Глава 28
Мы снова в пути, теперь уже находимся в штате Миссисипи. Движемся из Галфпорта в Новый Орлеан. Погода отличная. На небе ни облачка. Жарко, но мы пока едем с открытыми окнами и не включаем кондиционер. Машину ведет Кэмрин. Я сижу на пассажирском сиденье в ее любимой позе: высунув ногу в окно.
В Мобиле мы пробыли целую неделю. Плата за отель, еду и бензин отняла ничтожную часть от наших гонораров за концерты и чаевых Кэмрин. Мои чаевые были просто жалкими крохами.
Оживает мой мобильник, засунутый в карман черных шортов.
– Привет, мама. Что новенького?
Она сразу начинает говорить, что очень по мне соскучилась, потом спрашивает о результатах врачебных осмотров.
– Нет. Пока не обследовался. Да… заезжали тут в больницу. Они сделали скан… Нет, они позвонили доктору Марстерсу и запросили данные по мне… Да, мама, я стараюсь быть осторожным. – Оглядываюсь на Кэмрин. Она слышит наш разговор и улыбается. – Мама, не забывай, что рядом со мной Кэмрин. Она не позволит мне отлынивать от осмотров… Да. Сейчас едем в Новый Орлеан… Сколько там пробудем? Пока не знаем. Оттуда заедем к тебе. Хорошо? – Прощаюсь с матерью и отключаюсь.
– Значит, в Техас? – спрашивает Кэмрин.
Я мгновенно чувствую: ее одолевают те же мысли, что и год назад, во время нашего первого путешествия. Оказывается, я ошибся.
– Ты не думай, я совсем не против. Просто интересно стало, куда мы двинемся после Нового Орлеана. – Она улыбается, и я могу поклясться, что она говорит чистую правду.
– Значит, ты не против Техаса? – уточняю я.
Кэмрин смотрит на дорогу, которая делает поворот, затем бросает взгляд на меня:
– Ни капельки. Не то что раньше.
– Почему у тебя изменилось отношение к Техасу? – Я убираю ногу из окна и поворачиваюсь к Кэмрин.
– Потому что многое изменилось. Но в хорошую сторону. Июль прошлого года был тяжелым для нас обоих. Уж не знаю откуда, но почему-то я знала заранее: как только мы приедем в Техас, произойдет что-то ужасное. Я искала простые объяснения. Техас был конечным пунктом нашего путешествия. А сейчас я понимаю: это было что-то другое. Если хочешь, интуиция.
– Понимаю, о чем ты. – Я осторожно улыбаюсь. – В таком случае мне нужно задать тебе вопрос. – (Кэмрин смотрит на меня и ждет.) – Мы когда-нибудь перейдем к оседлому образу жизни?
Ее реакция меня удивляет. Я думал, она сразу перестанет улыбаться и затихнет. Но у нее загораются глаза, и я успокаиваюсь.
– Когда-нибудь перейдем, но не сейчас. Знаешь, Эндрю, я чувствую, что не напутешествовалась. Одних Штатов мне мало. Хотелось бы когда-нибудь увидеть Италию. Рим. Сорренто. Пусть не завтра, а где-то лет через пять, но я надеюсь там побывать. И во Франции тоже. Да, еще Лондон забыла. Я бы даже хотела съездить на Ямайку, в Мексику и Бразилию.
– Ты не шутишь? Нам для этого понадобится уйма времени.
Но у меня нет намерений отговаривать ее от путешествий. Наоборот, я бы тоже хотел побывать во всех этих местах.
Ветер из открытого окошка пытается расплести косу Кэмрин. Несколько прядок уже пляшут на ее улыбающемся лице.
– Рядом с тобой я чувствую себя абсолютно свободной, – признаётся она. – Такое ощущение, у меня получится все, за что бы я ни взялась. С тобой я могу поехать куда угодно. Быть такой, какой хочу. – Она на секунду поворачивается ко мне и продолжает: – Скоро мы где-то осядем. Но я не хочу вечной оседлости. Ты меня понимаешь?
– Еще как. Лучше и не скажешь.
Темнеет. Мы пересекаем границу штата Луизиана. Кэмрин съезжает на обочину и останавливается.
– Мой водительский ресурс исчерпан, – говорит она и выразительно зевает, закладывая руки за голову.
– Я тебе еще час назад предлагал пустить меня за руль.
– Считай, что я приняла твое предложение.
Когда Кэмрин устает, она становится раздражительной.
Мы вылезаем, чтобы поменяться местами, но возле капота останавливаемся.
– Видишь, где мы оказались? – спрашиваю я.
Кэмрин оглядывается по сторонам. На шоссе – ни одной машины.
– По-моему, мы попали в дикую глушь, – говорит она, пожимая плечами.
Я усмехаюсь и показываю на близлежащее поле, затем поднимаю палец к звездам.
– Если не забыла, прошлый раз не в счет.
У нее загораются глаза, но потом улыбка гаснет. Похоже, Кэмрин испытывает противоречивые чувства. Вскоре я понимаю причину ее смятения.
– Посмотри, какое симпатичное ровное поле, – говорю я. – И ни одной коровы.
Я знаю: любые мои слова не уменьшат ее боязни нарваться на змей. У меня появляется глупая надежда, что о змеях она забыла.
Напрасно!
– А как насчет змей?
– Обидно, если твой страх перед змеями сорвет нам потрясающую ночевку под звездами. – (Кэмрин щурится.) – Дорогая, ну давай здесь заночуем. – Я отбрасываю логические доводы и просто прошу. – Всего разочек.
