— Отличная идея расположить площадку со звездолетами на расстоянии от жилых секторов, — пробормотала Рина, втайне завидуя тэфрийцам. На Земле всем было по фигу, губят выбросы от транспорта окружающую среду или нет — лепили все до кучи.
Торэ-Ин улыбнулся, и, предвосхищая ее следующую просьбу, сказал:
— Мы можем пройтись.
— О! — радостно выдохнула она. — Это было бы великолепно.
Пока они медленно шли по городу, Рина не скрывала своего восторга. Раскрыв рот, девушка слушала пояснения генерала и разглядывала, как округлые и мягкие формы строений сочетались с острыми и высокими, плавно перетекая друг в друга. Вверху сновали маленькие летательные аппараты, приземляясь в специально оборудованных местах. Везде были разбиты парки, в центре которых неизменно парили Чаши с изливающимися с краев блестящими струями Энэрвы. По всему периметру парков располагались ажурные беседки, удобные скамьи, фигурные фонтаны; и всюду яркими красками пестрели ухоженные цветущие кустарники, и высокие деревья. Энергии самых различных вкусов и окрасок бурлили в пространстве. Рина впитывала их и улыбалась.
Однако стоило взглянуть на тэфрийцев, прогуливающихся по паркам или идущих по улицам, улыбка ее померкла. Совсем разные они были. Одни расхаживали с царственной осанкой, гордо поднятой головой, властным приказом в голосе. Эти сверкали в лучах Фэбу яркими бликами. Другие же — семенящие рядом или навьюченные покупками — тусклые, с вжатыми в сгорбленные плечи головами. Такие же обреченные, как в доме генерала Лазат и Диза. Откровенное презрение, неприкрытая ненависть во взглядах и высокомерное шипение господ на прислугу коробило Рину, потому что причина такого отношения была не в статусе или разнице положения. Причина была иная, спрятанная глубоко в тех, кто не сверкал кожей и чьи зрачки застыли. Чем же они заслужили такое? Оказывается, грязи везде хватало, просто не посвященным показывали совсем другую картинку, красивую и безупречную.
Рина потянулась своим даром к этим несчастным и покачала головой. Энергетическая оболочка их была истощена. За отчаянием пряталось отчаяние. Несколько его слоев. Рядом с такими тэфрийцами было тяжело находиться и физически, и морально. Бесконечное чувство вины, отравляло сердце Рины, словно она сделала нечто ужасное. Их боль тревожила и ранила ее. И неожиданно она поняла — эти тэфрийцы были наказаны. Наказаны своим великим разумом — Энэрвой. По какой-то причине они вмиг стали отверженными, да только не докопаться почему, из-за сплошной стены отчаяния, боли, сожаления и настоящей агонии. Они были отрезаны от материи Энэрвы, лишены права общаться с ней и пользоваться ее дарами. Да что ж такое с этим миром?!
Девушка дернула головой, разгоняя мрачные мысли. А потом обратила внимание, как косились на нее. Детишки показывали пальцами и удивленно таращили глазенки, взрослые вообще предпочитали не замечать. Кто-то попытался фыркнуть, но, заметив в сопровождении кого она шла, опускали глаза. Бросив взгляд из-под ресниц на генерала, Рина едва не присвистнула. Он ни на кого не обращал внимания, чувствовал себя вполне комфортно, даже ухватил ее запястье, чтобы она шла наравне с ним, а не за спиной. И судя по всему никакого неудобства от того, что вышагивает рядом с землянкой, не испытывал.
— Вообще-то у нас принято лично представлять избранную пару родителям, — начал осторожно Торэ-Ин.
— Чего?! — Рина уже думала ловить свою челюсть под ногами. С родителями?! — Предупреждать же нужно, генерал!
Он слегка улыбнулся.
— Мы немного изменим правила. Важнее объясниться по Арнасу.
— Почему?
— Видишь, как ходят тэфрийцы? — он прищурился, понимая, что Энэрва, по его желанию или нет, уже поделилась пополненным запасом энергии со своими детьми.
— Они, что парят?! — вытаращилась девушка. И парили, кстати, не все.
— Энергия плещет через край, пружинит их шаги. Это кратковременный эффект, — пожал он плечами. — И свечение кожи. Непроизвольно.
— Только не говорите, что вы и летать умеете?
— Нет, — просто ответил он, явно что-то не договаривая.
— Тогда почему это происходит не со всеми? — прищурилась она. — В чем отличие?
Генерал сразу напрягся. Воздух вокруг них стал тяжелым, и небо, кажется, потемнело.
— Они — другие. Не думай о них. Они не достойны нашего внимания, — коротко ответил он, стиснув челюсть.
— Почему? — с нажимом спросила Рина.
— Закончим разговор, — он резко остановился и развернул ее к себе лицом. — Эти другие совершили преступление против своего народа, и получили справедливую кару. Смирись.
Рина дернула бровями.
— Справедливую кару? Быть до конца своих дней в агонии? Это — справедливо?
Торэ-Ин потрясенно всмотрелся на ее лицо. О чем она говорит?
— Ты не должна и не будешь вмешиваться в то, чего понять пока не в силах, — сказал он, вмиг став отстраненным. — Это пока тебя не касается.
— Знаете, генерал, с тех пор, как я стала частью вас, такие вещи меня касаются. И, позвольте заметить, они мне не безразличны.
От холодного неживого голоса Рины сердце его на миг застыло. Такой он ее еще не видел. И такая она ему не нравилась и пугала до ужаса.
— Хорошо, мы поговорим об этом позже, — он поднял обе руки в примирительном жесте.
Девушка мучительно долго всматривалась в его лицо, пытаясь найти намек на ложь или неискренность. Никогда генерал не чувствовал себя так неуютно. Даже всеобщее презрение так не задевало, как недоверие его вейнари. Какое-то смутное ощущение, что в отверженных она усмотрела нечто недоступное остальным и к этому обязательно вернется, поселилось в его сердце, зародив сомнения. От ее тяжелого помрачневшего взгляда стало трудно дышать. Где же та Рина, глаза которой сверкали озорством или восторгом, а на лице живо играли протест или возмущение? Всего за несколько мгновений он потерял ее, чувствуя вязкую зияющую пустоту внутри. Это хуже, чем быть проклятым. Труднее, чем быть в ответе за всю звездную систему и всю расу.
— Я надеюсь, — тихо сказала она и не вырвала ладонь, которую с чувством сжали пальцы тэфрийца.
В некотором молчании они пошли вперед. Торэ-Ин, будто опасаясь снова потерять с Риной связь, притянул ее ближе. Напряжение немного спало, когда задумчиво сведенные брови девушки разгладились. «Когда стала частью вас». Эта фраза врезалась в подкорку генерала спустя некоторое время и заставила сердце его радостно встрепенуться. Неужели она уже считала себя частью его самого?
Единственное, что уразумела Рина, так то, что тэфрийцы, не преступившие закон, не хотят понимать тех, кто оступился, просто вычеркнув их из своей жизни и своего социума. И не желают вникнуть, что стало причиной преступления. Да, Высший разум наказал их, но зачем же добивать себе подобных унижением? Поразмыслив, девушка решила разобраться подробнее в проблеме, чтобы донести свое видение ситуации Торэ-Ину. А там будет видно. Теперь же нужно сконцентрироваться на предстоящей встрече с академиками и — о, ужас! — родителями генерала.
