зашел европеец с темно-желтым портфелем. Он огляделся по сторонам и выбрал место за длинным грубым столом. Конечно, сидеть, скрестив ноги калачиком, как местные жители, неудобно.
Европеец по-русски говорил с едва заметным акцентом. Он попросил чайханщика послать кого-нибудь за шашлыком, объяснил, что на улице пыльно и стоя есть как-то неудобно.
Чайханщик понял иностранца. Некоторые из них в переулке усаживаются на корточки и со смехом едят шашлык, другие заносят аппетитные палочки на лепешке, как на подносе, в чайхану. Встречаются солидные люди, вроде этого человека. Они просят принести шашлык. Чайханщик окликнул помощника — двенадцатилетнего мальчишку. Тот, получив деньги, стремительно вылетел на улицу.
Иностранец положил портфель на стол. Потом, подумав, устроил его рядом с собой, на скамье.
Он с интересом рассматривал посетителей чайханы, остановил взгляд на крупноголовом узбеке, который, закончив завтрак, перекладывал пучки сухих трав.
— Простите, — извинился иностранец, — что это такое?
— Лечебные травы.
— Народная медицина Востока?
— Медицина, — неохотно ответил Муса.
Всем своим видом Убайханов давал понять, что он не намерен вступать в разговор с неизвестным человеком.
— Что ими можно лечить?
Муса коротко объяснил.
— Вы знаете, это интересно, — удивился посетитель, — объясните, как пользоваться.
Муса рассказал.
— Будьте добры, продайте пучок.
За этой сценой никто не наблюдал, хотя разговор присутствующие слышали. Старики вначале с интересом смотрели на иностранца. Затем отвернулись. Сейчас много в Ташкенте подобных людей, к ним уже привыкли. В углу пили чай двое мужчин средних лет. У них был свой, по-видимому, деловой разговор, и они вообще ни на кого не обращали внимания.
Иностранец уложил неожиданную покупку в портфель, повертел другие свертки, которые Муса укладывал в пестрый хурджун. Муса все же собирался на базар.
Проворный мальчишка принес две палочки шашлыка. Иностранец с ними расправился быстро. Чай пил тоже быстро, неумело держа пиалу двумя руками. Он даже не допил. Азиат, зная цену воде, потрясет чайник, дождется, когда упадет последняя капля. Этот человек довольствовался одной пиалой.
Из чайханы выходили люди. Поднялись и те двое, что сидели в углу, продолжая на ходу выяснять какой-то спорный вопрос.
Иностранец тоже расплатился и вышел. Когда он увидел одного из «деловых» посетителей чайханы, то замедлил шаг.
— Я вас жду, гражданин.
— В чем дело? — возмутился иностранец.
— Не привлекайте внимания, — спокойно посоветовал незнакомец. — Я сотрудник уголовного розыска. Идемте.
Иностранец невольно подчинился. Они спустились по ступенькам на улицу, и тут опять последовало возмущение.
— При чем тут уголовный розыск? Я офицер польской армии.
— Догадываюсь...
— В чем же дело?
— Сейчас объясню... Минутку.
Они шли в сторону Центрального телеграфа.
— Сейчас, сейчас, — успокаивал сотрудник уголовного розыска.
Здесь их ждали. Иностранец потребовал немедленно доложить его командованию о грубом произволе. Он вытащил документы.
— Только не на улице, — поморщился сотрудник уголовного розыска, но документы взял.
— Я требую...
— Минуточку...
Мельком взглянув на документы, сотрудник уголовного розыска поинтересовался:
— Почему вы, господин капитан, разгуливаете в гражданском костюме?
— Это мое личное дело.
В отделении милиции польский офицер снова потребовал доложить командованию о своем аресте.
— Пока вы не арестованы, а просто задержаны, — мягко сказал начальник. — Мы хотим с вашей помощью выяснить обстоятельства одного дела.
Начальник старался говорить с иностранцем почтительно. Через несколько минут вслед за капитаном польской армии был доставлен в милицию торговец лекарственными травами Муса Убайханов. Он возмущался и недоумевал, пальцы предательски тряслись.
— Перестаньте дурачиться, — строго оборвал начальник.
— Добрые мусульмане, — взмолился Муса, — шайтан попутал. — Я все расскажу.
— Говори.
— Этот человек оставил сверток случайно, когда покупал траву. Я... я... присвоил.
При обыске у капитана польской армии был обнаружен только пучок травы.
Муса Убайханов сам выложил сверток.
— Этот человек оставил, — твердил он. — Я взял...
Поляк покачал головой.
— Что-то путает торговец. Вы, пожалуйста, избавьте меня от грязных историй.
В свертке оказалось двадцать семь тысяч советских рублей, пять пачек хны и записка.
Начальник несколько раз перечитал короткую фразу: «Пери-ханум ждет вашего человека через месяц».
— Кому это адресовано?
Он не знал, кого спрашивать: торговца или офицера польской армии.
Муса пожал плечами. Офицер не счел нужным отвечать.
— Кто такая Пери-ханум?
Муса Убайханов оценивал обстановку и, решившись, заговорил первым.
— Я все скажу. Я тут ни при чем. Да, я торговал драгоценностями. Про записку ничего не знаю. Я ее должен передать хозяину дома. Больше ничего не знаю...
Он кричал, торопился все высказать, старался не смотреть на польского офицера, не смотреть на свой цветной хурджун, который ловко проверяли работники милиции. Муса Убайханов был слишком опытным человеком, чтобы надеяться на чудо.
Милиционер уже обнаружил в хурджуне подкладку. Обычно ее не бывает в переметной сумке. Под ситцевой подкладкой несколько драгоценных камней. В них, оказывается, отлично разбирался начальник милиции. Он продиктовал очередную запись в акт.
— Бриллианты... шесть сапфиров... Последние, вероятно, извлечены из колье или браслета. Правильно?
Начальник почему-то обратился к польскому офицеру. Капитан пожал плечами. Начальник перевел взгляд на Убайханова.
— Правильно, — с готовностью произнес торговец.
Были записаны все данные о Мусе Убайханове, в том числе и адрес, который, собственно, уже несколько дней знала милиция.
— Разрешите познакомиться с вашими личными вещами, — обратился начальник милиции к польскому офицеру.
— Это произвол, — снова возмутился капитан.
Начальник понимал, что допустил ошибку, прервав обыск после того, как в портфеле поляка был обнаружен лишь пучок травы.
Он попросил присутствующих подождать несколько минут и вышел в соседний кабинет. Начальник понял, что и Муса Убайханов, и польский офицер — капитан Чернецкий участвовали не только в валютных сделках. Требовалось вмешательство органов государственной безопасности.
Дом Саида Урунбаева прячется в саду. От калитки тянется аллея из кустов сирени. В глубине двора в крепких будках позвякивают цепями волкодавы. Одного из них осторожный хозяин выпускает на ночь. Волкодавы — собаки молчаливые, степенные. Такое впечатление, что их и нет во дворе.
Муса Убайханов с готовностью сообщал сотрудникам органов госбезопасности подробности хозяйского быта.
— Летом хозяин спит на крыше, — добавил торговец. — Лестницу убирает, затаскивает за собой.
Муса спасал собственную шкуру и льстиво заглядывал в глаза.
— Странный человек. И чем он занимается, не могу понять.
Сейчас все раскроется, и рядом с фигурой врага Муса будет выглядеть мелким спекулянтом, который раскаялся и готов нести любое наказание.
— Чтобы
