не ждал. Варна изо всех сил вслушивалась в трескотню насекомых и шелест сминаемых обувью растений, пытаясь уловить тяжелое дыхание Зверя, но он просто испарился.
– Господи! – От неожиданности Свят попятился и налетел на нее.
На деревьях висели тела перевертышей. Некоторые успели обратиться, другие – нет, но всех повесили, казнили за то, что они позарились на душу, принадлежащую Зверю.
«Мое», – сказал он, ворвавшись в сознание Варны.
Она похолодела и отвернулась, но дело было вовсе не в телах, покачивающихся под порывами ветра. Это показательное выступление было не чем иным, как уроком для нее, Варны. Она принадлежала ковену, как вещь. Зверю нельзя сказать «нет», нельзя не подчиниться его зову. Он пришел не спасти ее, а напомнить, что в его руках не только ее жизнь, но и нечто куда более ценное – душа.
– Так или иначе, но ведьмы упростили нам работу. – Свят огляделся. – Что с тобой?
– Ничего, – глухо ответила она. – Пора возвращаться.
Глава 23. Сейчас
Следующую ночь они провели в лесу, а с первыми лучами солнца отправились дальше, чтобы прибыть на место задолго до заката. Напряжение Свята выдавала неестественно прямая спина и то, как он оглядывается по сторонам.
В траве Варна увидела поваленный указатель – полуистлевший, почти поглощенный землей. Разобрать надпись она не смогла: буквы стерлись и превратились в черные кляксы. Она хотела поговорить с кем-нибудь, обсудить все, что произошло, но ни Свят, ни Дарий не выглядели как люди, готовые к диалогу.
– Там что, кто-то есть? – вдруг спросил Дарий, приложив к глазам ладонь козырьком.
Нет сомнений: впереди их ждал всадник; и чем ближе они подъезжали, тем отчетливее Варна могла рассмотреть развевающийся белый плащ.
– Это ко мне! – выкрикнул Свят, и его конь сорвался с места, пустившись галопом.
– За ним поедем? – спросил Дарий.
– Нет, – отмахнулась Варна. – Зачем совать нос в дела Полка?
– Это правда ты? Тебя не подменили? Мне казалось, что цель нашей жизни – совать нос в их дела.
– После всего, что случилось, ты еще способен шутить, – притворно восхитилась Варна.
– «Всего, что случилось» – это ты про смерть мальчишки или мою?
– Иногда я тебя ненавижу.
– Я ненавижу себя гораздо чаще.
Свят и всадница горячо что-то обсуждали. Варне достаточно было напрячь слух – и она узнала бы, что так сильно вывело из себя непоколебимого Светозарного, но она решила не вмешиваться. Покрытое алыми пятнами лицо Славы Варна узнала издалека. Та отчаянно жестикулировала, а движения Свята походили на удары топора – четкие, короткие, уверенные.
– Подождите там! – выкрикнул он, выставив руку перед собой.
– Да бога ради… – пробормотал Дарий. – О чем там речь?
– Я не стану подслушивать, – отрезала Варна.
– Да что на тебя нашло? Неужели не интересно, что́ ей здесь нужно и как она нас нашла в этой дыре?
– Ты слишком любопытный для покойника, – прошипела она и спрыгнула на землю. – Лучше найди место, где можно оставить лошадей.
Спор Светозарных становился все злее: Слава наступала, Свят агрессивно защищался. По движениям тел было видно, что стычка становилась только острее, их голоса звучали все громче, Варна улавливала обрывки фраз, хотя изо всех сил старалась не вслушиваться в долетающие до нее слова.
– …думал!
– …всегда ошибаешься!
– Мои… прямо здесь… к твоему статусу…
– …не твое дело.
– …требую объяснений!
Слава напирала, оборона Свята рушилась, его голос становился тише. Вскоре они приблизились друг к другу и зашептались. Вот теперь Варне стало по-настоящему интересно, о чем говорят Светозарные, но она твердо решила не подслушивать.
– Сама от любопытства сгоришь, – сказал Дарий.
– Переживу.
Чтобы отвлечься, Варна пошла вперед – пусть спорят, а она пока осмотрится. Лезть в отношения между Светозарными – себе дороже, тем более неизвестно, что́ именно их связывало. То, как Свят пытался донести что-то до Славы, задело самолюбие – с Варной он никогда не был таким словоохотливым. Они с Дарием достойны только коротких приказов, тогда как бритая наголо девушка заслужила целую тираду. Столько слов единовременно Свят не произнес, наверное, ни разу за все годы, проведенные в церкви.
Дед Никон утверждал, что впереди ничего нет, но ошибся – деревня стояла, где и прежде. Удивительно было то, что ни одна изба не покосилась, бычьи пузыри в окнах до сих пор целые, лес обступал покинутое селение, но что-то сдерживало его, не позволяло пересечь невидимую границу. Варна подошла к деревьям и обнаружила, что трава растет вдоль невидимой глазу линии.
– Колдовство.
– Ты не можешь не подкрадываться? – проворчала она.
– А ты разве не чувствуешь меня? – Дарий виновато улыбнулся. – Прости.
– Что думаешь? – Варна указала на лес.
– Я уже сказал: это колдовство. Кто-то оградил это место от влияния времени. Избы будто только час назад жильцы покинули.
Чудилось что-то жуткое в темных провалах окон, в идеально сохранившихся домах – колдовство витало в воздухе; ведьма, сотворившая это, не пыталась скрыть своей работы. Ее дух остался здесь, чтобы охранять деревню от посторонних.
Варна ощутила знакомую дрожь внутри – те же чувства охватывали ее перед каждой встречей с Рославой.
– Смотри в оба, – сказала она и вошла в дом.
Здесь обитали пусть не богатые люди, но точно зажиточные – ковры на полу и на стенах, выбеленная печь, на печи место для сна. Подушка и одеяло дорогие, набитые пухом, все еще мягкие и совсем не пахли тленом. На столе кувшин, в кувшине – вода. Варна понюхала ее и покачала головой – свежая. На столешнице нет и намека на пыль, кто-то заботливой рукой прикрыл дом от всех невзгод. Но куда делись жители?
Заходить в каждый двор было бессмысленно: вряд ли внутри картина будет иной. Дарий заглядывал в окна, внутрь не совался, периодически свистел и ждал ответа, чтобы убедиться, что она в порядке. Варна отвечала, но все больше удалялась от него. Что бы ни искал Свят, тут только пустые дома и тишина. Людей, способных ответить на вопросы, здесь не осталось.
Налетел ветер, Варна прикрыла глаза, защищая их от пыли. Тень скользнула к одному из домов, а она, выхватив меч, метнулась следом. Живых в этом заколдованном месте быть не может, значит, настало время охоты.
Порог переступила без страха, держа оружие наготове, однако вместо нечисти на нее смотрели обычные человеческие глаза. Женщина прошла мимо, не замечая ее. Варна присмотрелась и поняла, что перед ней нечто бесплотное, вроде призрака, да только озлобленные гости из Нави домашними делами не занимаются, а эта спокойно села сбивать масло. Из другой комнаты вышел статный мужчина, красивый, с густой черной бородой. На его шее вместо креста висел деревянный символ, смутно знакомый, напоминающий…
Она вытащила из-за пазухи крест и перевернула – да, так и есть, такая же руна была вырезана на обратной стороне ее поддельного креста.
В дверь постучали. Варна отпрянула, когда мужчина прошел мимо, но все же ощутила холод, исходящий от него. Открыв дверь, хозяин остановился на пороге, лицо его стало непроницаемым.
– Хватит ходить сюда, отец, – громогласно произнес он, обращаясь к застывшему на пороге худощавому человеку.
– Я должен нести Слово в каждый дом, твой не исключение.
Было в лице старика что-то отталкивающее, лисье: глаза хитрые, глубоко посаженные, нос острый, скрюченные пальцы перебирают четки. Смотрел он заискивающе, но в то же время свысока.
– Никто в деревне не примет твою веру. Смирись и уходи с добром.
– Зря противишься, Всеслав. Ты ведь глава, умный человек, сам знаешь, кто придет после меня. – В голосе старика появилась угроза.
– Наши земли защищают волхвы, и я в первую очередь один из них и только потом староста, – пророкотал мужчина. – Как смеешь ты просить, чтобы я отказался от богов и духов и надел крест?
– Упрямство – это грех.
– Грех – это выдумки, – твердо сказал хозяин. – Выдумки безумцев, написавших вашу книгу. Насколько слабой была ваша вера в предков, если вы так легко сменили старых богов на нового?
– Не оскорбляй меня, Всеслав, я всего лишь Его вестник.
– Ты – жалкий червь. Человек рожден, чтобы, расправив плечи, стоять на страже природы и жизни, быть частью Великого круга, а не
