расстаться, когда они бросили лишнее оружие. Клаус пожал плечами, но спорить не стал. Солнце стояло уже высоко, и следовало продолжать путь. Обходя валуны, перепрыгивая через трещины в каменистой почве котловины, взбираясь на наклонные плиты скал, которые загромождали проход, юные путешественники побрели к Разлучной горе, раздвоенная вершина которой, подернутая дымкой, господствовала теперь над местностью.
Из котловины к горе вело несколько троп, какая из них была самая короткая или хотя бы удобная, понять было невозможно. Поэтому путники не стали выбирать, а предпочли ту, что первой подвернулась под ноги. Чем выше поднимались они, тем холоднее становилось. Хуже всего было то, что на этой узкой, петляющей по скалистому гребню дорожке не было даже подобия укрытия, где можно было бы провести ночь. И когда темнота застигла их в пути, они расположились прямо на тропе. Клаус развел огонь, на котором они разогрели козлятину, подкрепились ею и запили водой из фляжек, предусмотрительно наполненных еще в котловине. О безмятежном существовании в колдовском доме и тем более о родном городе остались лишь воспоминания, но путники старались их не бередить. Прикрывая собой костерок, чтобы не погас под порывами ледяного ветра, они кое-как дождались рассвета.
Утром юные путешественники с трудом разогнули онемевшие от холода и неподвижности ноги и спины. Яркое солнце озаряло горную страну, открывая великолепный вид на заснеженные перевалы и обледенелые пики. Стали отчетливо различимы и обе вершины Разлучной горы, которая в предыдущие дни была подернута облачной дымкой. Отсюда эти вершины выглядели странно. Они больше походили на архитектурные сооружения, нежели на скалистые выступы. Впрочем, в горах легко обмануться. Причудливо изрезанные скалы, тени и сверкающие на солнце языки снега порой складываются в самую фантастическую картинку. При желании здесь можно было увидеть целый город, не то что отдельно стоящие здания.
— Эх, было бы неплохо, если бы там и впрямь кто-нибудь жил… — проговорил Клаус. — Я бы сейчас погрелся у камелька.
Клауди без улыбки оглядела своего спутника. Юный дровосек за последние дни заметно осунулся, отросшую бороду покрывал иней. Девушка понимала, что и сама она выглядит сейчас не лучше, но торопливо отогнала от себя эти мысли. Так или иначе, их поход завершался. Скоро им предстояло расстаться. И не потому, что в этом была какая-то необходимость, просто Клауди не имела права втягивать этого простоватого, но славного парня в то, что ей предстояло. Это ее долг, ее борьба. А он пусть ищет среди этих льдов и камней свою суженую. Если все сложится хорошо и она, будущая королева, победит, то постарается отыскать своего подданного и вернуть его домой. Это тоже ее долг — долг не только повелительницы, но и защитницы своего народа.
— Пойдем уж, — пробормотала девушка и первой двинулась вверх по тропе.
Дровосек побрел следом. Они поднимались весь день. Погода то и дело менялась. Солнце заволакивали тучи, из которых тут же начинал сыпаться снег, и вдруг небо опять очищалось, и от нестерпимого снежного блеска начинали болеть глаза. На закате стало ясно, что сооружения на обеих вершинах Разлучной горы не иллюзия, вызванная игрой света и тени. В косых лучах заходящего солнца стали явственно различимы мощные укрепления замка на правой вершине и одинокая башня — на левой. Более того, оба скалистых пика соединял мост, издали похожий на тонкую черную нить. Едва стемнело, в окнах замка затеплился свет, хотя башня оставалась темной. Похожая на пожелтевший клык, она отчетливо рисовалась на тусклом полотне неба.
Переночевав, юные путешественники продолжили путь. Еще на рассвете они поднялись выше облаков, и теперь ничего, кроме синевы неба и ослепительных лучей дневного светила, не висело над их головами. И ничто не мешало им рассматривать замок и башню, что венчали собой Разлучную гору. Ни малейшего движения не заметили они возле этих сооружений. Если бы не вечерний свет в окнах замка, можно было подумать, что все эти строения давно покинуты. Эта безлюдность стала казаться зловещей даже Клаусу, который уже предвкушал, как встретит свою возлюбленную в покоях замка. А если она находится в плену, то он вызволит ее, даже если на него бросится целая армия. Решимость юноши столь явственно отразилась на его изможденном и покрасневшем от горного солнца лице, что Клауди невольно залюбовалась им.
К полудню путники совершили еще одно открытие. Горная тропа, по которой они поднимались уже третий день, не могла привести их к цели. Между скалистым гребнем, по которому она пролегала, и Разлучной горой лежала непроходимая пропасть — глубокое ущелье. Обнаружив это, Клаус и Клауди поняли, что совершили ошибку, когда вступили на первую же попавшуюся тропку. Правда, откуда им было знать, что так случится? Оставалось только вернуться к исходной точке и выбрать новый путь. Да вот только не было уверенности, что и тот не приведет их в тупик. Нужно было что-то решать. Оставив спутницу отдыхать, дровосек подобрался к самому краю пропасти, лег и, свесив голову, принялся изучать обрывистую стену, пытаясь понять, можно ли отсюда спуститься на дно. Еще в Узборе юноша захватил крепкую гномью веревку, которая теперь могла пригодиться.
Вернувшись к девушке, он сказал:
— Можно попробовать по веревке слезть. Стена не гладкая, много уступов…
— Здесь спустимся, а как поднимемся с другой стороны? — спросила девушка.
— Там вдоль стены тропка виднеется, — откликнулся дровосек. — Узкая, конечно, только козе скакать, но можно попробовать взобраться.
— Ладно! — отмахнулась его спутница. — Все ж лучше, чем назад топать.
Они перекусили, и Клаус принялся готовиться к спуску. Прежде всего он убедился, что длины веревки хватит. Лежа на краю пропасти, юноша размотал всю веревку, предварительно привязав к концу камень. Длины хватило с лихвой. Воодушевленный этим, дровосек навязал на веревке узлы через равные промежутки. Осталось лишь закрепить ее с этой стороны. Причем сделать это следовало таким образом, чтобы после, оказавшись на дне ущелья, можно было легко освободить веревку, которая могла еще пригодиться. Для этого ее нужно было завязать особым узлом. Неподалеку от края покоился громадный валун. Как ни старался, Клаус не мог его сдвинуть, что давало надежду на то, что каменюка выдержит вес людей.
Наконец дровосек сообщил своей спутнице, что можно спускаться. Дабы облегчить себе путь, они для начала переместили на веревке всю поклажу, вес которой к тому же должен был удерживать веревку натянутой. Затем начал спускаться юноша. Если веревка выдержит его, то уж тем паче — более легкую и за время скитаний в горах изрядно исхудавшую девушку. Добравшись до первого уступа, Клаус помахал Клауди рукой, и девушка начала спускаться.
