забегали по определённой траектории.
Жабы остановились, как вкопанные.
Гипноз?
Похоже на то.
— Уу-у-ух! — вслух вырвалось у меня. — Как интересно-то, ядрёна мать!
Битва двух манипуляторов за сердца и разумы монстров! Гипногадюка против Дольче! Аномальная энергия трещины против демонического дара! Абсолютное зло против моей подопечной альтушки!
— АТАКОВА-ААА-АААТЬ! — повторила приказ Дольче.
Жабы вроде бы дёрнулись, но снова остановились.
О, да! Прямо сейчас на моих глазах разворачивалась каноничная битва двух волшебников. Ну… так, как её принято себе представлять: стоят двое друг напротив друга, тужатся, орут, зубы скалят, никому нихрена непонятно, что происходит, но кто сильнее потужился и громче покричал, тот вроде как и победил.
Жаль даже, что я не могу оценить того изящного фехтования, которое происходит сейчас между Чертановой и её оппонентом.
Вот Дольче ссутулилась и сжала кулаки ещё крепче. А вот зрачки Гипногадюки забегали быстрее. Вот жабы дёрнулись в одну сторону, а вот — в другую.
Любо-дорого посмотреть.
И чего я только стул с собой не прихватил?
— АААА-А-А!!! — уже совсем нечленораздельно заорала Дольче и, кажется, начала выдыхаться.
Но тут другие альтушки вышли из оцепенения, прикинули, что к чему, и тоже начали действовать. Сперва они собрались вкруг, пошептались о чём-то, а потом начали претворять в жизнь безумный, на первый взгляд, план.
Первой подключилась Смерть. Она встала над трупом жабы и принялась водить руками, явно кастуя что-то мудрёное. Труп начал ускоренно разлагаться, чуть ли не бурлить, и вскоре на земле от него остались лишь кости и лужа перегноя.
После за дело взялись Стеклова и Фонвизина. Стеклова солировала, а княгиня вроде как подвывала ей на бэк-вокале.
Танюха сунула руку в задний карман шорт, нашарила искомое и бросила на удобренную Смертью почву горсть семян. Пара секунд, и вот из неё уже пробился росток. Магия явно друидская, но Фонвизина тут тоже пришлась к месту, накачивала побег жизненной энергией, так что он пёр как на дрожжах.
Не прошла и половина минуты, как на девятом опорнике выросла пальма высотой в пару метров.
— Ромашка! — крикнула Стеклова, ненадолго оторвавшись от своей магической агрономии. — Давай!
И Ромашка дала.
Навалившись всем весом, оборотнесса прижала верхушку пальмы к земле, зафиксировала ствол между задних лап, а передними крепко схватилась за торчащие из земли брёвна частокола. А пальма тем временем продолжила расти. Она всё росла, и росла, и росла, загибаясь крутой дугой.
Как только не треснула и не переломилась пополам?
А хотя понятно ведь как… Фонвизина же.
Понакачала в дерево энергии.
— У-уу-у-уу! — в какой-то момент жалобно проскулила Ромашка, мол, больше не могу.
Тогда на пальму взобралась Шестакова.
— Готова! — крикнула шаманка. — Отпускай!
Оборотнесса ослабила хватку и тут же перекатилась в сторону.
— Вжух! — пальма распрямилась, и маленькая, лёгкая Шестакова, мерцая татуировками, отправилась в полёт. Кажется, от такого охренели даже её духи — те самые, что сейчас не поспевали за хозяйкой и летели следом — ну а что уж говорить обо мне?
Удивили девки.
Приятно удивили.
Ну и к финалу, наконец-таки!
Поминая срамные органы и падших женщин, Шестакова по широкой дуге пролетела над Чертановой, загипнотизированными жабами и рядами вкопанных в землю кольев. Удивительно, как только альтушки умудрились всё это рассчитать, но летела Шама аккурат в рожу Гипногадюке.
— Бах! — один удар заряженным кастетом в бровь гадины решил всё.
Гигантская змея потерялась, моргнула и сбилась.
— АААА-ААА-А! — улучив момент, Дольче навалила контроля, и всё её маленькое войско ринулось в атаку.
На лице умирающей Гипногадюки, которую заживо пожирали жабы, я отчётливо видел гримасу удивления. И всё. Ничего там больше нет: ни злости, ни обиды, ни ярости. Даже неразумная тварь из трещины не смогла в тот день не преисполниться уважением к изобретательности отряда «Альта».
Ну и да.
Просто не могу сдержаться, чтобы не сказать этого вслух:
— Сожрали жабы гадюку…
* * *
Сперва Юля Ромашкина наконец-то обуздала живущую в ней зверюгу и стала полноценным бойцом группы «Альта». Почти сразу же за этим ей на счёт капнула внушительная сумма, которую Василий Иванович обещал отдать после практики, и не верить ему не было никаких причин.
Но едем дальше!
Не прошло полных суток, как в личное дело кадета Ромашки была внесена запись о закрытии первой в её жизни аномальной трещины. Ну а теперь ещё и вот это:
«Ты где?» — сообщение с номера Вани Хельсина, щедро приправленное смайликами и сердечками. И тут же второе: «Я соскучился».
Да-да-да, девушке попёрло сразу и по всем фронтам.
Жизнь стремительно налаживалась.
Хотелось улыбаться, смеяться и петь.
О последнем, кстати, позаботился Василий Иванович. На сей раз вместо обжираловки в кафе «У Алёшина» Скуф решил поощрить девушек походом в караоке-клуб. И пускай клуб был немножечко провинциальным, зато пустым.
Точнее, на спецобслуживании после звонка руководителя боевой группы. Но никто из альтушек об этом не догадывался и считал удачным совпадением.
Кроме группы «Альта» и обслуживающего персонала, здесь сейчас не было никого.
Самое то, чтобы развернулась даже самая робкая душа.
— … когда так страстно бирюзовым взглядом смотрит офицер! — закончила Ромашка.
Она почему-то считала эту песню ужасно романтической.
Девушка поклонилась хлопкам и весёлым улюлюканьям подруг, а затем плюхнулась на полукруглый диванчик и снова пропала в телефоне.
«Я тоже соскучилась».
И смайлик.
Но не сердечко! Для сердечек пока ещё рановато!
— Кому ты там строчишь? — заинтересовалась Дольче и чуть ли не на колени подруге залезла в попытке рассмотреть, что там у неё в телефоне происходит.
— Неважно.
— Важно! Мы вообще-то обязаны всем друг с другом делиться!
— Почему обязаны?
— Потому что! — Чертанова предприняла неудачную попытку отобрать телефон, однако руки у Ромашки всё-таки были длиннее. — Ну, Юль!
— Не дам, — отрезала Ромашка. — Это моя личная переписка.
— А с кем? А? Скажешь с кем? У тебя вид такой, как будто… О-о-о-о! — тут глаза Дольче распахнулись как у Лёхиной сипухи. — О-о-о-о, я поняла! Это он тебе пишет, да⁈ Он⁈
— Кто «он»?
— Ах ты сучка! — улыбнулась Чертанова и снова полезла в атаку. — Это точно он! И не делай вид, что не понимаешь!
— Кадет Чертанова! — вдруг прогремел голос Скуфа за спиной.
— Э-э-э… да, Василий Иванович?
Командир отряда хмуро нависал над девушкой. В каждой руке у него было по микрофону, и один из них он
