Одна из его любимейших писательниц потребовала огромный гонорар, угрожая отдать свою книгу (между прочим, великолепную) издателю-конкуренту; выяснилось, что последнее произведение одного из ведущих авторов издательства не пользуется спросом; на его рабочем столе оказался последний номер газеты «Le Monde» с разгромной критической статьей о первом романе некоего бывшего министра, который Харольд Арбен имел неосмотрительность издать.
В довершение всего сегодня вечером у него была назначена встреча со стареющей актрисой, пообещавшей ему свои мемуары. И он знал, что должен пойти, поскольку конкурент, Фредерик Локс, тоже проявил заинтересованность в покупке этой книги. Этого Фредерика Локса Харольд Арбен опасался как чумы: казалось, конкурент взял себе за цель в жизни уводить авторову него из-под носа. Впрочем, Харольд Арбен и сам иногда не брезговал таким трюком…
Стук в дверь отвлек его от невеселых мыслей. Седовласый шестидесятилетний издатель вздохнул.
– Войдите! – крикнул он.
Дверь открылась.
Харольд Арбен выверенным движением ноги крутанул свое кресло и, вскинув голову, приготовился сразить взглядом наглеца, осмелившегося нарушить его уединение.
Вошла женщина лет сорока, лицо которой показалось ему смутно знакомым. Но ее имени он вспомнить не смог.
– Слушаю!
– Здравствуйте, мсье Арбен, – сказала незваная гостья негромко.
Издатель по-прежнему смотрел на нее с подозрением. И как это ей удалось пройти мимо его секретарши Эвелин, той еще церберши?
– Меня зовут мадам Бутар, – объявила посетительница, которая уже поняла, что Харольд Арбен ее не узнает.
Издатель нахмурился. Это имя ему ни о чем не говорило.
– Я работаю телефонисткой на коммутаторе в этом издательстве, – уточнила женщина. В улыбке ее проскользнула ирония.
Издатель смутился.
– Ах да, Элизабет… – пробормотал он.
Харольд Арбен знал только имя женщины, работавшей на коммутаторе в этом улье, в который превратилось его издательство: уже пятьдесят человек трудилось в меандрах его коридоров. Он никогда раньше с ней не разговаривал, если не считать стандартных «здравствуйте» и «всего доброго».
– Присядьте, – предложил он, с силой расплющивая влажные останки сигары в сиреневой хрустальной пепельнице. – Я могу уделить вам всего пару минут.
Она присела в кресло, в которое он ткнул указующим перстом.
– Я знаю, что у вас много дел, мсье Арбен. Я только хотела узнать, сможете ли вы посмотреть эту рукопись.
– Это ваше произведение?
– Нет, – ответила Элизабет.
Похоже, она не собиралась больше ничего рассказывать.
– Это роман?
– Да.
Харольд Арбен удивился – было что-то странное в поведении этой женщины. Уж не дерзость ли? Как бы то ни было, ее маневр ему понравился.
– Почему бы вам не отдать ее редактору, который рецензирует рукописи?
– Мне важно узнать ваше мнение, мсье.
– Но есть установленный порядок…
– Я знаю.
– Не хотите рассказать мне хоть что-то об этой книге и ее авторе?
– Нет, – решительно ответила она.
К чему эта скрытность? Непонятно!
Элизабет Бутар испытующе смотрела ему в лицо.
– Так вы сможете прочитать роман? – решилась она наконец спросить.
В ее взгляде Харольд Арбен уловил нечто интригующее – огонек надежды, тень страдания… Отражение мимолетного переживания, которое она поспешила скрыть взмахом ресниц, – так «дворники» автомобиля стирают с ветрового стекла капли дождя.
– Посмотрю, что я могу для вас сделать. Но, надеюсь, дело не очень спешное?
Элизабет улыбнулась в ответ, и он вдруг ощутил исходящую от нее волну доброты.
– Спасибо, – негромко сказала она.
Он попрощался с ней за руку.
Она ушла. Харольд Арбен быстро пролистал рукопись. На титульной странице не было никакой информации – ни названия, ни имени автора, только наскоро нацарапанный номер телефона. Он обратил внимание, что вместо имен и фамилий в тексте были лишь инициалы. Это тоже было любопытно.
Секретарь позвонила и сообщила, что мсье, с которым у него была назначена встреча, прибыл. Это был знаменитый испанский актер.
Скоро издатель и думать забыл об Элизабет Бутар.
* * *
Рукопись, забытая на полке в кабинете Харольда Арбена, покрылась тонким слоем пыли. В последний месяц весны у издателя наконец появился час свободного времени, и то благодаря государственному выходному, который выманил из столицы ее жителей, в том числе и работников его издательства. Секретарь принесла ему перечень неотложных дел. Во главе списка фигурировало: «Прочесть роман мадам Бутар».
Харольд Арбен довольно долго искал рукопись, спрашивая себя, уж не затерялась ли она. Издателю всегда неловко признаваться автору, что его произведение потеряно. Но такое иногда случается…
Наконец он нашел ее под стопками пруфов и прочей макулатуры. Устроился в кресле, надел очки для чтения. Чтобы оценить рукопись, профессионалу его класса достаточно нескольких минут… Потом он придумает для Элизабет Бутар вежливую формулировку – одну из дежурных щадящих фраз, подразумевающих отказ. Увы, он к этому давно привык.
Прошло два часа, но Харольд Арбен все никак не мог оторваться от рукописи. Он был поражен, он не верил своим глазам. Кто написал это?
Он попросил секретаря немедленно пригласить Элизабет Бутар.
– Но она всю эту неделю в отпуске! И вернется не раньше чем через десять дней.
Надо же, он даже не заметил, что на коммутаторе работает другая телефонистка…
В спешке (потому что алчущий издатель всегда торопится) он набрал номер телефона с титульной страницы. Долго в трубке слышались губки. Никакого ответа…
Интересно, за это время Элизабет Бутар показывала эту рукопись другим издателям? Вполне вероятно. Может даже статься, что, устав дожидаться его ответа, она передала ее Фредерику Локсу… Кошмар!
Остаток рабочего дня Харольд Арбен пытался дозвониться по этому номеру – никто не поднимал трубку. Он звонил и из дома, причем до поздней ночи, – результат был тот же.
На следующий день, ближе к девяти вечера, ему наконец ответил молодой мужской голос.
– Добрый вечер! Это Харольд Арбен, – представился издатель, пребывая в уверенности, что его собеседник на том конце провода, как обычно, затаил дыхание. Еще бы – имя издателя, столь почитаемое в литературных кругах, действует на авторов подобно электрошоку!
– Я вас слушаю, – немного устало отозвался голос в трубке.
Харольд Арбен чуть не проглотил свою сигару. Из его горла вырвался звук, похожий на предсмертный хрип.
