наверное, спать опять не придётся, но потом всё наладится. И улыбка, без сомненья, вдруг коснётся ваших глаз. И хорошее настроение… И всё такое.
— Может, чаю хотите? Или что-нибудь… Я не знаю.
— Не нужно ничего. Дверь закройте и ложитесь, как обычно.
Андрей Михайлович закрыл дверь, и стало темно. Само собой, мелкому пацану лампу не оставят. За окном, в принципе, была ещё далеко не ночь, но солнце в маленькие окна не заглядывало.
— Ну, располагайтесь, коллега, — сказал я и сел на пол, прислонившись спиной к кровати пацана. — Ждём аномалий.
Я запалил Светляка.
— Ух ты! — выдохнул Миша. — Вот это да! А можно потрогать?
— Честно — не знаю. Лучше не надо. Потом потестирую на ком-нибудь, кого не жалко. Вот ты спросил — мне самому интересно стало.
— Вот бы мне так научиться!
— А тебе зачем?
— Ночью до ветру ходить. Страшно без света.
— Дело…
Захар, сев рядом со мной, покопался в своём мешочке и достал невзрачного вида амулет. Протянул Мише.
— Во, держи. Если в руке сжать — светиться начнёт. Слабенько, но будет. Если по чуть-чуть, то, глядишь, на месячишко и хватит. А там папке скажи — пусть сходит к торговцу амулетами, зарядит. Оно недорого.
Пацан схватил амулет и немедленно начал играться. Амулет светил и правда — едва-едва, как фонарик на последнем издыхании. Я с укоризной посмотрел на Захара.
— Вот и где ты раньше был, а?
— А я чего? Я ничего! Эти амулеты вот только недавно в продаже появились, и качество — сам видишь. Ну, я взял несколько, на пробу. Да они в серьёзном деле считай бесполезны.
— Серьёзность дела, Захар, штука неоднозначная. Иногда бывает, даже такая фигня тебе может жизнь спасти.
Захар молча кивнул, впитав очередную мою мудрость. Хороший ученик, грех жаловаться.
Миша пускал по потолку «солнечных зайчиков» и был весьма доволен жизнью.
— Так, — сказал я. — Ты, во-первых, спи. Ты — ребёнок, тебе спать пора. А во-вторых, будешь так часто светить — высадишь амулет за ночь. — Сказал так и сам загасил Светляка, чтоб не подавать дурной пример.
Миша надулся, но внял. Свет погасил и начал ворочаться. Минут через пятнадцать засопел.
У меня вскорости начали неметь ноги. Я встал и прошёлся по комнате, разминаясь. Половицы завизжали, как свиньи на заклании. Поморщился. Н-да… Удобства — те ещё. Было бы за что держаться. С другой стороны, если у людей выбора нет, то и за эту халупу будешь держаться, ничего не попишешь.
Тяжела ты, жизнь офисного планктона. Больше зарплаты не поднимешь, и тот момент, когда ещё можно совершить карьерный рывок, продолбать — как нефиг делать. Что-то мне подсказывает, что Андрей Михайлович его уже продолбал. Да и не такой он человек, чтобы рывки делать. В смысле, по работе-то жопу рвануть может, это к гадалке не ходи. А вот по головам конкурентов пройти — это уже нет, сорян. Не под то руки заточены.
Вдруг послышался звук, как будто крыса быстро пробежала, цокая коготками.
Я замер, прислушиваясь. Реально крыса?.. Так-то запросто, хоромы располагают, вайб соответствующий. Удивительно, что клопов пока не заметил, но это ж только пока. Уверен, эта пакость где-то тут незримо присутствует.
Скрипнули половицы за дверью, в основной комнате. Потом как будто бы щёлкнули ножницы. Ну и как к этому относиться?.. Может, домовой пакостит, а может, женщина вспомнила посередь ночи, что какое-то рукоделье допилить забыла.
Впрочем, сама жизнь очень скоро внесла ясность. Раздался тонкий, но при этом хриплый и злобный крик:
— Да что ж ты, гадина такая, делаешь! Одно приличное платье у хозяйки!
Глава 21
— А нехай без платья шлындрает! Глядишь, мужика нормального скорей найдёт, — отозвался похожий голос.
— Вот я тебе сейчас задам!
— Задавал один такой — задавалка отломалась!
Стук. Бряк. Визг. Два тела покатились по полу.
— Наш выход, — бросил я Захару.
Тот уже стоял рядом со мной, держа в руке меч. Готов, как пионер.
Я дёрнул на себя дверь, вышел в комнату, запалив Светляка. Звуки драки — удары, пыхтение, барахтанье на полу — сделались гораздо громче, однако видно ничего не было. Развешанное на верёвках бельё ориентации на местности не способствовало. Я обогнул простыню, наткнулся на порезанное ножницами платье. Выругался: не, так каши не сваришь.
— Руби верёвки, — сказал Захару.
— А?
— Руби! Куплю им новые, и на прачечную дам. Костями один хрен окупится.
В несколько взмахов мечами мы уничтожили имеющийся лабиринт. Негромко вскрикнула женщина, заворчал мужчина. Две кровати стояли рядом, и теперь их обитатели, накрытые влажными пелёнками, шевелились, пытаясь разобраться, в чём дело. Заплакал ребёнок, который лежал, за неимением лучшего, в открытом сундуке на козлах.
Я огляделся. Яснее не стало. Драка продолжалась, она была где-то тут, но видно ничего не было.
Достал амулет против морока, активировал. Хренушки, ноль реакции.
Тогда я вспомнил, что, вообще-то, по инструкции этим амулетом требовалось кидать в того, кто использует морок. Хм. Ну, с кикиморой было довольно просто — она хоть как-то визуально ощущалась. А эти двое борцов — где вообще?
Попытался сориентироваться по звуку. Швырнул металлический кругляш. И — угадал!
Я увидел двух мелких — мне до пояса — обильно волосатых и мохнатых человечков. Один лежал на спине, а второй сидел на нём сверху и мутузил его кулаками по морде. Но, поскольку в голову ему угодил амулет, он упал и покатился к входной двери.
Второй, обрадовавшись, вскочил и бросился вдогонку. Теперь они местами поменялись: второй сидел сверху и колошматил первого.
— И который из них — наш? — спросил озадаченный Захар.
Вопрос не праздный. Выглядели домовые абсолютно одинаково. Белые рубахи, красные штаны, мохнатость. Даже сопели и рычали одинаковым манером.
Для полноты восторга кто-то заколотил в стену и заорал:
— Опять начинаете⁈ Вот я утром хозяину всё расскажу, выставит он вас отсюда!
— Сколько ж можно⁈ — подключился женский голос. — Ни одной ночи поспать спокойно не дают!
— А ну, заткнулись все! — рявкнул я. — Чапай думает!
Все и правда заткнулись. Чапай — то есть, я, — продолжил напряжённо размышлять, глядя на двух дерущихся человечков. Тихий, но настойчивый внутренний голос нашёптывал мне соломоново решение: «Вали обоих. Из какого родии вылетят — тот и вражеский!» Я старался заткнуть этот голос, ибо это
