больше никогда не сможет сделать то же самое с кем-то еще? Каждый день, когда этот ублюдок на свободе, это еще один день, когда он может причинить вред кому-то еще.
— Удар ниже пояса, Кросс. Да. Я бы хотела, чтобы любой, кто причинил ей боль, был наказан. Я бы хотела, чтобы его бросили в тюрьму, а ключ выбросили. Но я не твоя дочь, — кричу я в ответ.
Глаза Кросса вспыхивают, прежде чем он рычит на меня:
— Нет. Ты любовь всей моей жизни. И я не могу исправить это за тебя. Но позволь мне сделать это.
— Это не твоя работа — исправлять меня, Кросс— я хватаю сумочку и достаю ключи.
— Что ты делаешь? — Кросс обходит меня, загораживая дверь в спальню, и я делаю шаг в сторону мимо него. — Не делай этого, Эверли. Не убегай.
— Я не собираюсь стоять здесь и терпеть это. Я не позволю тебе кричать на меня из-за того, что я не могу контролировать.
— Ты все контролируешь, Эверли. Все. Ты можешь сделать так, чтобы он больше никогда так не поступал.
Я хватаюсь за ручку двери и жду, когда он сдвинется с места, но он не делает этого.
— Ты обещала мне двадцать четыре часа назад, что не будешь убегать. Больше никаких побегов… помнишь?
— Подвинься, Кросс, — предупреждаю я и дергаю дверь.
— Эверли… не делай этого, — его голос разрывает последние нити моей души.
— Я не могу этого сделать, Кросс, — я обхожу его, затем торопливо спускаюсь по ступенькам и прохожу через парадную дверь, захлопывая ее за собой. Я сбегаю с крыльца и на долю секунды замираю, соображая, что делаю, прежде чем небеса разверзаются и накрывают меня холодным ливнем.
Я смотрю в темное беззвездное небо, и в горле у меня поднимается крик. Он смешивается со всхлипом, и мои колени грозят подкоситься, а слезы смешиваются с дождем и льются по лицу. Блять.
Злиться гораздо проще.
Бежать проще.
Но я люблю его.
Кросс стоит того, чтобы быть сильнее.
Он стоит работы.
Он стоит борьбы.
Он стоит всего, а я просто снова сбежала.
Я стою, застыв на месте, и понимаю, что только что совершила самую большую ошибку в своей жизни.
Когда за ней захлопывается входная дверь, я понимаю, что должен остановить ее. Она ни за что не уйдет без боя. Я быстро спускаюсь по ступенькам и распахиваю дверь как раз вовремя, чтобы услышать гортанный, полный боли крик, вырвавшийся из ее горла.
Мне так хочется броситься к ней, но я жду.
Ей это необходимо.
Поэтому я двигаюсь медленно, а не спешу.
Мягко, вместо того чтобы давить.
В общем, противоположность тому, что я только что сделал.
Я шепчу ее имя:
— Эверли… детка.
Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, ее великолепные щеки красные и покрыты слезами, так как шторм обрушивается на нас обоих. Эверли прикусывает губу, и усталая, грустная улыбка украшает ее великолепное лицо.
— Ты погнался за мной… — плачет она.
— Я всегда буду гнаться за тобой, детка. Я всегда найду тебя. И я всегда приведу тебя домой. Ко мне и детям. Ты моя навсегда, Эверли Синклер.
— А ты — мой дом, Кросс Уайлдер, — она проводит руками по мокрым от дождя волосам и смеется. — У нас есть наша фишка с дождем, не так ли?
Я обнимаю ее и целую в макушку.
— Он смывает все, и мы можем начать все с чистого листа.
— Я не думаю, что смогу пойти в полицию, Кросс. Не хочу, чтобы все узнали, что со мной случилось, — икота вырывается из ее крошечного тела, а с губ срывается еще один всхлип.
Мое сердце сжимается при звуке того, как моя девочка ломается на моих глазах.
— Ты не должна делать ничего, чего не хочешь, Эверли. Никогда больше. Я обещаю что не буду давить.
Она вцепилась в меня, как в спасательный круг, удерживающий ее голову над водой. Как будто я единственное, что удерживает ее вместе, и клянусь, что бы там ни было в этой чертовой вселенной, которая позволила этому случиться с ней, я все исправлю.
Подхватываю ее на руки и несу в дом, затем провожаю наверх и включаю горячую воду в душе, после чего мы оба оказываемся внутри, полностью одетые.
— Кросс, — шипит она.
— Ты замерзла, детка. Позволь мне позаботиться о тебе. Пожалуйста…
Ее глаза смягчаются, и она молча кивает.
Я осторожно снимаю с нее одежду, затем делаю то же самое с собой.
В этом нет ничего сексуального. Это о про заботу о ней.
Эверли выполняет все действия, поднимает руки и поворачивается, чтобы я помыл ей волосы.
Она не говорит. Не плачет.
После этого заворачиваю ее в полотенце и укладываю в нашу кровать. Она сворачивается вокруг меня и мгновенно закрывает глаза. Моя великолепная девочка в безопасности, спит, укутанная в мои объятия, и я больше никогда не позволю ничему причинить ей боль. Даже мне.
В этот момент начинаю продумывать план.
И только когда слышу Ареса, спустя несколько часов, я привожу его в действие.
Секретные мысли Эверли
Никогда не говорите, что у вас что-то не получается. Скажите, что вы еще этого не сделали. Это важно.
ГЛАВА 22
Два дня спустя я встречаю Линди и риелтора перед старым белым двухэтажным магазином в викторианском стиле на углу Мэйн-стрит. Он находится в нескольких кварталах от «Le Désir» и в одном квартале от маминой студии. Я попросила Линди встретиться со мной здесь, потому что это здание принадлежит ее семье. Оно пустует уже несколько месяцев, и Линди уже упоминала, что по нему заключили контракт с одним высококлассным архитектором, но контракт сорвался.
Она пристегнула Гриффина к груди в какой-то безумной на вид штуке, и малыш пинает своими ножками, радуясь жизни. У меня сердце болит за Джексона, которого оставила с миссис Эшберн сегодня утром, пока Кросс на физиотерапии с Бринн. С головой у него вроде бы все в порядке. Но со зрением по-прежнему проблемы.
Как только риелтор открыл дверь, мы вошли внутрь, и меня сразу же поразило естественное освещение и красивые формы здания. Закругленная остроконечная башенка на торце здания — идеальное место для того, чтобы подчеркнуть любой дизайн, который захочу. Окна представляют собой огромные прямоугольники. А фасад здания просто потрясающий. Широкие деревянные полы и высокие потолки высотой в десять футов[xxix].
— Это один из немногих
