class="p1">Но я все равно невольно ощущаю внутри тепло, садясь в кресло-мешок и начиная долгую работу над заявкой для своей книги. И все вокруг сияет.
В этот момент я оглядываюсь на проделанный мной путь с благодарностью.
Глава 23
Оказывается, все в издательском бизнесе, включая меня, злые люди.
Я открываю автоматическое письмо с отказом от двенадцатого агента за эту неделю и едва сдерживаюсь, чтобы не удариться головой об стол.
Они хоть осознают, сколько труда авторы вкладывают в то, чтобы написать заявку? И тем более рукопись? Серьезно, я вспоминаю, сколько раз сама беспечно отправляла письма с отказами полным надежды авторам и их агентам, и содрогаюсь.
Я ужасна. Ужасный, ужасный человек, и я даже об этом не подозревала.
Забудьте про рукопись. Представьте, сколько времени нужно, чтобы понять, как сделать сайт, получить хостинг, найти и купить доменное имя, составить список адресатов новостной рассылки и шаблон для этой рассылки и понять, как «создать свой бренд», если тебе пока нечего продавать… – достаточно, чтобы мозг взорвался. Я прошла уже половину курса «Стань блогером за месяц!» какой-то бодрой семнадцатилетней девушки, которая красит губы блестящей розовой помадой и слишком много жестикулирует, но я все равно растеряна.
И мне постоянно не дает покоя вопрос: каким образом я должна администрировать сайт, два раза в месяц рассылать новостное письмо, каждый день вести эфиры в инстаграме, фейсбуке[40], тиктоке, твиттере и на ютубе и при этом успевать писать книги? Что это за безумные требования?
Я виню во всем письма с отказами.
Не забывайте, девяносто девять процентов отказов – автоматически отправленные письма. Но иногда агент выделяет время, чтобы написать одно-два предложения о том, почему тебе отказали… В них говорится то же самое. «Милая история, но для рассмотрения нам нужно более активное присутствие в социальных сетях».
Поэтому я прислушалась к советам и попробовала несколько вещей.
Но, в самом деле, чтобы понять, как заставить хоть кого-то подписаться на тебя в соцсетях, нужно отучиться в колледже. Я две недели выкладывалась на полную, но пока у меня есть только самодельный на вид сайт с поломанными ссылками, аккаунт в твиттере без постов, потому что я всегда теряюсь на главной странице, и тридцать два подписчика в инстаграме. И, чтобы вы знали, раньше их было тридцать четыре. В процессе от меня отписались два родственника.
И, что еще хуже, в комнате сигналов царит полная тишина. Та краткая вспышка света от его появления исчезла.
Поэтому я продолжаю свой путь одна. Работаю допоздна, а в обед пытаюсь разобраться с нудными техническими навыками, к которым у меня нет способностей, но которыми я, как современный автор, должна обладать.
Уилла я вижу редко. Как обычно, половину недели его нет, а когда он возвращается, то выглядит занятым и ведет за закрытой дверью загадочные разговоры. Иногда по телефону. Иногда к нему приходит бухгалтер. А иногда – и в такие моменты поднимается сильный шум – его мать.
Я очень хочу увидеться с ним и поговорить, но тот проблеск надежды на лестнице оказался обманчивым, и Уилл заинтересован в общении со мной не больше, чем Сэм в том, чтобы со мной помириться.
Кажется, в тот день обе мои интерпретации происходящего были неверны.
Зато в моей жизни снова есть Оливия, в таком качестве, в каком ее не было с детства. На прошлой неделе она даже затащила меня домой к родителям и провела своеобразные разборки, в ходе которых объявила, что ей очень, очень жаль, что она столько меня ранила за последние годы – особенно с Феррисом, – и настояла на том, чтобы мама с папой тоже извинились.
Так что у меня есть она и позитивные подвижки с семьей. И Лайла.
В последнее время они все были для меня бальзамом на душу.
Мне много за что нужно быть благодарной.
Я смотрю на время и выхожу из почты.
– Ты готова? – спрашиваю, вставая с кресла.
Лайла, погрузившись в свои гениальные мысли, рисует что-то для нового проекта. Она так сосредоточена, что, кажется, не слышит меня.
Я подхожу к ней и стучу по плечу.
Она подскакивает. Поднимает голову. Вытаскивает наушник из уха.
– Пора на совещание, – говорю я.
– Не могу, – щебечет она. – У меня до сих пор испытательный срок.
Судя по всему, после того как Лайла высказала все доктору Шо, Уилл перевел ее на «испытательный срок» на обозримое будущее, и теперь она не ходит на совещания и не отвечает на звонки и письма от кого бы то ни было. Можно сказать, она в рабочей тюрьме: с девяти до пяти занимается дизайном без какого-либо общения с людьми (кроме меня и Уилла, который, очевидно, служит посредником в ее переписках), но я никогда не видела ее счастливее.
– А, точно. Ну… ладно. Я пошла, – говорю я и направляюсь к двери.
– Удачи, – задумчиво отвечает она, снова глядя на экран компьютера.
Я спускаюсь по лестнице. Это не обычное совещание. Вчера Бритни разослала оповещение об общей встрече сегодня утром. Все остальные встречи нужно было отменить. Все запланированные поездки отложить. Нас наверняка ждут какие-то важные новости, поэтому там должны присутствовать все (кроме Лайлы на испытательном сроке, которая радостно рисует наверху).
Я захожу в переговорную «Магнолия» и, встав сзади, отдаленно припоминаю, как стояла здесь, когда Уилла впервые представили компании. Как я споткнулась на этом ковре, а он поднял страницу моей рукописи и молча отдал ее мне.
В тот день мой будущий босс показался мне чрезвычайно пугающим, когда я встала на ноги и уставилась ему в грудь. Устрашающим был напряженный взгляд его голубых глаз-сосулек и идеальный, сшитый на заказ костюм.
А сейчас…
Уилл Пеннингтон выглядит точно так же, как в тот день. Сшитый на заказ костюм. Напряженное выражение лица. Никакого намека на радость.
Он оглядывает собравшихся в комнате сотрудников, и все замирает.
– Спасибо всем, что пришли так быстро. Мы с моей матерью… – он едва заметно кивает миз Пеннингтон, которая с прямой спиной и неохотной одобрительной улыбкой сидит в первом ряду, плотно скрестив ноги в лодыжках, – …позвали вас сюда, чтобы обсудить ситуацию в «Пеннингтоне» и будущее издательства.
По комнате прокатывается волна шепота, несомненно вызванного страхом.
– Ни для кого не секрет, что недавние экономические проблемы оказали влияние на всю индустрию и небольшие издательства вроде нашего попали под самый серьезный удар. Но сокращения бюджета и даже сотрудников «Пеннингтона» за последний год оказалось недостаточно. – Уилл смотрит на бумагу в руках и продолжает читать. – По моим прогнозам, а также прогнозам наших бухгалтеров и сторонних юридических экспертов, если «Пеннингтон Паблишинг» продолжит работать в том же режиме, что и последний год, то в течение трех месяцев разорится.
Теперь шепот перерастает во взволнованные разговоры, и Уилл поднимает руку, пытаясь всех успокоить.
– Прошу вас.
Он осматривает собравшихся и ждет, пока наступит такая тишина, в которой будет слышно, как на крышу упадет капля дождя.
– Несколько месяцев назад я ушел из «Стерлинга» не для того, чтобы просиживать здесь штаны. А потому, что верю в эту компанию. Верю в ее цели. В ее сотрудников. И у меня был план.
Уилл ушел?
Его не уволили?
– План нового курса компании, который позволит «Пеннингтону» остаться верным своим корням, выпуская качественную интеллектуальную прозу и нон-фикшн, а каждому сотруднику, присутствующему здесь сегодня, сохранить свою должность и, я надеюсь, вырасти. Первого апреля «Пеннингтон Паблишинг» продадут «Арчеру».
– «Арчеру»? – шокированно бормочу даже я. Но «Арчер» ведь…
– Да, – говорит Уилл, кивая, когда в помещении снова поднимается шум. – «Арчер» – компания, которая специализируется на коммерческой прозе. И нам, разумеется, придется к этому приспособиться. Некоторым из вас представится шанс использовать свои компетенции в работе над коммерческими проектами, например вестернами, уютными детективами и любовными романами. Другие – особенно те, кто неравнодушен к выбранной сфере и обладает самым большим опытом, – продолжат работу в прежних подразделениях. Но многие из вас будут вынуждены сменить жанр.
Он дает всем время осознать эту информацию, и, к своему удивлению, я вижу мало недовольных лиц. Более того… многие просияли. Некоторые пихают соседей локтями. Даже Йосси улыбается?
– Значит… потребуется создать новый список
