мушкетон на мужчину в зеленом анораке.
– Быстро, и руки вверх, и не шевелись!
– Что именно?
– А? – сурово рявкнул Бэнкрофт.
– Мне нужно пошевелиться, чтобы поднять руки.
– Очевидно, что нужно быстро выполнить приказ: сначала вскинуть руки, а потом уже застыть на месте. Вот в таких случаях, когда несколько действий происходят последовательно, и нужна оксфордская запятая, чтобы избежать двусмысленности. – Бэнкрофт бросил многозначительный взгляд на Стеллу, которая стояла по другую сторону от Ханны. – Поняла? Это очень важный момент.
Стажерка что-то неразборчиво пробормотала себе под нос. Кажется, пожелание куда-то засунуть вышеупомянутую запятую.
– Мне не нужны неприятности, – заверил визитер, поднимая руки над головой.
– Хорошо, – кивнул Бэнкрофт. – На всякий случай предупреждаю, мушкетон заряжен осиновым колом, вытесанным из церковной скамьи и смазанным чесноком.
Ханна слегка наклонилась и быстро заглянула в дуло старомодного ружья. Начальник не шутил. Она удивленно сказала:
– Я думала, ты не веришь в вампиров.
– Меня больше интересует, ты на смазку что, пустил мой чесночный соус из холодильника? – возмутилась Стелла.
– Излишества первыми приносятся в жертву при военных действиях.
– Я не доставлю проблем, – снова пообещал мужчина в зеленом анораке.
– Рад слышать, – прокомментировал Бэнкрофт. – Уверяю, мой Чехов – отнюдь не игрушка.
– Приехали, – вздохнула Стелла, – он уже дал имя своей пушке.
– Вы можете оба заткнуться? – не выдержала Ханна. – Дело серьезное.
– Сказал единственный невооруженный среди нас человек, – фыркнул Бэнкрофт.
– Мне нужна ваша помощь, – заявил нежданный гость.
– Помощь? – повторил главный редактор.
– Да. Меня зовут Леон Гибсон. Несколько дней назад я был совершенно обычным и теперь не понимаю, что со мной происходит. – В голосе мужчины звучали умоляющие нотки, а его блестевшие от слез глаза метались между тремя журналистами. – Пожалуйста, помогите.
– Как это с вами случилось? – спросила Ханна.
– Не знаю. Честное слово. Я проснулся в воскресенье утром уже таким. – Леон махнул рукой, указывая на себя.
– По-моему, я велел не шевелиться, – прорычал Бэнкрофт, снимая мушкетон с предохранителя.
– Извините, – заскулил Гибсон, поспешно вскидывая руки вверх. – Пожалуйста, я никому не хочу навредить, а всего лишь прошу убежища. В полицию или больницы обращаться нельзя, там меня запрут как какого-то монстра. Вы мне поможете? Я… Я подписчик газеты.
– Всегда приятно встретиться с поклонником, – произнес Бэнкрофт, однако не опустил недавно окрещенное оружие ни на дюйм.
– Откуда вы знаете Филипа Батлера? – поинтересовалась Ханна.
– Кого?
– Он тоже недавно стал похожим на вас.
– Серьезно? Значит, это случилось не только со мной? – надежду в голосе Гибсона ни с чем нельзя было спутать.
– Но вам неизвестно, кто такой Филип Батлер?
– Имя ни о чем мне не говорит, – после секундного размышления покачал головой собеседник.
– Это вы вчера ночью влезли в квартиру Джорджины Грант?
– Э-э… – замялся Гибсон.
– На четырнадцатом этаже элитного небоскреба.
– Да, я, – сознался визитер. – Но ничего плохого не случилось. Поймите, меня мучает ужасный голод. Чтобы хоть немного утолить его, мне пришлось даже… охотиться за крысами и… – Заметив нескрываемое отвращение на лице Ханны, он быстро добавил: – Я пытаюсь бороться с инстинктами. Но иногда они берут верх и заставляют творить разные вещи… Из той квартиры я убежал, как только понял, где нахожусь… Я же убежал, верно? И Джорджина в порядке? – с ужасом спросил Гибсон.
Либо он был чертовски хорошим актером, либо действительно боялся того, что мог сделать. Ханна сжалилась над ним и сообщила:
– Да, она в порядке. Сильно напугана, но не пострадала.
Гибсон с облегчением выдохнул и немного расслабился.
– Хочу уточнить один момент, – вклинился в беседу Бэнкрофт, – больше вы ни на кого не нападали?
– Нет, – заверил вампир-новичок. – Клянусь. Я весь день прятался на заброшенном складе, а ночью передвигался по самым безлюдным улицам, стараясь избегать искушения и бороться с голодом. Потом вспомнил о вас и подумал, что если мне кто и поможет стать таким, как раньше, то только вы.
– Боюсь, исцелением вампиров мы не занимаемся, – прокомментировал Бэнкрофт. – Вам нужно обратиться к врачу, или психиатру, или посмотреть «Баффи»[17].
– Пожалуйста, – снова взмолился Гибсон. – Если я пойду в больницу, вы сами знаете, что случится. Я просто исчезну. Меня запрут в лаборатории и будут проводить эксперименты. В газете не раз писали о таком. Или ко мне отнесутся как к сумасшедшему. А я всего лишь хочу вернуть обратно свою жизнь. Мы с Джулией собираемся пожениться в следующем году. Она сейчас уехала к матери в Америку на время отпуска и не должна узнать о том, что происходит.
На несколько секунд воцарилось молчание. Ханна посмотрела на Бэнкрофта, который явно просчитывал варианты дальнейших действий. Затем он медленно проговорил:
– Два дня.
– Что? – не понял Гибсон.
– Два дня, – повторил Бэнкрофт. – За это время мы попытаемся выяснить, что случилось, а потом передадим вас полиции.
– Спасибо, – поблагодарил Гибсон, опуская руки.
– Но, – продолжил главный редактор, – если я узнаю, что вы нам соврали и напали на кого-то еще, то, поверьте, полиция покажется наименьшим из зол.
– Согласен.
– Плюс вы будете находиться здесь в цепях – ради всеобщей безопасности.
– Хорошо.
– Что ж, тогда договорились, – кивнул Бэнкрофт. – Полагаю, вас лучше разместить в моем кабинете. Так уж получилось, что там в угловом шкафу как раз собрана обширная коллекция разнообразных цепей, плеток и прочего подобного реквизита.
– Что там собрано? – удивилась Стелла.
– Похоже, мой предшественник Барри предпочитал нетривиальные методы, чтобы справляться со стрессом на работе, – пожал плечами Бэнкрофт.
– Звучит шокирующе, – поморщилась Ханна.
– Серьезно? – фыркнул начальник, после чего указал на Гибсона мушкетоном. – У тебя странные представления о шокирующем.
– Пожалуй, – согласилась она.
– Что бы мы ни решили делать дальше, лучше побыстрее убраться отсюда, пока никто из прохожих нас не заметил, – предложила Стелла.
– Отличная идея, – кивнул Бэнкрофт. – Не нужно пока сообщать посторонним, что мы усыновили вампира.
– Вообще-то я имела в виду ненормального в труселях и с ружьем, но да, конечно.
– Что ж, мистер Гибсон… – начал главный редактор, проигнорировав шпильку протеже.
– Пожалуйста, зовите меня Леон.
– Что ж, мистер Гибсон, – повторил Бэнкрофт, – я строго придерживаюсь правила сохранять официальный тон с тем, кого могу застрелить при малейшей оплошности. И уверяю, что непременно так и поступлю, если потребуется. А сейчас мы вместе зайдем внутрь, и оставайтесь все время у меня на виду. Любое резкое или подозрительное движение – вообще любое движение, которое я сочту отклонением от маршрута из пункта А, нынешнего местонахождения, к пункту Б, моему кабинету, – и вы превратитесь в поджаренный кебаб с чесночной начинкой. Все ясно?
– Да, – кивнул Гибсон.
– Тогда в путь.
Они молча направились к главному входу в церковь. Добровольный пленник, чья жизнь в одночасье рассыпалась прахом, понуро брел первым. Ханна со Стеллой следовали за Бэнкрофтом, который держал Гибсона на прицеле. Помощница редактора сильно сомневалась, что Чехов сработает так, как описывал начальник, но главное, что в это верил Леон.
– Мы обязательно все наладим, – дала слово она, оборачиваясь к Стелле.
– Что? – спросила та.
– Интернет. Будешь пользоваться вай-фаем. Обещаю. И обещаю в этот раз сдержать обещание.
– Не обижайся, Ханна, но ты очень странная, – рассмеялась Стелла.
Они подошли к главному входу и остановились.
– Нужно обсудить, как преодолевать лестницу, – объявил Бэнкрофт. – Вкратце: двигаемся очень медленно.
Когда Гибсон занес ногу над первой ступенькой, из глубин церкви послышался низкий рык.
– Что за… – начала было Ханна, но тут же осеклась.
Внутренние двери напротив входа, ведущие в печатный цех, который также служил жилищем Мэнни, распахнулись настежь, и оттуда вылетел по воздуху обитатель – совершенно нагой и, по-видимому, спящий. Зависший над телом разгневанный ангел, наоборот, бодрствовал. Дух-защитник вился над носителем струйками дыма, образующими фигуру прекрасной воительницы с крыльями. Ее лицо искажала маска ярости. Все четверо кинулись наружу, когда подруга Мэнни промчалась к проему главного входа и зависла там на границе своей территории, указывая на Леона Гибсона.
Он вжимался в землю как раз за пределами досягаемости разгневанного ангела, который скрежетал на разные голоса, будто тысячи терзаемых душ завывали откуда-то издалека:
– Скверна! Кощунство!
Обвитый полупрозрачными эманациями шипящей и рычащей подруги, Мэнни крепко спал, словно младенец в люльке, устав после длинного выходного дня. Длинные белые дреды свешивались вниз и парили в воздухе.
Ханна только сейчас поняла, что вцепилась в Стеллу, и отпустила ее, быстро уточнив:
– Ты в порядке?
– Да, – кивнула стажерка.
– Итак, – объявил Бэнкрофт, медленно поднимаясь на ноги. – Похоже, наш суровый арендодатель не желает впускать мистера Гибсона в качестве нового жильца.
Леон так и остался лежать на земле, дрожа как осиновый лист и с ужасом таращась на фантом. Кажется, от страха новоявленный вампир
