думаете, узнали бы его потом?
— Да, — неохотно кивнул Хемингуэй, — однозначно узнал бы. Во-первых, волосы у него темнее, чем у большинства, да и в целом внешность необычная. И длиннющие ресницы, и улыбочка, которая на нервы действует. Другими словами, невзрачным его не назовешь. Кроме того, он моложе тридцати и выглядит на свой возраст. Что же теперь делать?
Задумавшись, Ханнасайд барабанил пальцами по столу, Хемингуэй с сочувствием за ним наблюдал.
— Энжела Энжел. Все вокруг нее крутится. Нутром чую: если мы узнаем о ней побольше, увидим то, что так упорно от нас прячется.
— Интуиция, — кивнул сержант. — Сам я очень в нее верю. Ну так что, объявление дадим?
— Лучше не надо, — ответил Ханнасайд, немного подумав.
— Если честно, мне объявления тоже не нравятся. Тем более раз родственники не откликнулись после ее самоубийства, то вряд ли откликнутся теперь.
— Боюсь вызвать еще одну трагедию, — мрачно проговорил Ханнасайд.
Хемингуэй содрогнулся:
— Что? Еще одна проломленная голова? Шутите?
— Не знаю. Кто-то очень хочет, чтобы мы и дальше барахтались в тумане. Решительно все указывает, что за этими двумя убийствами стоит некто беспощадный.
— Маньяк, настоящий маньяк! — выпалил сержант. — Сами подумайте! Когда череп пробивают в приступе гнева, еще понятно. Тем не менее содеянное непременно потрясет убийцу, по крайней мере должно потрясти. Я не считаю себя слабонервным и впечатлительным, но ни убийцей Флетчера, ни даже сторонним наблюдателем быть не хотел бы. Столько крови, столько мерзости! А наш герой не расстроился. Ничуть! Он ускользнул и повторил содеянное, причем хладнокровно. По-вашему, это нормально? По-моему, нет!
— Тем важнее не дать ему повод для нового убийства.
— Верно. Но если наш фигурант сумасшедший, все хуже, чем я думаю. Вменяемого человека поймать можно: он мыслит логически, так же, как ты сам. Что еще важнее, у его преступлений есть мотив. С сумасшедшим убийцей лучше не сталкиваться, потому что в его мыслях не разберешься. Десять к одному, что у него вообще нет мотива, по крайней мере понятного вменяемому человеку.
— Согласен почти со всем, что вы говорите, только наш фигурант не сумасшедший. Карпентера он убил по совершенно конкретной причине, да и Флетчера наверняка не просто так.
Хемингуэй порылся в лежащих на столе бумагах и выудил листок, на котором явно писал сам.
— Признаться, шеф, я сам пробовал разобраться, в чем тут фишка. Вывод напрашивается один: история фантастическая. Если изложить известные нам факты на бумаге, получается, что бедного Эрнеста не убивали вообще: другое просто невозможно.
— Не болтайте ерунду! — вспылил Ханнасайд.
— Я и не болтаю. Если отрешиться от показаний миссис Норт, все хорошо и замечательно. Сейчас она понимает: ее благоверный ни при чем и врать ей незачем. Но даже без этого есть рассказ почтальона о женщине, одетой как Хелен, которая семнадцатого июня вышла из Грейстоунс сразу после 22:00. Итак, красавица там точно была. Не сверь старина Ихавод свои часы с часами в кабинете покойного Эрнеста, я решил бы, что он спутал время, когда неизвестный выскользнул за калитку. Наш Ихавод — честный, совестливый полицейский. Раз говорит, что на часах было 22:02, значит, это правда. Слышали бы вы, как он клянет лжесвидетелей! Нагоняй мне устроил, когда я попробовал на него давить. Если сумеете сопоставить его версию с версией миссис Норт, значит, вы куда умнее меня. Сперва единственными временными отметками были 22:02, когда Ихавод увидел неизвестного, и 22:05, когда он обнаружил труп Эрнеста — это еще терпимо. Но когда временных отметок прибавилось, все пошло наперекосяк. Теперь отметок четыре, и они исключают друг друга, если только Невилл не убил дядю, а увидевший его Карпентер не бросился наутек. Итак, в 21:58 Эрнест выпроводил мужчину, которого видела миссис Норт; в 22:01 сбежала миссис Норт, в 22:02 за калитку шмыгнул мужчина, которого видел Ихавод, и в 22:05 Ихавод обнаружил труп Эрни. Время не сходится, а больше нам ничего не известно. Вы ведь не думаете, что Эрнеста убил Невилл, а миссис Норт его прикрывает?
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
