– Эй ты, баран, дай пройти, мы тоже на концерт, – наконец не выдержал я.
Взгляд капитана вдруг сфокусировался на мне. Нехороший такой взгляд. И на его гладком круглом лице нарисовались ненависть и презрение к негодяю, посмевшему проникнуть на его корабль.
– Ты не Джейкоб Бонакасси. Властью, данной мне королевой, я имею право на суд и вынесение приговора пирату. Я осудил тебя и приговорил к смерти.
– А я думал, королева очень любит пиратство. И работорговлю тоже. И резню заодно. Сэр Джон Хокинс и сэр Фрэнсис Дрейк могут подтвердить, их за это в рыцари произвели.
Вообще-то капитан Утияма, согласно англосаксонскому прецедентному праву, может меня немножко того – вздернуть на рее, сопровождая это матюками, или, по-новомодному, под приятную музыку расчленить на органы и ткани, которые всегда пригодятся для производства франкенштейнов. Вопрос только в том, как им меня поиметь? И эти трое показали, как.
Мне, конечно, надо было бить первым, учитывая численное превосходство противника, но это, увы, не мой стиль. Наверное, в подсознании засели нравоучения мамы или детсадовской воспитательницы – хороший мальчик никогда первым не ударит плохого мальчика. И сперва просто обязан получить по морде. Так что начали схватку они.
Резко изогнувшись назад, они встали, как принято у монстров – дугой, и пошли к нам навстречу на четырех конечностях, спиной к полу. И сэр Арчибальд тоже, показывая, что человеческого в нем осталось мало. Суставы гнутся в любую сторону, голова свешивается вниз. Затем раздается звук рвущейся материи и человеческих тканей. Из-под лопнувшего капитанского кителя показывается напряженно изогнутая грудная клетка, которая с треском раскрывается двумя створками, щедро плеснув бурой жижей вместо крови. Из раскрывшихся грудных створок разом выдвигается цветок огромных челюстей. А лысая башка сэра капитана, болтающаяся внизу, не при дамах будет сказано, напоминает мошонку; впрочем, она быстро убирается в плечи.
С подобной гимнастикой я ранее встречался и понадеялся, что в такой позе двигаться неудобно. Но оказался неправ. Твари атаковали нас со всей стремительностью. И вдобавок эта Камена заголосила, словно с дуба рухнула, так что мурашки по коже побежали и даже захотелось в туалет. Звуковое сопровождение, как в аду.
Попутно я отметил, что когда монстры наехали на нас, остальная публика никак вообще не отреагировала, будто все это по телевизору показывают.
Один из трансформантов, кстати, лично сэр Утияма, словно играя в чехарду, прыгнул с опорой на живот своего мясистого любовника. Я увидел, что на меня летит огромная пасть, разводя зазубренные лепестки челюстей, с которых свисают полоски слизи. Почему-то в глаза бросились по три здоровенных клыка с каждой стороны, и зубы-премоляры с острыми бугорками. Я кое-как увернулся, нападающий кувыркнулся, но готов был атаковать снова. Надя отреагировала верно – вообще реакция у нее что надо, чувствуется геймерская практика – кинув ему в пасть горсть козявок-липучек, которые все там склеили.
Следом и я выстрелил из элайзера в багровый зев любовника-сумоиста. Проскочила тонкая зеленая молния, и оттуда повалил смрадный дым, затем извергся целый водопад утробной слизи. Отвратительное, прямо скажем, зрелище. Так что мой блистательный наскок на следующего противника обернулся падением и скольжением. Но в этом был свой прок. Я проскользнул под развернутой пастью третьего вурдалака и оказался у него под спиной. Ткнул снизу, что есть мочи, своим крисом, ему в брюшную капсулу и, судя по всему, проткнул. Существо рухнуло на меня сверху. Под ним я бы коньки отбросил от отвращения, если б Надя и Ман не вытащили меня.
На том, однако, ничего не закончилось, к нам с интересом на лицах направлялось еще пяток джентльменов со словами: «Куда же вы? Нам рассказывали о вас много хорошего». Немного стрельбы, и мы, сменив маршрут, юркнули в открывшийся проход, отчего сразу попали в оперный театр. Здесь, кстати, стояли не кресла в ряд, а куда более уютно отдельные столики-стулики с цветочной растительностью и фонтанчиками по сторонам.
Пока неслись между столиков и фонтанчиков под мелодичную арию Камены, напоминающую скрежет цепи при поднятии корабельного якоря, меня, конечно, посетила мысль, что эволюция деймов продолжается, в смысле использования людей-хостов. Деймы научились скрывать трансформацию человеческого организма до самой решающей поры. Монстр может долго мимикрировать под обычного хомо сапиенс, а затем, когда надо, превратиться в монстра. Или, точнее, человек может трансформироваться в монстра, но внешне долго оставаться человеком. И если эта мерзость во мне, то она чего-то ждет. Только чего?
По дороге через оперный театр пришлось стрелять по как-бы-людям и почти в упор. Пару раз я не вполне был уверен, что передо мной действительно трансформант. Все решалось за мгновение; их кожные покровы распахивались, открывался зев, оттуда как рвота вылетал поток слизи, прошитой жесткими нитями. И сразу же прыжок, они цеплялись чем-то невидимым, но клейким за подволоку – отчего получалось высоко и далеко. Успел такого попрыгунчика зацепить электрическим выстрелом – ты жив, а не успел, он тебя оприходовал. На удивление, остальные присутствующие в зале вообще никак не реагировали на творящееся безобразие, а Камена вытворяла своим адским голосом невесть что; сейчас ее бельканто напоминало грохотание падающих шкафов.
Бежать пришлось прямо через сцену. И, когда один из вурдалаков протаранил Камену, «шкаф» действительно опрокинулся, но она продолжала голосить лежа. Пока кто-то из преследователей не сбил трос, удерживающий занавес, который и упал на певицу. Но это привело лишь к малозаметной запинке. И только когда один из вурдалаков швырнул ее в партер, предварительно оторвав ей ногу, пение закончилось. И раздались аплодисменты публики, означающие окончание концерта.
Едва мы выбежали из оперного театра, к нам направилась немного шаркающей походкой старая женщина со спицами для вязания в руке. Можно сказать, с ретроградной внешностью бабушки, мало характерной для глянцевого мира «Батавии». Улыбается, зубы крепкие, как у бабули из «Красной Шапочки». Мне всегда у старичков хочется спросить: «Чего скалитесь?»; я вот всего лишь пожилой, а мне уже сильно не до смеха. Но, наверное, человечество, смеясь, расстается с будущим.
– Я искала того, кто может мне объяснить, что происходит? Я позавтракала – мне так нравятся местные пончики, потом пошла на концерт, а тут что-то странное. Вы не находите? – спросила она милым слегка дребезжащим голосом возрастной мадам. Скорее всего, она недавно попала сюда, когда добрый внучек оплатил ей пожизненный билет. У такой всегда хочется спросить: «Вас через дорогу не перевести?»
Когда я собрался что-то объяснить, Ман поднял элайзер и из головы бабули пошел пар с дымом, глаза ее брызнули наружу, и она, как срезанная, рухнула навзничь. Я только и успел сказать «упс», даже Надя взвизгнула.
– Фу, парень, что ты натворил? Я, конечно, никому не скажу, но тебе самому будет потом неприятно. Она, наверное, была самой безвредной на этом корабле; чаек, пончики, вязание – весь ее репертуар. Максимум агрессии – пукнуть в стул. Я и сам такой скоро буду, если не хуже.
