же нет ничего невозможного. Обратитесь к кому-нибудь из родственников.
Легко сказать, обратись к родственникам. Где их взять-то? Дядя не согласится пойти против главы рода, как и остальные Миловидовы, а с родственниками по материнской линии я никогда не видел.
Дед Вячеслава порвал все отношения с главной, московской ветвью Ушаковых, когда переехал в Тверь, и они с нами тоже, по-видимому, не желали общаться, поэтому я не знал, где они живут и чем занимаются. Если на них и можно как-то выйти, то только через мать, да и тоне факт.
— Если выбирать школы, то я бы посоветовала главным образом две, — продолжала говорить Марианна. — Николаевское училище. Оно считается лучшим в империи. Но там, надо понимать, очень высокие требования и строгая дисциплина. Заведение находится под личным попечением самого государя императора. Или вторая школа, которой покровительствуют Мстиславские. Я сама, между прочим, её окончила, и могу с уверенностью сказать, что там хороший уровень преподавания. Туда берут даже небогатых дворян, если они обладают сильным даром. Первую школу не советую: там учатся дети придворных. Третью, четвёртую и пятую — тоже. Считаются элитными, первый разряд, но, по сути, это просто закрытые клубы для детей нескольких богатых родов. Вас туда и не возьмут, да и искать там нечего. Можете также поступить в любую школу второго разряда, но это не ваш уровень.
Я внимательно слушал и мотал на ус, а сам задавался вопросом: зачем Марианна всё это рассказывает? Она как будто сама заинтересована в моём переводе. Но почему?
— Есть важный момент, — сказал я. — Школа не должна быть закрытой. Я не хочу жить в общежитии. Предпочитаю свободу.
— Тогда вторая вам подойдёт. Там есть общежитие, но можно и самому найти жильё. А вот Николаевское училище — тоже закрытого типа. Но уровень, конечно, совсем другой. Наша, пятнадцатая, так-то для черни предназначена. Дворяне там вообще не должны учиться. Но так сложилось, что нищих аристократов во второразрядные школы не всегда хотят принимать, если мест нет, и их отправляют сюда. По-хорошему, с этим надо что-то делать.
Официант принёс нам заказанные блюда и напитки: мне — стакан воды, Марианне — бокал белого вина.
— А почему вы пошли преподавать? — перевёл я разговор на другую тему, когда мы приступили к еде. — Вы не нуждаетесь в деньгах. Что вами движет?
— Призвание, — улыбнулась Марианна. — Мне нравится преподавать. Я хорошо разбираюсь в предмете, имею соответствующее образование и хочу применить свои знания. Я не из тех, кому подходит роль птицы в золотой клетке.
— Это видно. Характер у вас весьма… свободолюбивый. Многие замужние дамы не решились бы ужинать в ресторане с незнакомцем.
Марианна улыбнулась и пожала плечами:
— Что есть, того не отнять.
— Не боитесь, что вашему мужу это не понравится? Или надеетесь, что он не узнает?
— А насчёт этого можете не волноваться. Иногда в браках по договорённости отношения не настолько близкие. Порой супруги решают просто жить своей жизнью и не мешать друг другу.
— Что ж, ваш выбор.
Мы обменялись впечатлениями о блюдах, Марианна сказала, что знает это заведение уже давно, хотя живёт не здесь, а южнее, в пригороде. А когда нам принесли десерт, она спросила:
— А что все говорят, будто во время ваших последних вылазок на нижние слои какие-то перестрелки случались? Даже раненые, говорят, есть. Неужели директору и покровителю настолько плевать на жизни учеников? Должно же их заботить хоть что-то, кроме наживы?
— Да, случилась перестрелка на базе. Я точно не знаю, кто напал и почему. Думаю, конкуренты. Поэтому Воротынский решил на какое-то время нас не отправлять на нижние слои. Если честно, жаль. Мы лишились возможности подзаработать. С другой стороны, быть втянутым в чужой конфликт тоже не хочется. Надеюсь, проблема быстро разрешится, и мы опять сможем ходить за чудо-камнями.
— И много вам платят?
— За прошлую вылазку получили по шестьдесят рублей. За эту, думаю, будет меньше.
— Это совсем немного. Можно получать и больше.
— Где?
— Любой род, занимающийся добычей чудо-камней, заплатит больше. И кстати, не знаю, правда это или нет, но поговаривают, что Воротынские скоро не будут покровительствовать пятнадцатой школе.
— Вот как? И почему же?
— Якобы указ готовится, чтобы все школы финансировались только из государственной казны. Императору не нравится, что князья имеют такое большое влияние на школы заклинателей. Из-за этого некоторые ученики идут не на государственную службу, а на предприятия и в дружины князей, которые покровительствуют школам. Но изначально планировалось готовить выпускников именно к государственной службе, а их переманивают дворянские кланы. У них стало слишком много власти. Когда Михаил ввёл ограничение на численность дружин, знаете какие недовольства поднялись? Князей еле-еле успокоить получилось. Но разве должно быть так, что у какого-нибудь клана власти больше, чем у самого государя?
Похоже, речь шла о реформах нынешнего императора Михаила IV. Он с самого начала своего правления взял курс на централизацию власти, решив ограничить дворянские кланы. Не знаю, откуда у меня взялась в голове эта информация. Наверное, Вячеслав что-то слышал краем уха.
— Как бы то ни было, многие рода, думаю, будут отстаивать свою свободу, — рассудил я.
— Разумеется. Некоторые хотят, чтобы император был всего лишь третейским судьёй или что-то вроде того. Они покровительствуют всяким народническим кружкам, подбивают чернь на восстания, устраивают раздоры среди аристократии и делают всё, чтобы растащить империю на клочки, которые будут подчиняться только им. Нельзя этого позволить, — Марианна вытерла руки салфеткой. — Готова биться об заклад, что и за нападениями на Воротынских стоят эти же люди. Их цель — вражда всех со всеми. Разделяй и властвуй, как говорится.
Удивительно, как изменился тон Салтыковой. Она говорила с жаром, словно её до глубины души возмущало такое положение вещей. Вот только я-то знал, что на нас напали вовсе не те, кто желал ограничить императорскую власть, а некая коалиция с противоположными взглядами, считающая Воротынских чуть ли не предателями государя. Но об этом распространяться, пожалуй, не стоило.
— К сожалению, я не знаю, кто на нас напал. Даже если Воротынские что-то выяснят, мне они не расскажут. А вы, получается, выступаете за централизацию власти?
— Государь — наместник Солнцеликого на земле, он и должен править, а не горстка князей, которые каждый на себя одеяло тянет. Таков порядок установлен Всевышним, и наш долг — его блюсти, иначе нас ждут беды.
Рассуждения эти чем-то напоминали разговоры пленного фанатика. И я подумал, что пора беседу заканчивать.
— Да, прекрасно. Кажется, времени уже много, — я посмотрел на настенные часы. — А мы всё сидим и сидим. Не хотелось
