с родителями, — выпаливаю я.
Он небрежно наклоняет голову.
— Ладно. Они сейчас здесь?
— Нет. — Я вожусь со своими ключами. — Они живут здесь только иногда.
— Круто. — Он покачивается, и его взгляд скользит вверх и вниз по улице. — Итак… мы идем внутрь?
— Да, — отвечаю я и вскарабкиваюсь по оставшимся ступенькам к двери. Мое лицо горит, а ладони вспотели, когда я открываю ее и вхожу в прихожую. Потом набираю код на панели сигнализации, которая скрыта за маленькой картиной, за которую моя мама заплатила слишком много денег. — Я должна была сказать тебе раньше, — говорю я и бросаю свою сумочку на столик середины прошлого века.
Парень не оглядывает помещение, не таращится на дорогие светильники, просто не сводит с меня глаз.
— Ты собираешься показать мне свою комнату?
Следовало ожидать, что он будет чувствовать себя комфортно рядом с благоприятной демонстрацией богатства — как ему и подобает. Но по какой-то причине я чувствую… стыд.
Стыд за то, что все еще живу со своими родителями. Стыд за роскошь, когда так много других людей обходится без своих основных потребностей. Чувствую себя застрявшей между мирами — избалованной жизнью, которой я жила раньше, и той, которой живу сейчас. Новая жизнь с новыми вызовами и без карты, которая помогла бы мне ориентироваться.
Кингстон следует за мной вверх по лестнице в мою комнату на втором этаже.
Я включаю свет, и нервы атакуют мой желудок, пока он осматривает пространство. Засунув руки в карманы, Кингстон переходит от моего комода к книжной полке, изучая мои вещи.
— Я собираюсь быстро принять душ. — Хватаю чистую одежду, чтобы переодеться.
— Не торопись, — рассеянно говорит он, изучая мои фотографии в рамках на пляже с моим братом.
Я закрываюсь в ванной и запираю дверь. Не присутствие Кингстона в моем личном пространстве выводит меня из себя. Меня беспокоит проникновение в мое прошлое и вопросы, которые он может задать.
В конце концов, мне придется рассказать ему свою историю.
Но даже спустя три года и множество сеансов психотерапии, я ненавижу говорить об этом.
Я закалываю волосы на голове и быстро принимаю душ. Одетая в мягкие спортивные штаны и майку, выхожу из ванной и обнаруживаю Кингстона, сидящего в изножье моей кровати. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что он держит в руке.
— Мои пуанты.
Его улыбка немного грустная, но я не могу себе представить почему. Он вертит в руках потрепанные шелковые туфли.
— Я… — Мой голос срывается. Я прочищаю горло. — Раньше я танцевала балет.
Парень издает жужжащий звук, затем смотрит на меня, и миллион эмоций проносится в его глазах.
— Раньше?
— Я ушла. Несколько лет назад.
Он прищуривается.
— Ты не производишь на меня впечатления человека, легко бросающего начатое.
— Я и не такая. — Мое собственное сердцебиение становится громким в моих ушах.
Он пожимает плечами.
— Хорошо.
Я забираю пуанты из его рук и выдвигаю ящик, чтобы запихнуть их внутрь.
— Думаешь, когда-нибудь вернешься обратно?
Повернувшись к нему спиной, закрываю глаза и пытаюсь сделать вдох сквозь спазм в груди, который всегда сопровождает разговоры о том, что я потеряла.
«Веди себя непринужденно. Отыграй это».
Пытаюсь улыбнуться, и как только чувствую эту улыбку, я оборачиваюсь.
— Все возможно, верно? Я умираю с голоду. Не слишком ли рано для ужина? — Быстро запихиваю пижаму и толстовку в свою сумку. — Давай заедим во вьетнамский ресторан на Третьей. Хочу фо12. — Я направляюсь к двери и выключаю свет. — Ты был там…
Кингстон рукой обнимает меня за талию. Тепло его тела ударяет мне в спину, а его губы касаются моего уха.
— Тебе не нужно прятаться от меня.
Кладу свою руку поверх его, на свой живот.
— Кто сказал, что я прячусь?
— Би…
— Есть некоторые вещи, о которых я не готова говорить.
Его дыхание обжигает мою кожу. Парень проводит губами по моей шее и оставляет поцелуй на моем плече.
— Я знаю. — Он продолжает покрывать поцелуями мою шею до подбородка мягкими, неторопливыми прикосновениями губ. Останавливается на мочке моего уха. — Расслабься.
Я закрываю глаза и отпускаю напряжение в плечах. Кингстон продолжает покрывать мое плечо и шею благоговейными поцелуями, пока все мое тело не начинает пульсировать, а ноги не становятся похожими на желе.
— Кингстон?
Я чувствую его улыбку на своей коже.
— Да?
— Поцелуй меня.
Он переплетает наши пальцы и разворачивает меня. Моя спина ударяется о стену, и его рот опускается на мой. Сильными губами и дерзким языком Кингстон сосет, покусывает и вырывает стон из моего горла. Рукой скользит вверх по моей рубашке, по лифчику и гладит мою грудь. Большим пальцем водит кругами по моему соску, барьер из ткани между ними создает жестокое поддразнивание.
— Ты можешь доверить мне свое прошлое, — шепчет парень мне в губы.
Его слова обволакивают мои ребра и сжимают. Упоминание о моей прошлой жизни, о том, кем я была, словно холодная волна для моей разгоряченной плоти.
Я отгоняю эти мысли и тянусь к поясу его брюк. Кончиками пальцев касаюсь твердой, тугой головки его эрекции. Парень шипит от соприкосновения, член дергается у моей руки.
— Ты пытаешься отвлечь меня. — Парень зарывается лицом в мою шею и расстегивает штаны.
Я сжимаю его член в кулаке.
— И это работает.
Кингстон достает из кармана пакетик из фольги и разрывает его зубами. Я раскатываю презерватив и спускаю штаны. Сбрасываю ткань с одной ноги, затем обхватываю лодыжкой его бедро.
— Так чертовски сексуально, — рычит он, когда погружает два пальца внутрь меня. Исследует. Соблазняет.
Я подвожу его ближе, достигая того, чего хочу больше всего. Его. Толстого и длинного, заполняющего меня. Обладающего мной. Удерживающего мой разум в настоящем.
Кингстон толкается. Скользит. Прокладывает себе путь внутрь. Руками хватает меня за задницу и поднимает выше, крепче вжимая мою спину в стену, пригвождая меня к месту своими бедрами. Его поцелуй полон отчаяния. Воспламеняющий. Как будто парень каким-то образом знает, что мне нужна его жесткость. Я впустила его — в свой дом, в свою спальню, к тому, кем я была. Мне хочется захлопнуть ставни, скрыть то, что он может увидеть, избежать вопросов, которые он будет задавать. И сейчас Кингстон мне это позволяет.
— Нужно двигаться. — Он разворачивает нас, и мы падаем на кровать. Обхватив одной рукой мою голову, парень наклоняет бедра так, что я вижу, как звезды танцуют у меня перед глазами. — Тебе нравится?
Я упираюсь пятками в кровать, раскрываюсь шире и выгибаю спину, чтобы впустить его глубже — о боже!
Кингстон не сдается. Ощущение нарастает. Он ускоряет
