Если «Петербургский вестник» размещался в нескольких тесныхкомнатках без вывески, а «Балтийские ведомости» занимали этаж бизнес-центра, торедакции газеты «Невский курьер» принадлежало целое шестиэтажное здание висторическом центре города. И здание это поражало своей помпезной архитектурой,напоминая то ли готический замок, то ли языческий храм, то ли огромнуюколокольню.
Проникнуть внутрь этого бастиона независимой печати несоставило для Надежды никакого труда: вместо бравого охранника при входе сиделазябнущая старушка в меховом жилете, которая вязала непременные носки иразговаривала с уборщицей. Уборщица эта оставила недомытым холл, прислонила к стенешвабру и горячо и хлопотливо излагала старушке-охраннице подробности своейжитейской драмы:
— И ведь что ни вечер, так непременно пьяныйприползает, чтоб его, паразита, паралич разбил! И ведь хоть бы когда перепустил— так нет, как поезд по расписанию! И непременно корми его, урода!
— Такая уж наша жизнь, — сокрушалась жалостливаястарушка, — и ничего ты с этим, милая моя, не поделаешь!
Надежда проскользнула мимо мирно беседующей парочки, невызвав у охранницы никакого интереса и взбежала по лестнице на второй этаж.Здесь лестница удивительным образом изгибалась, раздваивалась, и ее пролетыуходили в разные стороны.
Надежда Николаевна остановилась в задумчивости, не зная,какой путь выбрать, и в это время мимо нее пронесся коренастый мужичок собширной лысиной и живыми выпуклыми глазами.
— Эй, вы здешний? — окликнула его женщина.
— В каком-то смысле, — отозвался мужичок, резкозатормозив и обернувшись. — А в чем проблема?
— Тут племянница моя работала, Ира Горностаева, вы незнаете, в какой комнате?
Мужчина задумчиво пожевал губами и наконец сказал:
— Подниметесь по правой лестнице на четвертый этаж,пройдете по коридору и по следующей лестнице спуститесь на третий. Комнатаномер триста десять.
Выдав эту ценную информацию, он снова стартовал и через трисекунды растаял в голубой дали.
— По правой лестнице на четвертый этаж… — бормоталаНадежда, стараясь не забыть инструкцию. — Ну и построили лабиринт! Сначалавверх, потом снова вниз… Нет, чтобы сразу на третий!
Однако инструкция оказалась, верной.
Спустившись с четвертого этажа на третий, Надежда Николаевнаоказалась в полутемном коридоре и увидела перед собой дверь с номером тристадесять.
Толкнув эту дверь, она вошла в большую шумную комнату.
В первый момент ей показалось, что она попала на стадион вдень решающего футбольного матча — такой здесь стоял непрерывный крик.
Затем, присмотревшись и прислушавшись, она поняла, что весьэтот шум производят всего четыре человека, одновременно разговаривающие потелефонам. Правда, кроме них еще трещали два компьютерных принтера и ещекакой-то странный прибор, при ближайшем рассмотрении оказавшийся допотопнойкофеваркой.
Надежда Николаевна постояла на пороге, постепенно привыкая кокружающему шуму, и вдруг увидела, что, один из обитателей комнаты, толстыйпарень лет тридцати, с большим лягушачьим ртом и грустными глазами спаниеля,положил телефонную трубку и направился к кофеварке.
— Эй, юноша! — Надежда бросилась наперерезжурналисту. — Можно вас на минутку?
— Смотря зачем, — отозвался тот, но тем не менееостановился и повернулся к посетительнице.
— Скажите, Ира Горностаева в этой комнате работала?
— Допустим, — осторожно ответил парень. — Авы по какому делу?
— Я — ее тетя, — сообщила Надежда и промокнулаглаза носовым платком, — я приехала к ней из Заборска, а тут — такоенесчастье!
— Откуда? — переспросил журналист. — ИзЗапорска?
— Из Заборска! — обиженным тоном поправила егоНадежда Николаевна.
— А что — есть такой город?
— Уверяю вас! И Ира была оттуда родом.
— Никогда бы не подумал! Кофе хотите?
— Я кофе не пью, у меня от него сердцебиение и мысливсякие… — Надежда прижала руку к сердцу, как бы в подтверждение своих слов.
— — А это и не кофе, — журналист подставилодноразовый стаканчик, и кофеварка выплюнула в него порцию жидкой коричневойбурды, — так, отрава какая-то…
— А зачем же вы тогда ее предлагаете?
— Из соображений гостеприимства. Так что, правда, у васот кофе мысли появляются?
А у меня что-то никаких…
— Так вы же сказали, что это не кофе…
Молодой человек поднял на Надежду печальные собачьи глаза иосведомился:
— И что же привело вас сюда из вашего Заморска?
— Заборска, — снова поправила его НадеждаНиколаевна. — А привела меня трагическая весть о кончине племянницы.
— Долго же до вас идут новости! — удивилсяжурналист. — Что, почту к вам пешком доставляют? Ирку уж три недели какпохоронили!
— Раньше я была занята, — отрезала Надежда, —а теперь нашла время и хочу разобраться.., с творческим наследием своейплемянницы.
— С наследством, что ли? — Пареньусмехнулся. — Так это без вас разобрались!
Честно сказать, и разбираться-то особенно не с чем было!
— И ничего не осталось? — ужаснуласьНадежда. — Никаких вещичек.., так сказать, на память о любимой племяннице?
— Долго собирались! — Журналист пожал плечами.
— А жилплощадь? — Надежда понизила голос, какбудто ее кто-то подслушивал, и изобразила крайнее волнение.
— Эка хватили! — Журналист расхохотался, некрасиворазевая свой лягушачий рот. — Так вы из своего Закорска прикатили внадежде на пятикомнатные хоромы в Питере? Так вот вынужден вас огорчить, мадам:никакой жилплощади у вашей племянницы не было!
— То есть как это — не было? — Надежда недоверчивоподжала губы. — Что же она, на улице ночевала? Под мостом?
— Нет, конечно. — Парень поморщился и отставилнедопитый стаканчик. — Она квартиру снимала. Так что если вы хотитечто-нибудь из ее вещичек забрать.., так сказать, на память о любимойплемяннице, то это вы к квартирной хозяйке обращайтесь.
Надежда потупилась и, всячески изображая крайнюю степеньсмущения, проговорила:
— А где бы мне ее адрес найти?
— Во как интересно! — восхитился журналист. —Выходит, вы со своей племянницей в такой сердечной дружбе пребывали, что дажеадреса ее не имеете? Ну этой беде мы как-нибудь попробуем помочь…
Он подошел к одному из столов и задумчиво уставился на усеяннуюбумагами поверхность.
— Это, значит, Ирочкин столик? — с нарочитофальшивой интонацией осведомилась Надежда. — Как-то все неаккуратно…
