темп. Я хватаю его за плечи и царапаю ногтями кожу.
— Черт, да. — Парень неистово двигает бедрами.
Напряженность в его глазах завораживает. Его пристальный взгляд проникает внутрь и считывает меня так, что я чувствую себя застенчивой. Уязвимой. Хочу повернуть голову, но он обхватывает мою челюсть. Его теплая ладонь на моей щеке, длинные пальцы в моих волосах. Кингстон смотрит мне в глаза.
Не прячься от меня.
Он не произносит слов, я слышу их только в своей голове.
— Не буду, — тихо выдыхаю я.
Я выдерживаю его взгляд. Огненно-карие глаза, теплые от принятия, окутывают меня. И я таю от них, вокруг него.
— Вот так, детка. — Кингстон проводит большим пальцем по моим губам. — Останься со мной.
— Я здесь. — Разум, тело, душа и, что самое опасное, сердце.
Приподнимаюсь на локте и завладеваю его ртом. Парень стонет напротив моего языка, и вибрация проходит через меня.
И всего за несколько секунд мое освобождение усиливается. Я задыхаюсь у его губ. Кингстон захватывает мой рот и целует меня глубже. Сильнее. Божественное вторжение, которое дает больше, чем требует.
Его мышцы напрягаются. Бедра изгибаются, замирают, и парень содрогается рядом со мной. Тихий вздох срывается с его губ, как только он опускает свой вес на меня. Наш поцелуй замедляется, от неистового к ленивому, мы мягко возвращаемся на землю. И остаемся вот так, связанные, он не торопясь целует мою шею, подбородок и щеку. Проводит губами по моей коже, вызывая мурашки на моих руках. Взад и вперед, вверх и вниз, он омывает мою кожу благоговейными поцелуями.
— Спасибо, что впустила меня. — В его голосе нет ни следа юмора, ни намека на подтекст. Только искренняя благодарность и почтение.
Это было гораздо больше, чем просто секс. Больше, чем два тела, сливающихся вместе, чтобы удовлетворить физическую потребность.
То, что мы сделали, казалось намного весомее и сильнее связи, которая скрепляла больше, чем наши тела. Мы пересекли барьер случайного знакомства и отправились в более неспокойные воды.
Мою кожу все еще покалывает на шее и лице, где Кингстон провел так много времени, целуя меня. Я провожу кончиками пальцев по нежной коже и понимаю, что он целовал мои шрамы по всей длине.
— Кингстон, я… — Мой желудок урчит от голода.
Парень приподнимается на локтях и смотрит вниз на мое тело.
— Черт, прости. Ты сказала, что голодна, а я напал на тебя, когда должен был накормить.
Оставляю свои тяжелые мысли на потом и провожу руками по его волосам. Отодвигаю длинные пряди, которые упали ему на лицо.
— Это не только твоя вина. Я была равноправным участником нападения.
Парень быстро целует меня, а затем соскальзывает с меня.
— Не двигайся. — Он ныряет в мою ванную, и я слышу, как спускается вода в унитазе и течет кран.
Когда возвращается, то помогает мне надеть трусики и брюки, а затем протягивает мне руку, чтобы стащить меня с кровати.
— Ты в порядке?
Мои глаза подернулись дымкой удовлетворения, голова легкая, и мое посторгазмическое блаженство борется с моими мыслями. Но я в порядке.
— Все хорошо.
Кингстон смотрит на меня, сдвинув брови, словно сильно концентрируется. Затем быстро кивнув, хватает меня за руку.
— Нам нужно фо. — Он хватает мою сумку и тащит меня из комнаты.
Я ухмыляюсь.
— К чему такая спешка?
Кингстон разворачивается на полпути вниз по лестнице, его лицо на одном уровне с моим.
— Потому что ты смотришь на меня так, будто хочешь снова упасть в постель, и я не против, но сначала хочу тебя покормить.
Кингстон подхватывает меня на руки, и я смеюсь, когда он выносит меня за дверь и сажает в ожидающую нас машину.
ГЛАВА 23
Габриэлла
— Ну, не уходи. — За одну ночь Кингстон овладел искусством надувать губы.
Когда мы вернулись к нему домой прошлым вечером, он показал свой большой сюрприз. Кингстон очистил для меня часть своего шкафа, ящик и весь шкаф в своей ванной, а также часть своего холодильника, и купил игровую систему. Он признал, что, возможно, никогда не превзойдет меня в рыбной ловле, но был уверен, что сможет победить меня в «Модельере» и в «Неделе высокой моды». И оказался прав.
Мы целовались на его диване до полуночи, а затем парень отнес меня в свою кровать, где мы провели остаток ночи, прижавшись друг к другу под простынями.
К сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается, и я пытаюсь уйти на работу с восьми часов утра. Он убедил меня остаться, подкупив грязным сексом и оргазмами. Затем шантажировал кофе. Теперь, когда у него нет выбора, прибегает к надуванию губ.
— Я бы осталась, если бы могла, но мне нужно работать. — Я надеваю туфли и хватаю сумку.
— Оставь свои вещи здесь. Я постираю и положу в твои ящики. — Он выглядит таким милым и сексуальным, когда сидит без рубашки на краю своей кровати, выпятив нижнюю губу и строя щенячьи глазки.
— Прекрати это. Ты делаешь невозможным уход. — Наклоняюсь и целую эту нижнюю губу. — И я уже говорила тебе миллион раз, что не перееду к тебе.
— Уф… — Он откидывает голову назад. — Хорошо.
Такой ребенок.
— Я позвоню тебе позже.
Парень удерживает мою шею на месте и целует меня, на этот раз проскальзывая языком между моими губами.
— Нет. — Отстраняюсь. — Я знаю, что ты делаешь.
— Черт!
— Я ухожу. — Поворачиваюсь и направляюсь в коридор.
— Подожди, Би. Стой. — Кингстон вскакивает с кровати и встает передо мной.
— Лучше бы это было что-то важное. Я уже опаздываю.
— Так и есть. — Он изучает мое лицо, переминается с ноги на ногу и нервно облизывает губы. — Я хочу кое-что попробовать.
— Ты невозможен!
— Пожалуйста, только одно, и клянусь, что оставлю тебя в покое, хорошо?
Серьезность в его глазах заставляет мой желудок сжаться. Что бы ему ни захотелось попробовать, мне это обязательно понравится. Но я просто не могу наслаждаться этим слишком сильно, если собираюсь прийти на работу вовремя.
Кингстон делает шаг ближе. Руками скользит по моей шее сзади и зарывается пальцами в волосы на затылке. Потом прижимается своим лбом к моему, но его глаза остаются открытыми, и он смотрит на меня.
— Би… — Он сглатывает. Карие глаза его вблизи кажутся почти желтыми. — Я люблю тебя.
Воздух в моих легких вырывается наружу.
Он одновременно втягивает воздух, затем ухмыляется.
— Да, — говорит парень, словно разговаривает сам с собой. — Я люблю тебя. — Он прижимается губами к моему лбу, а затем отстраняется достаточно, чтобы видеть мое лицо, продолжая держать меня за
