Шло время. Очередной хлебный шарик крутился под пальцами Осины. Удары в дверь слабели. Голоса звучали глуше, жалобнее. Они уже только просили.
– Пацаны, ну пожалуйста! Откройте! Пацаны! Оставьте себе бабки! Я скажу Захару, что потерял их! Пацаны! Ну откройте!
Осина отщипнул новый кусок мякиша… Штук десять готовых шариков уже лежало перед ним. Я навалился грудью на стол. Со всей силой убеждения на какую был способен зашептал:
Осина положил готовый шарик рядом с остальными. Начал выкладывать из них разные фигуры. Казалось это занятие поглотило его целиком. Я рывком встал.
– Пойду открою! Осина поднял голову. Посмотрел на меня. Я остановился выжидая.
– Интересно, – задумчиво сказал он. – В гараже лежали диски «Зиловские». Ты не в курсе, они еще там?
Я медленно опустился на лавку. Положил руки на стол. Крепко сцепил пальцы. Уткнулся в них лбом. Из парной уже не доносилось ни звука. Заскрипела входная дверь. В предбанник ввалился Чиба.
– Ну и девки! – оживленно заговорил он. – Эта беленькая меня чуть не изнасиловала! Сама, сучка, в штаны лезет! – он удивленно оглянулся. – А где пацаны? Еще парятся что ли?
Осина выложил из шариков крест. Подумал. Добавил косую перекладину вверху. Крест стал могильным. Не поднимая головы Осина спросил:
– Лежат, – удивленно ответил Чиба. – А зачем они тебе?
– Подготовь два , – сказал Осина. – И проволоки пару метров найди.
Чиба все понял. Побледнел. Открыл было рот, хотел что-то сказать, но не стал. Тяжело потоптался. И вдруг безнадежно махнув рукой, вышел… Осина резким движением смял в кулаке все хлебные шарики …"Надо уходить» – отчетливо подумал я.
13
Малыш выплыл километрах в двухстах от города, ниже по течению. Его выловили рыбаки. Они же и вызвали милицию. А Димона так и не нашли. Он похоже «залег на дно». Шутка.
Захар не звонил. Вопросов не задавал. Наверное и так все понял. Теперь слово было за ним.
Я чувствовал приближение конца. Хотел поговорить об этом с Осиной, но не знал как. Да он бы и слушать не стал. Спасать себя я должен был сам.
Я ходил по городу. Разговаривал. Ел. Пил. Возвращался домой. Играл с Темкой. Юля что-то спрашивала. Я отвечал. Все это – механически. Как автомат.
Я лихорадочно искал выход. Думал только об этом. Я знал – надо уходить. Но держала безумная надежда, что все еще обойдется. Пройдет. Утрясется. Как-нибудь. Все равно как. И вот вечером, дней через восемь после «бани», – я бесцельно кружил по городу. Останавливался возле баров. Заходил. Но сидеть там не мог. Не мог смотреть на окружавшие меня лица, такие веселые и безмятежные. Я был чужой им. Совсем чужой. И остро чувствовал это.
В конце концов я оказался возле «Волны». Я не был здесь больше года. Оказалось, ничего не изменилось. Одноклассник Гена по-прежнему орудовал за стойкой.
– Здорово, Ген, – сказал я.
– Здорово, Вадик, – Гена явно обрадовался. Понятно почему. Знакомство со мной повышало его статус. Я представил себе, как он за пивом говорит друзьям:
– Ко мне недавно одноклассник заходил, Вадик. Он правая рука у Осины. У того самого… – и многозначительно замолкает. Друзья тоже молчат, с уважением поглядывая на него.
Ну что же, пусть порадуется, – вяло подумал я, – может это мне на том свете зачтется.
– Тебя что-то давно не видно, – сказал Гена. Я неопределенно пожал плечами.
– Дела.
– Понимаю, кивнул Гена. – Что будешь пить?
– Пиво.
– Один момент!
Гена засуетился. Наполнил высокий стакан, поставил его передо мной. Я нехотя пригубил. Гена наклонился через стойку ко мне.
– Знаешь кто сюда заходил? – понизив голос спросил он. Кто мог к нему заходить?… И какое мне до этого дело? Я равнодушно ответил :
– Нет. Гена заговорщески оглянулся по сторонам и прошептал:
– Козеля. Я стиснул стакан в кулаке.
– Когда?
– Вчера, – зашептал Гена, – с ним еще четверо были. Сели за этот столик, вон у окна. Козеля меня подозвал. Про вас с Осиной спрашивал.
– Что спрашивал?
– Ну так вообще. Часто ли заходите…
– А ты что?
– Да ничего, сказал как есть.
– А он?
– А он засмеялся и сказал, что вам п..ц пришел.
– Так и сказал?
– Ну. Еще сказал, что Захар вас приговорил.
Я залпом осушил стакан. С внезапной симпатией посмотрел на Гену. Вот ведь, не побоялся рассказать. Влез в чужие дела… Другой бы не стал. А этот … смелый дурачок. Я достал деньги. Положил на стойку.
– Спасибо, Ген.
– Да не за что, – смутился Гена. Я слез с табурета, собираясь уходить. Гена окликнул меня.
– Вадик! Я остановился.
– Что?
– Слушай, мне еще тут работать, – Гена мялся с трудом подбирая слова, – этот разговор … он между нами, ладно? Я серьезно ответил.
– Конечно, Ген, – и криво усмехнулся. – Я – могила. На лице Гены отразилось облегчение.
– Спасибо, Вадик. А денег не надо. Это я угощал. Я покачал головой.
– Не стоит, Ген. Разоришься.
И вышел. Сел в машину. Задумался. Козеля уже здесь. Значит времени почти нет. Как не болела, а все таки померла. Ладно. Я достал телефон. Надо было предупредить Осину. Набрал его номер.
– Слушаю, – сказал Осина.
– Андрей, это я. Здорово.
– Здорово.
– Надо поговорить.
– Я занят.
– Козеля в городе. Осина помолчал.
– Хорошо, жди меня в «Наполеоне». Я буду минут через тридцать.
– Договорились. Я бросил телефон на «торпеду» и выехал со стоянки.
… Осина запаздывал. Я ждал его на крыльце. Нервно курил. Изредка перебрасывался словами с Витей Боксером, заведовавшим в «Наполеоне» охраной. Он тоже вышел на крыльцо. Просто так. Для компании. Прошло сорок минут. Осины не было. Я поднялся к секретарше.
– Не звонил?
– Нет – улыбнулась она мне. Я с ненавистью посмотрел на нее. Опять выскочил на крыльцо. Боксер распекал за что-то охранника у входа.
Пятьдесят минут. Мимо завывая сиренами промчалась пожарная машина. Следом за ней «скорая»
Я обессилено опустился на крыльцо. Вот похоже и все. Боксер удивленно смотрел на меня. Он еще ничего не понял. Я взглянул на часы. Шестьдесят минут. Час. Больше можно не ждать.
