чашку с кашей.
— Уже лучше. Боль почти прошла.
— На ночь надо будет ещё раз брызнуть лекарством и, надеюсь, завтра всё будет хорошо.
— Как скажешь, братик. — И она приступила к еде.
Когда наши чашки опустели, я взглянул на сестрёнку и подмигнув, сказал:
— А ловко ты с этими насекомыми справилась. Я уж думал, что нам тяжко придётся, а тут ты!
— Да где там «ловко». Я так испугалась! Мне показалось, что эта гадость хочет залезть мне в ухо, и тут я как закричу! — Глаза Люси широко распахнулись, наверное, она опять пережила тот момент. — А потом я ничего не помню. Только мне показалось, что все насекомые вдруг сразу умерли. И не только те, кто вылез на поверхность, но и те, кто был внизу. Их главный разлетелся на куски и при этом, как бы приказал всем остальным тоже умереть.
Я внимательно слушал её и всё больше убеждался, что это действительно она своим криком уничтожила всё гнездо тварей, да ещё и нас чуть глухими не сделала.
— Люси, ты больше так не дела. У нас у всех заболели уши от твоего крика. А Сашка и граф даже в обморок упали.
— Что, правда? — Девочка изумлённо смотрела на меня. — Я же не хотела! Это как-то само получилось! — И она, ткнувшись мне в грудь, всхлипнула. — Я больше так не буду.
Я обнял её и погладил по голове, — Конечно, солнышко моё. Конечно, ты не хотела. Мы это знаем. А когда ты потеряла сознание, мы все перепугались за тебя.
Все, кто был рядом притихли. Девочку полюбили не только в нашем отряде, даже граф и его солдаты считали её чуть ли не своей дочкой.
— Со временем всё это забудется, а завтра поедешь с дядей Михой в дозор.
— Точно поеду? — Сестрёнка уставилась на меня.
— Ну я же обещал.
— Тогда почищу и смажу пистолет. — И она достала из кобуры своё маленькое оружие.
За то время, что понадобились нам, чтобы вернуться к океану, нам ещё дважды попадались немногочисленные стаи «мышей» и раз пять нам приходилось прятаться от разъездов туранских войск. Вступать в бой нам совсем не хотелось. Мы своё дело сделали и нам надо было по-тихому вернуться домой. И нам это почти удалось.
Когда до берега оставалось совсем немного, наши дозорные доложили, что в бухте, где мы высаживались стоит пиратский бриг. Что он тут делает, было непонятно. Слишком далеко он заплыл от Весёлых островов, которые были для пиратов своего рода домом.
— Счастливчик, какие будут приказы? — Спросил Силантий, поглаживая орудие. — Тут дел на один выстрел.
— Нет. Надо разобраться, что тут делает этот корабль. — Я повернулся к графу. — Как думаете, Александр Сергеевич?
— Полностью с вами согласен, Андрей.
— Тогда сделаем так. Ночью надо будет забраться на борт и взять «языка».
— Что, одного? — Михаил смотрел на меня с улыбкой. — А может захватим корабль? Тогда и «языков» будет хоть отбавляй.
Я почесал затылок. — Ну а что, кораблями нам ещё не приходилось торговать. Надо попробовать, вдруг понравиться.
Было решено ночью пробраться на корабль и используя усыпляющие пистолеты захватить судно. Оставался сущий пустяк — проникнуть к пиратам. И тут морские разбойники сами пошли нам навстречу. Ближе к вечеру они на двух шлюпках высадились на берег. Они установили небольшой шатёр, развели костёр и начали что-то жарить. Когда жаркое было готово, появилось вино. О том, чтобы выставить хоть какой-то караул не было и речи. Видимо они были уверены в полной своей безопасности.
Осторожно наблюдая за ними, стало понятно, что они сильно упростили нам задачу. Часа через три, когда совсем стемнело, они уже были в таком состоянии, что усыпляющие пистолеты нам не понадобились. Как только костёр прогорел, мы осторожно спустились и по-тихому повязали всю компанию. Выбрав одного, кто казался менее пьяным, чем остальные я поднёс к его горлу нож и тихо произнёс:
— Только пикни и захлебнёшься, только уже не вином, а собственной кровью.
Пират, похоже, протрезвел и закивал головой.
Я вынул кляп и спросил:
— Сколько человек осталось на корабле?
— Тридцать.
— Что вы тут делаете?
— Мы ждём туранского посланника, он должен встретиться с нашим капитаном.
— Когда должен прибыть посланник?
— Мы думали, что он уже здесь.
Похоже события на перевалах задержали туранского переговорщика.
— Который тут ваш капитан?
— Вон тот, — пират указал на хорошо одетого, крупного разбойника.
— Ну, полежи пока, — я вернул кляп на место.
Капитан храпел так, что, наверное, даже на корабле было слышно. Он не проснулся даже когда мы вязали его. Ладно, пусть поспит.
А мы пока наведаемся на корабль. Взяв разговорчивого «языка», мой отряд (и Люси в том числе), спустили шлюпки и двинулись к судну. На подходе, нас окликнули с борта, но пират, чувствуя мой нож у горла, успокоил товарищей, сказав, что кончилось вино и капитан послал за добавкой. Отмазка была конечно не очень — на двух шлюпках, за вином, но выстрел усыпил бдительного вахтенного. Мы подплыли к трапу, который даже не был убран, и крадучись поднялись на борт.
Тут всё прошло тихо. Те пираты, кто остался на корабле, тоже времени зря не теряли и успели хорошенько выпить. Хотя они и не упились в хлам, но никакого сопротивления нам оказать не смогли. Заперев их в трюме, мы перевезли капитана и всю остальную команду на борт. Этот бугай даже не проснулся и продолжал громко храпеть. Какой сюрприз ждал этого самонадеянного разбойника утром!
А вот с лошадьми я придумал не плохой план. В шлюпки мы их ещё сумели затащить, а вот чтобы поднимать на борт, пришлось усыплять. Так, в несколько рейсов мы перевезли всех животных. И после этого, выставив дежурных, мы впервые с времени высадки с «Моржа» уснули спокойно. Последняя смена, как всегда была моя, Фрола и Люси.
Утром мы осмотрели бриг и поняли, что корабль нам достался неплохой. Двенадцать орудий, порох, ядра и всяческие припасы, не считая оружия самих пиратов. Команда насчитывала сорок восемь человек.
Очнувшийся капитан, долго не мог понять, что произошло, но, когда его окатили водой, он с трудом поднялся и разразился бранью. Я уже хотел заткнуть его поганый рот хорошей зуботычиной, но меня опередила Люси. Она подошла к этому орущему во всё горло бугаю и взвизгнула.
Мы все отшатнулись, а пират просто рухнул всей массой на палубу, крепко приложившись затылком об палубу. Поток ругани прекратился, а девочка подошла к оглушённому бандиту и громко сказала:
— Будешь при мне ругаться, я разорву твои уши. — При этом
