уперлись внимательные бусинки глубоко-посаженных глаз. Лекарка, похоже, была ровесницей Добреи и Ланцета. Копна ещё темных, но с частой проседью волос, забрана под выцветший платок. Весь вид какой-то неопрятный, но, вроде, чистый. Возможно, женщина знавала и лучшие времена, но уж очень давно.
- Ага! – Крапива смерила юношу взглядом, и разве что не обнюхала. – Трезвый шоль? Точно не за брагой?
- Нет, мне бы…
- Заходь, - Старуха проковыляла вглубь избы. – Терпеть не могу эту пьянь! А они знашь, чо удумали? Раз бабка Крапива на браге настой делаит, то и им болезным продаст… Ага, во дурни.
Хозяйка, продолжая бубнить про пьянь и рвань, среди которой приходиться жить, вернулась к помешиванию какого-то варева на очаге. Ленгмар же с интересом оглядывал жилище старухи. Стулья-инвалиды, перетянутые бечевой, чтоб не разваливались. Закопчённая стена вокруг очага. Стол на кривых ногах и шкаф с какими-то кувшинчиками и горшками. А главное: всюду, куда падал взгляд – пучки, охапки и веники непонятных трав и корений. Сушёные и едва срезанные. Аромат коллекции перебивал даже запах мастерских, безраздельно властвующий за пределами хижины.
- Так чо там у тебя за нужда говоришь?
- Невеста у меня… Вернее я только планирую на ней жениться… Понимаете? И тут такое дело…
- Да ладно мяться, ага. Чай не мать я ейная, чтоб распинался так. Обрюхатил болезную?
- Вроде того, - Ленгмар порадовался сообразительности Крапивы, но выдержал паузу, смущённо теребя край плаща. Чтоб не выходить из роли. - И вот люди посоветовали к вам. Поможете?
- Ага. Ну, дело знакомое, - Старуха облизала деревянную ложку, которой помешивала варево, и стала озираться, присматривая в нагромождении ингредиентов нужные. – Давно узнали?
- Я - только вчера, - Ленгмар тяжело вздохнул, стараясь изобразить глубокое отчаяние. – Понимаете, у нас нет возможности видеться часто…
- Эхе-хе… Ну до чего непутёвая молодежь нынче пошла.
На этом высказывании Крапива не остановилась, но дальнейший бубнёж Ленгмар разобрать не мог, да и не горел особым желанием. Лекарка тем временем повесила над огнём котелок с водой и стала выкладывать на стол ингредиенты для зелья. Как она при этом различает сухие веточки и корешки меж собой – одним богам известно. Причём, только старшим богам. На очередном корешке старуха запнулась, явно сомневаясь.
- Слышь, молодец, - Окликнула она Ленгмара. – А когда в последний раз соитие то было?
Вот на этом вопросе княжича проняло. Он был готов играть роль смущённого юноши. Где надо заикаться, где надо краснеть. Но сейчас Ленгмар без всякого притворства сделался пунцовым. Ведь с женщиной ему бывать не приходилось ни разу, и как это происходит, он представлял лишь в общих чертах. А ну, как Крапива раскусит враньё?
- Эт-то важно? – Севшим от волнения голосом выдавил Ленгмар.
- А как же… Ты вона и не ведаешь как давно твоя зазноба на сносях, а мне для зелья знать – обязательно. Иначе может не сработать, ага.
- А-а-а… - Ленгмар почесал в затылке, прикидывая какой срок будет звучать правдоподобно, но вспомнить точно, когда видел того зеленщика в последний раз, никак не удавалось. – Да вроде как с месяц назад.
- А точнее?
Ленгмар виновато развёл руками.
- От жеж окаянный, - Знахарка сокрушённо покачала головой и сгребла отобранные травы с кореньями в котел. - А самочувствие ейное как? Бледность излишняя. Може тошнит её али голова болит ни с того ни с сего?
Ленгмар на мгновение задумался. Этот вопрос проще, Фрулиссу то он почти каждый день видел.
- Не было, вроде.
- Вроде?
- Ну, я не замечал.
- Ох-хо-хо, вот напасть, - Крапива покачала головой и стала процеживать отвар через отрез ткани. – Как что не так - «Бабка Крапива, не то намешала». Ага… А что плоду не месяц и мошт вовсе рожать пора через седмицу – так то, стало быть, мелочи!
Ленгмар следил за тем, как Крапива отмеряет очищенный отвар в крошечный глиняный горшочек и крепко перевязывает горловину куском кожи. Хотелось спорить и оправдываться, что всё сказанное – верно и не напутал он так уж сильно со сроком, но Ленгмар себя сдерживал. Старуха своё дело делает и ладно, начнёшь болтать и лишнее выдашь.
- Держи, жаних, - Крапива поставила горшочек на стол и вытерла руки о передник. - Два скутума с тебя и яшшо четвертушка.
Ленгмар послушно полез в кошель. Чего уж там. Боялся, что запросит больше.
Пересчитывала монеты Крапива тщательно, чуть не каждую пробуя на зуб. Ленгмар в нетерпении переминался рядом, уже во всех красках представляя через какие трущобы ему предстоит добираться обратно.
Когда вожделенный горшочек оказался в его руках, Ленгмар уже готов был бежать не попрощавшись.
- Эгей, пострел, ну куды так торописся? – Окрик настиг Ленгмара уже почти в дверях. – Ты токмо зелье сразу невесте снеси, не жди следующей встречи.
- А что так?
- Ну, дык… Не сработает же, - Крапива сплюнула с досады и покачала головой. – И для кого старая распиналась? Ежели срок больше, так и травы надоть крепче.
- Так может сразу надо было?..
- Ты на ей жениться собрался, али в могилу свести?
Ленгмар чуть не ляпнул, что могила даже лучше, но вовремя себя одёрнул. Даже зубами скрипнул. Дурень, дурень! Помни – зелье для твоей невесты, а не этой паскуды Фрулиссы.
- Нет, до такого доводить я бы не хотел.
- Отож!
***
А ведь знахарка как в воду глядела: стоило обзавестись зельем, как у Фрулиссы проявились все те признаки, о которых говорила Крапива.
Княгиня стала бледной, морщила нос от запаха любого блюда на совместных обедах и ни к чему не притрагивалась. Бывало даже, что и вовсе пропускала приём пищи со словами «что-то мне нездоровится, поем в своей комнате». Только Ленгмар то видел, что с кухни ей носят фрейлины. По большей части просто кувшины с чистой водой.
И как прикажете незаметно подлить ей зелье? Три дня были потрачены на безрезультатные попытки пробраться незамеченным в комнату княгини. Куда там… Эта стайка противных пигалиц, именующих себя фрейлинами, окружили госпожу «заботой и вниманием» ни на мгновение не оставляя одну.
Сказать, что Ленгмара охватило отчаяние – это сильно покривить душой. Он рвал на себе волосы, грыз рукава камзола, дубасил ногами каменные стены после каждого «провала». Вернее фатального ничего так и не произошло. Его ни разу не
