Книга Встречи на полях - Мелисса Фергюсон

Дорогая Саванна, с глубоким сожалением сообщаю тебе, что «Бэйрд Букс» не возьмет твою рукопись. Хотя меня очень впечатлила финальная версия, которую ты прислала, мое мнение расходится с представлениями остальных членов команды, и мне не удалось их переубедить. Уверена, ты и сама знаешь, что сейчас трудные времена. На рынке ожесточенная конкуренция. Однако я не сомневаюсь, что ты найдешь чудесное место для своей истории. Ты правда можешь многим гордиться.

С наилучшими пожеланиями,

Клэр Донован,

главный редактор направления романтической прозы

«Бэйрд Букс Паблишинг»

Какое-то время мы с Оливией молчим.

Я перечитываю письмо. И еще раз. Очень серьезно. Очень спокойно.

Мою книгу отвергли.

Мою мечту… разрушили.

После четвертого прочтения я замечаю, что Оливия стоит уже не у меня за спиной, а в углу гостиной, прижимая к уху телефон.

– Да, я бы хотела заказать доставку, пожалуйста. Какие у вас особые блюда? – Она замолкает и слушает. – Да, хорошо. Привозите все. Да. Все… Все.

Глава 22

Следующая неделя пролетает незаметно.

Я стараюсь быть позитивной. Стараюсь держаться за слова, которые Оливия написала мне на десятке бумажек и приклеила в разных местах, и позволяю ей произносить длинные монологи за завтраком. Стараюсь помнить, что «есть другие варианты», «“Бэйрд Букс” не единственное издательство в мире» и «Разве не приятно знать, что она в восторге от книги? Разве не стоит радоваться этому прекрасному шагу на своем пути?» Но в конце концов я должна посмотреть правде в лицо: издательство моей мечты отвергло меня. И у меня нет контракта. И даже потенциальной возможности его подписать.

Потому что в этом ведь и заключалась уникальность данной ситуации.

У меня нет литературного агента. Я не писала годами заявки, не обращалась к агентам, не развивала свой аккаунт в социальных сетях. Тысячи людей не ждут от меня рассылку каждую неделю и не купят мою книгу, как только она выйдет. У меня нет ничего. Ничего.

Кроме рукописи.

И ни одно издательство не захочет подписать со мной контракт сейчас.

«Бэйрд Букс» стал для меня золотым билетом, потому что я познакомилась с Клэр лично, а такие возможности предоставляются очень редко. Начинающие авторы платят тысячи долларов за пятнадцатиминутный питчинг с редактором на писательской конференции, а мне – счастливице из счастливиц – подарили целый час.

И ей понравилась я и завязка моей истории. И Клэр достаточно влиятельна, чтобы в теории взяться за мою рукопись без прочих внешних факторов, потому что она работает в «Бэйрд Букс». Они могут продать что угодно, даже книги затворников, у которых нет аккаунтов в соцсетях и чьи имена еще не на слуху.

Но теперь мне, Саванне Кейд, придется вникнуть во все, что потребуется, чтобы показать свою рукопись уважаемым литературным агентам и редакторам и чтобы хоть кто-нибудь воспринял меня всерьез. На это уйдут годы. А может, и десятилетия.

И все же я пытаюсь постепенно примириться с этой мыслью. Оливия повторяет мне: «Как можно съесть слона? По ложечке».

Меня ужасает этот образ. И так было всегда. Но она права. В конце концов, мне ведь правда нравится писать.

Когда я пишу, то чувствую себя счастливой. И мне даже кажется, что таким образом я вношу свой вклад в этот мир. Напоминаю людям о том, что важно. Даю им возможность отвлечься от трудностей, пусть и всего на несколько часов. Помогаю им почувствовать себя счастливыми, наблюдая за счастливой концовкой истории. Вспоминая истины. Возвращая себе чувство собственной ценности. Любовь к людям. Желание вести достойную жизнь. Учиться.

Я хочу это делать.

Поэтому я продолжу. Хотя впереди трудный и долгий путь, я не сдамся.

Часы бьют двенадцать, и я отстраняюсь от стола. Убирая ноутбук в чехол, замечаю очередную упавшую бумажку и наклоняюсь за ней.

На бумажке нарисован улыбающийся человечек, который держит ложку, стоя рядом со съеденным наполовину слоном.

Я улыбаюсь.

– Не хочешь пойти поесть тайской еды? – спрашивает Лайла, направляясь к двери. – Я встречаюсь с Райаном. Ты можешь к нам присоединиться.

Подняв взгляд, я замечаю в ее глазах неподдельную тревогу.

– Нет, не стоит, – отвечаю я, улыбаясь рисунку и кладя его рядом со своей растущей коллекцией. – Лучше, чтобы он не вспоминал меня и ты бы все объяснила сама, – говорю я, представляя, как подхожу к ее менеджеру вместе с ней.

– Ой, да он тогда просто сделает мне комплимент по поводу моей гениальности, – говорит она, отмахиваясь от моего опасения. – К тому же когда-нибудь он с тобой да встретится.

– Лучше, если это произойдет во время твоего официального турне. – Если честно, как только она подписала контракт с Райаном, все так быстро завертелось. У нее уже запланировано четыре мероприятия. На местном уровне, но все же. Четыре. За реальные деньги. И обеды с бабл-ти за счет менеджера. – Тогда мы устроим ему большой сюрприз.

– Ладно, – говорит Лайла, улыбаясь – явно при мысли о том, как отправится в турне. – Но я вернусь с яичными рулетиками.

Взяв зеленую кружку с наполовину выпитым остывшим кофе, я вешаю на плечо сумку с ноутбуком и выхожу в коридор. Я больше не жду, что Сэм появится в воробьиной комнатке. Он меня избегает, и я поняла, что ничего не изменится.

Я шаркаю по коридору и дружелюбно улыбаюсь всем, кто так же, как и я, уходит на обед.

Дверь в кабинет Уилла в конце коридора открыта – редкое зрелище. В последние две недели он уезжал чаще обычного, как всегда без предупреждения и не сообщая, когда вернется. В отъезде он шлет письма на почту так же часто, как и сидя в офисе, и держит нас всех в тонусе. Возможно, так будет все время. Он будет сидеть где-то еще и общаться с нами только в переписке.

Я заношу ногу над ступенькой лестницы и решаюсь заглянуть в его кабинет.

Он что-то печатает, сосредоточенно и напряженно глядя на экран компьютера сквозь очки в квадратной оправе. На секунду я чувствую прилив утраченной надежды и тоски по нему.

Но вдруг Уилл моргает и замечает меня.

Несколько мгновений, пока мимо проходят люди, мы смотрим друг другу в глаза.

На моих губах играет тень улыбки.

Похоже, он собирается встать и подойти ко мне. Звонит телефон. Уилл его игнорирует, и на секунду во мне расцветает надежда. Но потом он смотрит на номер и, вздохнув, с извиняющейся улыбкой отворачивается и берет трубку.

Я какое-то время жду, но он все продолжает говорить без намека на завершение, и тогда я поднимаюсь по лестнице.

Наверное, я бы так и продолжала думать об этом до конца дня, но, проходя мимо полок с сигнальными экземплярами, я невольно замечаю свет в дальней части комнаты. Впервые шкаф для бумаг открыт нараспашку.

Торопливо и даже готовясь обороняться, я захожу в комнатку, подгоняемая мыслями.

Ее нашел кто-то еще?

Почему она открыта?

Но, быстро осмотрев пустое помещение, я закрываю за собой дверь, чувствуя, как успокаивается сердцебиение, и замечаю в центре на полу записку. Я подхожу к ковру и поднимаю ее. На ней написано только: «Тебе сделали предложение насчет рукописи?»

Я переворачиваю ее, но на обратной стороне ничего нет.

Поспешно пишу ответ: «Нет. Мне отказали. Но я все равно не могу выразить, как сильно ценю твою помощь. Еще раз спасибо. Правда. И… с возвращением».

Полминуты я размышляю, не написать ли что-нибудь еще, спросить, что он чувствует по поводу всего происходящего, и попытаться снова завязать разговор. Но сдерживаюсь. И напоминаю себе о первом правиле: писать по существу.

Так я и поступаю.

Надеюсь, мой ответ достаточно хладнокровный и достаточно отдален от темы наших отношений, чтобы заставить его продолжать этот диалог. Хотя я не знаю, куда он может нас привести. Но разве это важно? Не особо. Я просто рада, что он вернулся.

Даже комната выглядит так, будто радуется его возвращению.

В углу стоит кофейник со сладким черным кофе, которым я наполняю свою кружку. Делаю глоток, беру зажигалку и зажигаю свечу.

Делаю шаг назад и любуюсь пламенем.

Сейчас у меня не все в порядке.

Более того, кое-что действительно плохо.