Старого. Ты же знаешь, тому и одного прикосновения хватить может. ― Помолчал. Похоже, все происходящее ему самому не очень нравилось. ― Поэтому пусть этот чужак пока лежит как есть.
Степан еще несколько секунд посидел неподвижно, вроде как приглашая идти завтракать. Инн сделала вид, что не понимает намека. Мужчина тяжело вздохнул и поднялся.
Девочка вдруг вскинула голову и посмотрела на него с внезапной надеждой.
― Принеси воды! Пожалуйста!
Степан снова вздохнул.
― Хорошо.
Вышел, оставив дверь открытой.
Инн некоторое время смотрела Степану вслед, пока чужак не вздрогнул от очередного судорожного вздоха. Его голова чуть сдвинулась со свернутой куртки, и девочка потянулась ее поправить. «Что это?!» На серой ткани остался черный крохкий порошок. Девочка растерла его между пальцев, поднесла к носу. Кровь. Холодея от ужаса, она запустила руки в волосы чужака, аккуратно, но тщательно ощупывая череп. Когда коснулась левой части затылка, тот снова вздрогнул, на этот раз от боли. Засохшая кровь, такая же черная, как и волосы, была совсем на них не заметна. Шишка под пальцами ― тоже. Кость цела, да и Рэндал бы не пропустил серьезной травмы, чего не скажешь о ссадине, особенно второпях и когда есть другой пациент, гораздо более важный.
Инн старательно раздвигала волосы, чтобы понять, насколько велика рана. Это было непросто: густоте жестких, толстых, почти как щетина, блестящих черных волос позавидовал бы кто угодно в Деревне. Царапина оказалась не такой большой, как боялась девочка, не длиннее ее мизинца, а вот синяк был обширный. «Наверное, твое тело защитил костюм, но без шлема ты ударился головой и потерял сознание». Дед настаивал, чтобы при езде на лепостричах все носили шлемы. В Деревне их делали из плотной кожи, но у чужаков защита для головы была намного лучше, почти полностью из какого-то прозрачного материала. Инн четко помнила, в каком положении лежали чужак и Дед. «Ты не пытался убить Деда, ты его защищал!»
* * *
Где-то в лесу, 2550-07-14 07:11
Сознание возвращалось волнами. Как и всегда. Первая принесла красный свет и одно слово: «Опять».
Он не помнил своего имени. Он не помнил своего прошлого. Все, что он знал, все, что мог в тот момент осознать, это то, что происходящее случается с ним не впервые.
Со следующей волной пришел ужас. Такой сильный и всеохватный, какого приходивший в себя человек никогда до этого не встречал.
Так бояться могут только профессионалы. Смельчаки, привыкшие через свой страх переступать, причем не в глупой браваде одиночки против банды хулиганов в подворотне и не в безнадежном отчаянии, защищая своего ребенка. Видов смелости много: от спонтанных до точно просчитанных, от незаметных, как одинокий светлячок в летней ночи, до ярких, как фейерверк, от самоубийственно бессмысленных до меняющих судьбу мира. Но есть такая смелость, которая изнашивает страх, застирывает его до дыр, заставляет вылинять до совершенной бесцветности, словно старую ситцевую занавеску. Это смелость тех, чья работа ― сталкиваться с кошмарными ситуациями едва ли не ежедневно и эти ситуации разрешать. Смелость пожарных и спасателей. О, они вовсе не бесстрашны, нет, но они пугаются по строго отработанной процедуре, а на случай внезапной паники у них есть три других процедуры, так же тщательно выверенных и протестированных. А если под конкретный случай процедуры нет, они собирают ее на ходу, кроя имеющиеся и соединяя части суперклеем своего опыта.
Просыпавшийся человек знал нескольких таких. В одном только респираторе зайти в медленно заполнявшийся смесью ядовитых газов химический цех и вернуться с двумя спасенными: одну вывести, другого вынести. Выслушав получасовой ликбез по управлению квантово-гравитационным реактором, отправиться к поврежденной установке и выиграть целых десять часов для эвакуации. Две недели руководить обустройством вновь прибывших, ни на секунду не прекращая собирать осколки надежд если не в прекрасные дворцы, то хотя бы в добротные дома, зная, что, возможно, через пару дней, или даже пару часов все вновь рассыплется прахом. Буквально все, вместе с планетой. Эти люди не боятся страха, он их коллега и старый знакомый. До тех пор, пока они не теряют над ним контроль.
Волна ужаса схлынула. Это было лишь воспоминание.
С третьей волной наконец пришло имя. Олли. Олифер Дуглас О’Донохью. Главный инженер Ковчега «Вудвейл».
* * *
Где-то в лесу, 2550-07-14 07:12
Вернона снова морозит. Бывало и хуже. Намного хуже. Но его несколько беспокоит, что он никак не может собраться с мыслями.
Обстановка вокруг меняется: становится то светло, то темно, то тепло, то холодно… Хотя это, возможно, от лихорадки. Что-то болит, но он никак не может понять, что именно. Неприятное ноющее ощущение словно гуляет по телу, вспыхивая внезапными искрами то там, то тут, но Вернон никак не разберется, где конкретно.
Он слышит голоса. Человеческие. Что-то обсуждают. Иногда спорят. Вернон не понимает ни слова.
Кажется, осталось только настоящее. Нет прошлого, и поэтому нельзя понять, что происходит. Настоящее меняется, Вернон осознает это, но зафиксировать последовательность изменений или хотя бы удержать их в памяти невозможно. Нет будущего, и поэтому никак не выходит сформулировать свои мысли, сгрести их в кучу и начать действовать.
Нет воли. Почти нет эмоций, только это смутное, свербящее ощущение неправильности происходящего.
Но это не страшно. Вокруг люди. Люди не бросят. Люди будут за него бороться и
