как ей сейчас тяжело; а Мила объявила, что Тамара зазналась в своей крутой школе и теперь старые друзья ее не устраивают. Ситуацию пыталась исправить мама Милы. Она позвонила маме Тамары, чтобы обсудить, как им помирить девочек. Но мама Тамары сделала только хуже: стала говорить про престижную школу с высокими требованиями, что Тамару временно нельзя отвлекать, а Миле и Милиной маме, наверное, сложно это понять с их обычной районной школой. Кончилось все плохо: мама Милы холодно ответила, что они в таком случае Тамару и правда беспокоить больше не будут. И Мила перестала писать, звонить и отвечать на сообщения. До этого момента.
И что теперь? Мила проверяет ее истории? Прямо с утра? Не успела Тамара как следует об этом подумать, как от Милы прилетела реакция – поднятый вверх палец. И сообщение:
«Красиво. Гуляешь по утрам? Это что-то новенькое…»
Тамара не знала, что ответить. Обрадоваться и начать болтать как ни в чем не бывало? Бросить какую-нибудь колкость? Она даже не думала, что Мила еще захочет с ней общаться, и теперь совсем растерялась.
На другой стороне озера среди деревьев мелькнула салатовая куртка Артема, стремительно летящая вдоль берега. Тамара сделала шаг назад, перешла на другую дорожку и заспешила обратно к школе, прежде чем мимо нее пролетит блестящий велосипед. Правда, когда она была уже почти у здания, Артем все же ее догнал. То есть не догнал, конечно, а проехал в паре метров и свернул за угол, углубляясь в парк. Прежде чем он исчез из виду, их взгляды задели друг друга, как, бывает, задеваешь человека в толпе. На секундочку Тамаре показалось, что она видела тень приветливой улыбки на лице Артема. И что ее собственный уголок губ немного дернулся вверх.
Глава 31. Родительские пожелания
Соня подскочила со своего места за стойкой, когда Тамара появилась на пороге библиотеки.
– О, вот и ты. Чрезвычайно рада тебя видеть!
Тамара быстро скользнула взглядом по бархатному потертому сарафану винного цвета и мятой блузке с пышными рюшами.
– Привет! Как дела?
– Вполне пристойно. Взгляни, что я нашла!
Соне явно не терпелось поделиться. После завтрака она выцепила Тамару в коридоре и сообщила, что хочет с ней кое-что обсудить. Хотя Тамара и так бы к ней зашла – просто потому, что они не общались с выходных и она даже немного соскучилась.
– Так… – Склонившись над стареньким поцарапанным планшетом, который Соня положила на стойку, Тамара увидела какие-то документы на пожелтевшей от времени бумаге, газетные вырезки, списки. Почти все на немецком. – И что это?
– Я тут думала обо всех наших находках и решила съездить в библиотеку в Кениге… В Калининграде. Хотела узнать побольше об этом здании. И об Ангелике Нойманн, которая тут жила…
– Ого! Я смотрю, ты загорелась.
– Не без этого. Знаешь, было в ее дневниках что-то такое…
– Тоскливое?
– Да. Очень печальное. И страшное. Непонятное. Мне захотелось разобраться. Это ведь своего рода квест. А квесты я люблю, не стану скрывать. – Соня улыбнулась.
– И что ты узнала?
– На самом деле почти ничего…
Тут Тамарины брови поползли вверх, но Соня продолжила:
– Я имею в виду, что в библиотеке почти ничего не нашла. Только что дом изначально построила одна баронесса на месте, где раньше была крепость, а потом, во времена рейха, его владельцем стал врач Генрих Нойманн. Но это мы и так знали.
– Врач? – нахмурилась Тамара.
– Да. Но когда я уже вознамерилась уйти несолоно хлебавши, мне попался один региональный журнал. И там я обнаружила статью…
– Об этом здании?
– Вообще-то о другом. – Соня покачала головой и поторопилась объяснить: – Об одном ветхом, разваливающемся особняке в Калининграде, который почему-то отказываются признать историческим памятником, и открывали там то магазин, то офисы, то еще что-то… Словом, я запомнила имя автора этой статьи – Леонид Коновалов – и решила, что необходимо с ним связаться. А потом нашла его блог, правда заброшенный.
– И что там? – Тамара уже начинала злиться, что Соня никак не дойдет до сути.
– Там он как раз пишет об особняках Калининградской области. Посещает их, фотографирует, рассказывает об истории и о том, в каком печальном виде они находятся сейчас. Один из особняков, в которые он ездил, – наш. Вернее, не наш, – смутилась она, – а Андрея Евгеньевича.
– То есть он был здесь?
– Да, но когда здание еще пустовало.
– А есть фотки?
– Конечно. – Соня взяла планшет и принялась искать нужную ссылку. – Но дело даже не в этом. Хотя взглянуть на то, как этот дом выглядел до реставрации и ремонта, признаться, было любопытно. Разница впечатляющая… Дело в том, что́ рассказывается в блоге. Вот, например, Коновалов пишет, что здесь и правда был санаторий.
– Да? – Тамара оживилась.
– Причем у него в санатории работал отец. И по его словам, здесь произошли три убийства, которые в итоге замяли, так и не стали расследовать.
– Я же говорила, что это не просто домыслы! А подробностей там нет?
– Нет. Зато он пишет, что в этом здании были не только санаторий и школа-интернат. Сразу после войны там устроили общежитие и почти сразу закрыли. По неизвестным причинам.
– А еще что там? – Тамара встала рядом, чтобы заглянуть в планшет, на экране которого наконец открылся пост.
Соня полистала десяток фотографий школы и ее окрестностей. Барельефы на фасаде сколоты, часть окон разбиты и заколочены, колонны у крыльца исписаны некрасивыми граффити. Парк буйный и неряшливый: кажется, еще чуть-чуть – и захватит здание целиком. Внутри еще хуже. Стены в уродливой «казенной» краске, как в подъездах, повсюду мусор, рваные матрасы, поломанная мебель, какие-то ящики. Наконец она долистала до фотографии холла. В тени лестницы, как и сейчас, можно было разглядеть статую крылатой девушки.
– Вот, взгляни, что он пишет. – Соня ткнула пальцем в текст. – Знаешь, кто позировал для статуи?
– Кто?
– Дочка Нойманна, Ангелика. Он приглашал итальянского скульптора…
– Так, стоп, – замотала головой Тамара. – Но они же совсем не похожи.
– Как посмотреть. Я тоже поначалу не догадалась, но если внимательно сравнить… – Соня вытащила фотографию Ангелики.
Тамара переводила взгляд с одного лица на другое. С живого – на каменное. С бледного, совсем детского и растерянного – на темное, ангельски красивое, не то печальное, не то зловещее. Она внимательно изучила глаза, носы, щеки, лбы и подбородки, то, как лежат длинные волосы.
– Ну… – наконец выдала Тамара. – Может быть.
Если бы изображение Ангелики пропустили через десяток фильтров, которые делают кожу гладкой, глаза большими, носик тонким, а ресницы длинными, – пожалуй, она
