выдался холодным. Над освещённым Исаакием хмуро нависало тёмное небо. Хорошо ещё, что дождя сегодня больше не будет. С Невы дул неприятный ветер. Бедная эскортница куталась в принесённый заботливыми официантами плед. Девушка была новенькая, чувствовалось, что напряжена с непривычки. Это лучше, чем прожжённые холеные суки, с которыми ему приходилось иметь дело до этого. Да и за столом умеет себя вести. Ишь, как ловко устрицы вскрывает.
– Выпьем?
Он поднял бокал белого вина. Девушка с готовностью ответила тем же.
– За нас! – он легко чокнулся.
– Расскажи о себе, – предложил Ратмир. – Только напомни, как зовут.
– Анжела, – сказала она, очаровательно улыбаясь. Лёгкую обиду она старательно спрятала.
– Отлично, Анжела. Откуда ты?
Это было его безобидное развлечение. Слушать, как правило, выдуманные биографии, и угадывать, где маленькая частица правды.
– Вам это просили передать, – официант положил на салфетку золотистую визитку.
– Кто?
– Господин за столиком в углу.
Ратмир лениво глянул. Мужчина в дорогом костюме, плотный, коротко стриженый. Если бы Ратмир встретил его в другой день, то даже не обратил бы внимания. Бизнесмен средней руки, ни вкуса, ни воображения. Мужчина, не поднимая головы, небрежно отсалютовал бокалом. Понимает, что за ним наблюдают.
– Спасибо, – сказал Ратмир официанту.
На плотной бумаге визитке чёрными буквами значилось: «Ибраев Х.А., старший куратор». На обороте от руки было написано: «Сегодня обратно?» Ратмир похолодел. Анжела что-то лепетала про море, Японию, гейш. Как она перешла к Азии от детства в Воронеже, Ратмир совершенно пропустил. Пусть болтает, это неважно. Знает ли Ратмир этого Ибраева? Очевидно, нет. Не встречал ни разу, даже фамилии такой не попадалось. Куратор… Чего куратор? Да ещё старший. Кто-то из устроителей Игр? Невозможно, они связались бы напрямую. Да и не было такого ни разу за всё время его жизни в «чистилище». Правоохранительные органы? Опять же, почему не проявлялись раньше? Спецслужбы? Тут сложнее, но нет. Или Ратмир что-то натворил, что в этот раз им решили заняться? Глупо. Наверняка, это дурацкое совпадение. Обознался Ибраев, только и всего. Ратмир постарался задвинуть подальше назойливую мысль, что в предыдущие разы никакого Ибраева не возникало. Но мысль была настойчива, и он сдался.
– Поедешь в номер, – прервал он Анжелу. – Мне с человеком переговорить надо.
Он бросил ей электронный ключ.
– Как?
– На такси, – раздражённо ответил Ратмир. – На вот.
Тёмно-зелёные купюры всегда оказывают правильное воздействие. Анжела обиженно поджала губки, но послушно ретировалась. Ратмир невольно задержал взгляд на её точеной фигурке. В последнее время его стало тянуть на худышек. К тому же, у этой явно есть вкус, даром, что в голове пусто.
Ибраев тоже проводил девушку взглядом. Когда Анжела ушла, он тяжело поднялся.
– Добрый вечер, Ратмир, – сказал он, занимая место Анжелы.
– Мы знакомы? – спросил Ратмир.
– Хан Ибраев, – представился мужчина. – Старший куратор Паутины в Петербурге.
– Чего?
– Наша организация многое знает о временных петлях. Так понятнее?
Ратмир не сразу нашёлся что ответить. Каждая секунда молчания выдавала его. Но, чтобы справиться с бурей мыслей и чувств, требовалось время.
– Вот как, – ответил он со скепсисом. – Нечасто я общаюсь с учёными.
Ибраев ухмыльнулся.
– Вы прекрасно собой владеете, Ратмир. И я в курсе, насколько вы можете быть опасным.
– Откуда вы меня знаете? – Снова спросил Ратмир.
– Я хочу предложить вам способ выйти из петли. Интересно?
Ратмир покрутил ножку бокала.
– Пока не очень понимаю, о чём вы.
– Хорошо, – поднял руки Ибраев. – Давайте поиграем в игру. Вы же любите игры?
– Я люблю выигрывать.
– Больше, чем сам процесс?
А вот тут ловкач попал в точку. Выигрыш лишь миг. А игра – это процесс. Волнующий, долгий. Если бы этот диалог произошёл два года назад, до его превращения, Ратмир решил бы, что перед ним кто-то из спецслужбистов. Но сейчас… Разве что новый мир сложнее, чем Ратмир подумал. И в нём вполне могут быть спецслужбы, просто иного толка. Спецслужбы «чистилища», любопытно.
– Ну что ж, – Ратмир отодвинул тарелку и подозвал официанта. – Огласите правила игры.
Ибраев кивнул и дождавшись, пока собеседник закажет кофе, начал.
– Я буду рассказывать о вас, а вы – слушать. Когда убедитесь в моих возможностях, дайте знать, мы перейдём ко второму этапу.
Ратмир медленно склонил голову. Если кто-то его записывает, то жест можно понять и как согласие, и как обычную задумчивость.
Ибраев, видимо, понял, поэтому улыбнулся краешком губ.
– Итак, сцена первая.
Сцена первая. Алла
Утро 8 июня. В одной из девятиэтажек Гражданки молодая женщина пьёт чёрный кофе на небольшой кухне. На ней потёртый халат. Волосы небрежно собраны в пучок. Видно, что она недавно проснулась. Мойка завалена посудой с остатками ужина. На плите что-то готовится. Через запылённое окно светит робкое солнце.
Женщину зовут Алла. Она внимательно следит за стрелками кухонных часов. Как только стрелки показывают 8.00, она хватается за смартфон и звонит.
– Алло! Алло!
Никто не отвечает. Она раздражённо бросает аппарат на кухонный стол.
– Где ты шляешься, начальничек? Работать пора, Виктор Палыч. Работать!
Она опрокидывает в себя остатки кофе. Смартфон вибрирует. Алла вздрагивает и хватается за корпус.
– Да я. Кто это? Что сегодня? Я не могу сегодня! Какие ещё пени? Почему вы мне вообще звоните в такую рань. Какое рабочее
