Очередной порыв ветра швырнул мне в лицо искры, и нос наполнило запахом горящих волос. Я сделала несколько шагов к воде, не понимая до конца, куда иду и зачем, и Амин вдруг вскрикнула и махнула рукой:
- Лана! Скала!
Я обернулась к спящему медведю и увидела, как над ним закручивается упругий смерч из оранжевых искр. Он танцевал на одном месте, словно не решался двинуться вперед – я смотрела, как искры сливаются в рыжие лепестки пламени, как струйки огня переплетаются и пульсируют, словно живое сердце, и ноги наполнялись вязкой слабостью.
- Это он? – спросила Амин. – Это Берт?
- Нам надо было приехать раньше, - прошептала я. Из-за моей спины вылетали новые искры, текли в сторону смерча, соединялись с ним. Макс выхватил из саквояжа серебряную ракушку, и я услышала его сбивчивый встревоженный голос – почему-то он звучал так, словно маг оказался в сотне миль отсюда.
Смерч танцевал на скале. Воздух наполнялся запахом гари, металла и крови. Земля качалась и плыла у меня под ногами, море отступило, обнажая каменистое дно, раковины моллюсков, темные тайны. Мир трещал и рвался, выпуская то, что шло в него огненным ливнем.
- Пусть идет! – Гаспар? Откуда он тут взялся? Ах, да, ракушка для связи. – Пусть идет, не удерживайте ее! Лана, ты слышишь меня? Иди к нему?
В следующий миг уже не стало ни голоса упыря, ни моих друзей. Смерч стек со скалы и медленно потек в мою сторону – а я шагнула к нему. Голову наполнял звон. Струйки огня потекли по моему дорожному костюму, скользнули по рукам, дотронулись до лица. В ушах шумело. Прикосновение пламени не причиняло боли, а ласкало, в нем одновременно была и прохлада, и тепло.
- Берт? – негромко позвала я. Огонь окутал мою голову – сейчас я стояла в самом центре смерча. Он двигался, неспешно оплетая меня тугими пылающими кольцами, и от него веяло нежностью и любовью.
Пламя вдруг отступило, и передо мной замелькали пестрые картинки, словно кто-то вышвырнул в воздух колоду карт. Я увидела Эжена и Джен – они обнимали кудрявого мальчика, и Джен ждала еще одного ребенка. А вот мелькнул Тансворт – новый, пусть по-прежнему провинциальный, но очень уютный: новая больница открывает двери, дети с сумками весело бегут к воротам школы, больше похожей на дворец, на полках библиотеки поднимается книжная рать… Вот Амин и Макс – едут верхом по степи, Макс одет в традиционный орочий халат, и девочка, маленькая копия Петровой, важно сидит в его седле и с видом прирожденной наездницы сжимает поводья.
Жизнь продолжалась. Жизнь была светлой и правильной – той, которую мы заслужили.
- А я? – теперь передо мной ревела огненная стена, без конца и края. – А ты, Берт?
Пламя не отзывалось – казалось, прошла не одна тысяча лет, прежде, чем оно послало мне еще одну картинку.
Незнакомый дом, утопающий в зелени фруктового сада – от него веяло такой весенней зеленой свежестью, что я не сдержала улыбки. Под деревьями играли близнецы, мальчик и девочка: темноволосые, темноглазые, веселые, они возились с куклами и паровозами, и я не могла оторвать от них глаз. Это было мое будущее, и я смотрела на него и знала, что совсем скоро оно станет не миражом, а былью.
Сад и дети медленно растаяли. И я уже не парила в центре огненного смерча, а стояла на морском берегу. Берт обнимал меня, и я чувствовала, как под моими ладонями на его плечах бродит пламя, смиряясь и угасая.
Он вернулся.
- Там было хорошо? – спросила я, чувствуя, что еще чуть-чуть, и я захлебнусь слезами. – Там, где ты был…
Он вздохнул, еще крепче прижал меня к себе. От Берта пахло огнем и дымом, смертью и любовью.
- Хорошо, - ответил он. – Но здесь намного лучше.
Где-то далеко-далеко Петрова разразилась торжествующим орочьим криком, и Макс поддержал ее. Из-за низких серых облаков выглянуло солнце, и мир был огромным и бесконечно счастливым. Мир был нашим, сейчас и до конца.
- Я тебя ждала, Берт, - прошептала я, не веря, что счастье может быть настолько живым и бескрайним.
- Я знаю, Лана, - откликнулся он. – Вот я и вернулся.
Эпилог
Что может быть приятнее большого обеда на свежем воздухе? Только большой обед с лучшими друзьями.
На стол мы с Петровой накрывали сами. И готовили тоже сами – Макс, который после очередной поездки к тестю и теще окончательно влюбился в орочью кухню, уверял, что ни в одном ресторане сроду не подадут такого мяса, какое стряпает его обожаемая супруга.
- А ну, вперед! Я Золотая всадница, великая Шенгда! За мной, мое верное войско!
Из-за кустов шиповника с визгами, криками и улюлюканьем действительно вылетела целая армия, веселая, разновозрастная и пестрая. Ее возглавляла Шенгда Петрова верхом на игрушечной лошадке, за ней следовали Пит и Хельга, наши с Бертом близнецы, а замыкающим бежал его высочество Альберт, трехлетний первенец Эжена и Джен. Бекон, который лениво возлежал на одном из стульев, понял, что все это дело мчится по его душу, вскинул хвост трубой и, издав громогласный мяв, бросился спасаться от орочьего нашествия. Амин хлопнула полотенцем по бедру и воскликнула:
- Нет, ну ты это видела? Бандит, а не девка! Шенгда! Не трожь кота, паразитка!
Несмотря на вес и возраст, Бекон еще сохранил проворство и легкость. Он взлетел на дерево, и дети остановились внизу, прикидывая, как снять котиньку. Котинька сниматься не хотел: он знал, что его примутся жмакать и гладить в восемь рук, а для него это было уже слишком.
- Мам! – окликнула Шенгда. – А дай мяска?
- Будет обед, поешь, - ответила Петрова, расставляя мисочки с разноцветными соусами. Мясо доходило в печи – сейчас за ним следил Гаспар, попивая свиную кровь из бокала. В последнее время он заинтересовался кулинарией и заявил, что стряпня во многом близка к магии. Макс ассистировал – следил за силой огня, чтобы окорок получился румяным и сочным, а не сухим.
- Ну мам! Дай мяска! – Шенгда уперла руки в бока, и на ее лице появилось обиженно-упрямое выражение. – Нам надо, чтобы он слез!
Пит и Хельга зашмыгали носишками и закивали. Как и в моем видении на берегу, они были темноглазы и черноволосы, но я знала: ни одна живая душа никогда не назовет мою дочь репкой. Хельга будет расти, зная, что она прекрасна.
Мода проходит. А сила духа и вера в себя и близких – остаются.
- Нада! – пискнул Альберт. – Котя!
Бекон зашипел. «Без боя не сдамся!» - перевела я, и мальчик рассмеялся и протянул к нему руки.
- Оставьте кота! – крикнула Петрова, и Шенгда топнула ногой.
- Нам его нарядить надо! В халат!
- Ну дети, это просто караул, а не дети, - вздохнула Петрова. – У Эжена с Джен еще приличный паренек, а наши с тобой – какая-то бешеная армия.
Я улыбнулась и услышала, как к воротам подкатил мобиль. Приехали Эжен и Джен – встречали Берта на вокзале. Машинально вытирая совершенно сухие руки полотенцем, я вышла к воротам и увидела, как Берт что-то вынимает из багажника. Эжен помогал жене выйти из мобиля – через пару недель Джен предстояло рожать.
