— Чего мешкаете, скотоводы вонючие! — не выдержав, закричал Хохол, желая подлить масла в огонь и ускорить драку. — Если бы на меня вот так вот плюнули, да я бы душу из такого козла вытряс!
Казахи покосились в его сторону. Выкрик Мишки оскорбил их, но они предпочли не реагировать на провокацию.
— Ну чего канителитесь, паскуды?! — завопил задира, уязвленный тем, что степняки предпочитают не связываться, невзирая на численный перевес. — Вы что, постоять за себя не горазды, бесы вонючие?
Почувствовав, что запахло жареным, казахи вскочили из-за стола и… поспешили к выходу из кабака.
— Эй, а платить кто будет? — ринулся к ним наперерез официант, но те оттолкнули его в сторону и выбежали на улицу.
— Чтоб вы передохли, паскуды! — орал им вслед хозяин, потрясая над головой кулаками. — Пусть себе в убыток, но больше ни одного степняка в кабак не впущу!
— Не хнычь, дядя, — рассмеялся Пронька. — Я заплачу тебе за гребаных скотоводов.
— Да?! — хозяин кабака едва не онемел от щедрости незнакомых посетителей, но быстро справился с волнением и засуетился: — Сейчас еще пивка принесу, раков свеженьких…
Пиво он притащил хорошее. И задире тоже. У того словно язык отнялся: дрожа от предвкушения, он вцепился в кружку и на одном дыхании опустошил ее до дна. Скоро его отяжелевшая голова уткнулась лбом в поднос с раками.
— Слава богу, все обошлось, — вздыхал суетившийся рядом хозяин кабака. — Думал: все, разнесут мое заведение, и ремонту после не оберешься!
Пронька и Хохол щедро расплатились с хозяином за всех и не спеша направились к выходу. У двери Пронька остановился и, почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулся.
За столиком в углу сидел человек. У Проньки даже похолодело внутри от плохого предчувствия. Закрыв за собой дверь, он остановился и прислушался. В темноте прозвучал только удаляющийся стук каблучков женских туфелек.
— Чего набычился? — удивился, глядя на него, Хохол. — Шухера нет, вокруг все чисто.
Приятели шли по ночному городу. Тишина. На улицах ни души. Не успели Пронька с Хохлом завернуть за угол, как вдруг…
— А ну стоять! — услышали они окрик из темноты и в недоумении остановились. — Поднимите руки вверх, товарищи, и не дергайтесь, иначе буду стрелять на поражение!
* * *
У воров должно быть крепкое сердце, быстрые ноги, сообразительная голова и достаточно хладнокровия. Зачастую выдают паника и несдержанность… Эту нехитрую философию Васька Носов постиг еще подростком, когда выживал в компании беспризорников, промышляющей мелкими кражами и грабежами.
Продолжил обучение он уже в лагерях, на лесоповалах. И никогда Васька не переставал лелеять свою мечту — стать богатым и жить в свое удовольствие. Даже в бараке, лежа на нарах, он старался заснуть позже всех, боясь проговориться во сне о том несметном кладе скопцов, который ждет его на воле.
Когда пахан лагеря Калмык предложил ему принять участие в побеге, Васька сразу же согласился. Конечно же он был наслышан о «консервах», когда матерые уголовники, готовясь к побегу, берут с собой кого-нибудь для пропитания, не брезгуя есть человечину, лишь бы пройти до конца полный опасностей и лишений путь. Но тяга Носова к свободе и сокровищам одержала верх.
Они ушли втроем, воспользовавшись ослабленной бдительностью охраны. На третьи сутки выбились из сил и сделали вынужденый привал.
Пахан Калмык и его шестерка Крендель крепко спали у костра, когда Васька принял правильное решение. Первым он завалил пахана, обрушив на его голову огромный камень. А вот с Кренделем пришлось повозиться: шестерка Калмыка оказался крепким парнем. Он мог бы прихлопнуть Ваську, как муху, если бы тот не успел связать руки спящего Кренделя веревкой и утихомирить его, засунув голову в костер.
А потом — долгий путь по тайге в одиночестве. Болотца, маленькие речушки, непроходимые дебри… — все преодолел Васька Носов. Питался он «консервами» из Калмыка и Кренделя, недооценивших его ум и изворотливость. Когда Носов вышел к большой реке и увидел баржу, он упал на землю и лишился сознания…
Васька сидел в кабаке, вспоминая прошлое и попивая водочку. Сегодня у Носова было отвратительное настроение. Заканчивались деньги, становилось нечем кормить адептов, и он впервые за последние месяцы пребывал в затруднении. Идти на дело Васька не хотел. Он не мог позволить себе «удовольствие» снова очутиться в лагере, но уже на очень большой срок: тогда и о золоте скопцов придется забыть, и о красивой богатой жизни в тишине и покое тоже. Но денег не было, а созданная им «коммуна» пока еще не могла себя прокормить.
Ваське ничего не оставалось, как наполнить рюмку водкой, выпить и вернуться к прерванным воспоминаниям…
Ему тогда повезло. Баржа стояла недалеко от берега. Придя в себя, он дождался наступления ночи, незаметно подплыл к ней и поднялся на борт. Людей на барже оказалось не больше десятка.
Прячась за ящиками, Васька подслушал разговор и сделал вывод: посудина торговая, плавает по реке и скупает у промысловиков-охотников пушнину. В тот момент, когда Васька оказался на ее борту, закупка меха уже была сделана и баржа возвращалась в порт. «Значит, на посудине есть чем поживиться!» — подумал он. Решив себя не обнаруживать, Носов незаметно пробрался в трюм, отыскал укромное местечко и затаился, погрузившись в глубокий тяжелый сон.
Проснулся Васька от криков на палубе и приготовился встретить самое худшее, что уготовила ему судьба. Если баржа прибыла к месту назначения, значит, скоро начнется выгрузка пушнины. Тогда его обнаружат довольно быстро, и придется вернуться в те места, которые он всего лишь месяц назад успешно покинул…
Васька снова отвлекся от воспоминаний, когда в кабак вошли еще два посетителя. Не привлекая к себе внимания, Носов с интересом наблюдал, как пьянчуга за соседним столом цепляется к казахам, а эти, только что пришедшие дружки, внешне лихие и фартовые, следят за происходящим, явно симпатизируя задире.
Когда фартовые расплатились за всех и вышли на улицу, Васька выскользнул следом за ними.
* * *
«Во дела, — думал Носов, наблюдая из-за угла, — Не ребятки, а демоны-жеребятки! Видать, не из местных урок, залетные! Приручить бы их…»
Он шел за ними на расстоянии и размышлял, как привлечь внимание. Если подойти и завести разговор, приятели могут не так понять его намерения или просто пришибить, приняв за опера из ОГПУ. «Опер, опер, опер, — лихорадочно соображал Васька. — Что-то не видать поблизости ни одного легавого в форме…».
Желая убедиться, обнаружили ли парни за собой слежку, Носов быстро перебежал улицу, остановился и осмотрелся. Фартовые как шли вразвалочку впереди, так ни разу и не обернулись. У перекрестка они обменялись парой слов.
Неожиданно кто-то коснулся его плеча. Васька вздрогнул, резко обернулся и остолбенел, увидев перед собой постового.
— Предъявите документы, гражданин! — строго потребовал страж порядка.
