– Чего ж мы остановились? – удивилась девушка. – Зачем устроили привал?
– Я хочу провести еще одну ночь с тобой, – Волк поднял голову, и его глаза вспыхнули, отразив пламя.
– Ты сам-то понял, как двусмысленно это прозвучало? – Лада пошарила в мешке с припасами, достала бутыль с водой, отхлебнула. После слов Волка у нее в горле пересохло.
– Я хочу узнать тебя поближе.
– Вот сейчас понятней не стало, Серый.
– Расскажи мне о себе.
Лада настороженно посмотрела на оборотня. Он выглядел несчастным и рассерженным: уголки губ опущены, брови сведены, пальцы ломают ни в чем неповинную веточку.
– С чего это? Мы валандаемся с тобой по сказочному царству уже… да я счет дням потеряла! И теперь ты решил поговорить?
– Не хочешь – не надо, – Волк раздраженно искромсал ветку и швырнул ее в огонь, – я и так все о тебе знаю!
– Ой ли, – ехидно улыбнулась Лада.
– Ты белоручка – не умеешь толком ни готовить, ни шить, зато отлично ездишь верхом, у тебя заразительный смех, очень тонкие запястья и дурманящий запах, любимый цвет – розовый, ты всегда естественна и чувствуешь себя как рыба в воде хоть на спине Горыныча, хоть на царском обеде…
– Розовый? – возмутилась Лада. – Розовый?!
– Нет? – удивился оборотень. – А у Елисея в гостях ты только розовое и носила. Я до сих пор не могу от того платья отойти…
– Другого не было!
– Ну ладно, промашка вышла. И какой цвет твой любимый?
– Синий.
– Под цвет глаз? Я мог был догадаться.
– Волк, к чему все это? – прямо спросила Лада. – Почему ты вдруг заинтересовался мной?
– Не вдруг, – усмехнулся Волк и с треском сломал очередную палочку, – это постепенно случилось. Понимаешь, Лада, раньше ты была всего лишь средством для достижения цели.
– А теперь?
– А теперь ты и есть моя цель, – он посмотрел ей прямо в глаза.
Лада медленно встала, подошла к нему, села рядом. Оборотень повернулся, наблюдая за каждым ее движением, Она запрокинула голову, глядя на Волка вблизи. Луна светила так ярко, что можно было рассмотреть каждую ресничку. Море ласково шептало о любви, пламя трепетало, угасая. Лада пригладила пальцем густые брови Волка, очертила выступающие скулы, провела по носу с едва заметной горбинкой.
Может, ее проблема в том, что она слишком сильно пыталась наладить свою жизнь? Иногда все складывается само собой, без всяких усилий.
Когда она прикоснулась к губам, Волк перехватил ее руку и аккуратно поцеловал кончики пальцев.
– Не надо, Лада, – прошептал он.
Девушка отшатнулась и гневно посмотрела на оборотня.
– Волк, ты свинья! – воскликнула она. – То ты лезешь ко мне при всем честном народе, прямо под окнами Кощея, то теперь, когда мы одни и кругом сплошная романтика, удираешь в кусты?
– Наоборот, я был бы свиньей, если бы воспользовался ситуацией, – хмуро ответил Волк. Он вскочил, отошел на пару шагов, схватился за ошейник, будто тот сжал его горло.
Лада внутренне кипела, глядя ему в спину, потом достала из мешка одеяло, завернулась в него, как в кокон и устроилась у костра. Она протянула руку, вынула из сумочки шкатулку, открыла ее. Яйцо странным образом всегда ее успокаивало. Сейчас, в отсветах костра, оно казалось медным. Лада погладила чуть шершавый бок и вдруг ощутила толчок. Она едва не подпрыгнула и даже хотела позвать Волка, но передумала.
Оборотень ходил туда-сюда по линии прибоя, пиная камешки, он бормотал что-то невнятное, взмахивал руками, будто споря с самим собой. Когда он, полный решимости, вернулся к затухающему костру, Лада уже спала, положив руку на золотое яйцо, таинственно мерцающее в лунном свете. Мужчина посмотрел на нее, спящую, развернул еще одно одеяло, осторожно улегся позади, чтобы не заслонять тепло огня. Он заправил ей прядь волос за ушко, обнял, прижав к груди и тихонько поцеловал в пушистую макушку. Этой ночью он не стал превращаться в волка.
Лада проснулась, зажмурилась от солнечного зайчика, который плясал по ее лицу, отражаясь от золотого яйца. Она закрыла шкатулку, повернулась и уставилась на оборотня. Ее голова лежала у него на руке, второй он обнимал ее за талию.
– Доброе утро, – Волк склонился ближе, Лада фыркнула и вскочила на ноги.
– Доброе! – воскликнула она преувеличенно радостно. – Ну что, идем целоваться с Иваном?
Лада ехала на Беляше по берегу, наслаждаясь свежестью приморского утра и стараясь не смотреть на Волка, маячащего впереди. Как назло, сегодня его плечи казались особенно широкими, джинсы обтягивающими, и даже волосы растрепались в живописном беспорядке.
– Мне кажется, из яйца вот-вот кто-то вылупится, – сказала она, когда тягостное молчание вконец ей надоело. – Как думаешь, кто?
– Не удивлюсь, если это будет Колобок, – мрачно ответил Волк. – Он мне теперь везде мерещится. На переправе у водяного видел сома, размером с лося. И он подмигнул мне!
– Он курил? – деловито уточнила Лада.
– Сом? Под водой?
– Колобка бы не остановили такие мелочи, – пожала плечами девушка. – Может, показалось тебе. Послушай, Серый, ты вчера так говорил, будто прощался. Я надеюсь, ты проводишь даму домой после всего того, что между нами было, и особенно после того, чего не было.
– Кстати, тут неподалеку есть еще один вход в твой мир, – буркнул Волк. – Прямо возле пещеры, где царевич лежит. Только туда соваться – себе дороже. Попадаешь под железную башню высотой чуть не до неба, кругом на иностранном говорят, сильвупле, мадам, месье…
– Стой, ты только что сказал, что рядом есть выход в Париж?
– Точно, так этот город и называется. Возле порталов всегда высокая концентрация волшебных существ, а там ими просто кишмя кишит, и все страшные: вампиры, горгульи, суккубы…
– Подожди, я все еще пытаюсь осознать. То есть вместо того, чтобы тащиться через весь дремучий лес, я могла взять билет до Парижа, прогуляться до Эйфелевой башни и выйти прямо у пещеры царевича?
– Лада, – раздраженно дернул плечом Волк, – с тех пор, как там трагически погибла царевна-лягушка, мы туда ни ногой. Вон там дверь, за грядой, хотя я бы не советовал...
Он махнул рукой, указывая на каменную насыпь, помог Ладе спешиться.
– Я убью тебя, Серый, – она стукнула его кулачком в грудь.
– Подожди, дай мне умереть свободным, – криво усмехнулся он, поправил ошейник. – Вот и пещера.
Лада бодро направилась к темнеющему провалу в скале, но Волк схватил ее за руку, прижал к себе. Он смотрел на нее во все глаза, словно запоминая, и Ладе захотелось разгладить страдальческую морщинку меж его бровей.
– А, елки-иголки, я все равно буду чувствовать себя виноватым, – выпалил Волк и прижался к ее губам.
