о том, что ему не следовало бы здесь быть.
– Ой, меня подловили, – со смешной гримаской проговорил Шад.
– Можно нам войти, дорогая?
Айрин и Гас вошли, и в комнате у Мэгги сразу стало ужасно тесно. Шад попытался было ускользнуть, но Гас легонько шлепнул его по затылку и прибавил:
– Раз уж ты здесь, можешь остаться.
– Ладно, останусь, – согласился Шад, потирая затылок.
Айрин села на кровать Мэгги с другой стороны, а Гас умостился на подоконнике. Ему было явно неловко оттого, что он очутился в девичьей спальне. Он строго взглянул на внука, и Шад живо соскочил с кровати и пристроился в кресле у самого шкафа.
– Я рада, что ты не спишь, Мэгги. Мы с Гасом хотим задать тебе несколько вопросов, – мягко сказала Айрин.
Мэгги застыла и на мгновение закрыла глаза, как будто ждала, что сейчас откуда-то сверху упадет тяжелый молот и размозжит ей череп. Она уже не раз попадала в подобную ситуацию. Все ее прежние добрые – а порой и не самые добрые – приемные родители рано или поздно объявляли, что им пора расстаться, или что у них ничего не получится, или что дело не в ней, а в них. Как бы то ни было, это конец. Она никогда не спорила, не упрашивала. Она просто собирала вещи и делала как велели. Но на этот раз она не ждала ничего подобного. Она-то думала, что здесь ее дом… ее семья.
Мэгги открыла глаза и взглянула на тетушку. Айрин взяла ее за руку. Мэгги напряглась, но руку не отняла. Эту часть она тоже прекрасно знала, но не могла заставить себя сделать хоть что-то, что могло бы обидеть тетушку, пусть даже ей, Мэгги, от этого будет только хуже. Она любила тетушку Айрин.
– Мэгги, что произошло в школе? – спросила Айрин, не сводя с нее глаз.
Мэгги заранее подготовила ответ. Она скажет правду, но отредактирует эту правду. Довольно сильно.
– Вчера в школе устроили танцевальный вечер. Мне не хотелось идти, но, кажется, нашей капитанше нравится меня мучить. Я чувствовала себя ужасно. Когда танцы закончились, я расплакалась. Сидела в коридоре и плакала. Я страшно устала. День выдался тяжелый. – Мэгги взглянула на тетю, на Гаса, понимая, что они должны по меньшей мере с ней согласиться. Оба ободряюще кивнули в ответ. – Там рядом вентиляторы. Мне было тепло, и я уснула. Простите, что вам пришлось меня искать. Жаль, что я испортила такое прекрасное субботнее утро.
Айрин бросила многозначительный взгляд на Гаса. Тот выпрямился и подошел к кровати. Мэгги нервно теребила пальцами край своего желтого в горошек одеяла. Айрин сжала ей руку, и Мэгги почувствовала, что сейчас расплачется. Неужели Айрин ее выгонит?
– Я не хотела никого расстраивать, тетя Айрин, – выпалила Мэгги прежде, чем Гас успел сказать хоть слово. – Я правда старалась вести себя хорошо. Я знаю, что допустила ошибку, но прошу, дай мне еще один шанс, я бы так хотела остаться здесь, с тобой. – Про себя Мэгги проклинала слезы, которые потекли у нее по щекам, не понимая, как у нее вообще могли остаться слезы. Она так много плакала прошлой ночью, что ей казалось, больше она никогда не сумеет проронить ни слезинки.
– Мэгги! Дорогая моя девочка! – И Айрин прижала руку к сердцу, словно удерживая его в груди. – Конечно же, ты останешься здесь, со мной. Я так долго тебя ждала. Я никуда тебя не отпущу.
– Мисс Маргарет, на вас никто не сердится, – вмешался Гас. – Мы вас любим. Мы просто волнуемся. Мы решили, что с вами случилось что-то ужасное.
– Нет. – Мэгги несмело улыбнулась. – Я в порядке… – Губы у нее чуть дрогнули, и она сжала их как можно плотнее и просто кивнула. Правой рукой она продолжала перебирать желтое одеяло.
– Мисс Маргарет, – осторожно продолжал Гас. – Сегодня ночью вы назвали одно имя, Джонни. Можете мне объяснить почему?
Сердце Мэгги заледенело, в животе закопошились змеи.
– Наверное, он мне снился, – тихо сказала она. Это была правда. Она пока ни разу не соврала.
– Я видел его, мисс Маргарет.
Мэгги вскинула на него глаза, выпустила из пальцев желтую ткань в горошек.
– Он смотрел, как мы выходили из школы. Думаю, он о вас тревожился.
Сердце Мэгги чуть оттаяло, но змеи продолжали шипеть.
– Вы его тоже видели? – не сдавался Гас.
– Нет, – выпалила Мэгги. Снова правда.
– Но ведь прежде вы его видели? – настаивал Гас.
– Да.
Айрин и Шад громко ахнули, Гас помотал головой – так, словно сам не верил тому, что услышал.
– Часто? – осторожно спросил он.
– Постоянно, – прошептала Мэгги в ответ. Она отчаянно глядела на Айрин, Гаса и Шада, на всех по очереди, умоляя их взглядом. Она ни за что в жизни не призналась бы им, если бы Гас не признался первым.
– Вы говорили с ним? А он… он говорил с вами? – Гас опустился на ее кровать рядом с Айрин.
Мэгги подтянула колени к груди, чтобы освободить ему место. Согнутые ноги словно создавали преграду между ней и встревоженными взрослыми. Она опустила голову на колени, гадая, как много готова им рассказать.
– Он очень одинок. – Мэгги подняла голову и встретилась взглядом с Гасом. Он не отвел глаз. Она будет говорить с ним. Он ей поверит. – Он там уже очень, очень давно. Мы подружились… – Она замолчала. Боль разрывала ей грудь, прожигала дыру, так что она больше не могла говорить.
Казалось, что Гас тоже не может сказать ни слова. Он просто сидел, глядя в сторону, явно обдумывая то, что услышал от Мэгги. Тишина в комнате стала оглушительной. Мэгги закрыла лицо ладонями.
Внезапно Айрин, словно очнувшись, потянулась к Мэгги, обхватила ее лицо ладонями и подняла, вынуждая взглянуть на нее. Голубые глаза Айрин расширились от тревоги и чего-то очень напоминавшего страх.
– Мэгги, прошу, скажи, что нам сделать для тебя… и для… Джонни? – Айрин словно поперхнулась, произнося его имя. Словно она не могла до конца поверить, что сама это сказала. – Скажи мне, что делать. Скажи, как помочь.
Мэгги накрыла руки тетушки своими и, сделав над собой огромное усилие, произнесла последнюю, неизбежную правду:
– Это все. Тут ничем не поможешь. Ты не можешь помочь. И я не могу. И никто не может.
– Но ведь… должно же быть что-нибудь? – Айрин выпустила лицо Мэгги и беспомощно покачала головой.
– Я люблю тебя, тетя Айрин. Но… прошу, давай не будем больше об этом. Со мной все будет в порядке. Прошу, не переживай за меня… я просто очень устала.
Мэгги ни за что не станет опять говорить об этом. Как ни странно, разговор о Джонни принес ей немалое облегчение, но в то же время ясно показал всю немыслимость ситуации и лишь усилил снедавшее ее отчаяние. Большая часть ее существа просто не желала ничего объяснять, даже
