Сердце Лады подпрыгнуло и забилось где-то в горле, дыхание перехватило. Мир сконцентрировался на губах оборотня, которые отчаянно ее целовали, обжигали, ласкали, сводили с ума, то дразня нежностью, то опаляя страстью. Волк отпрянул, и Лада едва не упала.
– Иди же! – зло выкрикнул он, отвернулся.
Девушка на подкашивающихся ногах вошла в пещеру, прислонилась спиной к холодным камням, пытаясь унять бешено скачущее сердце. Перед глазами плясали разноцветные круги. Она глубоко вдохнула, зрение привыкло к сумраку, и Лада увидела перед собой хрустальный гроб, висящий на золотых цепях толщиной с ее руку.
Нетвердой походкой Лада подошла ближе.
Царевич, лежащий в гробу, действительно был красив, но совсем не той красотой, которую она представляла. Золотые кудри безжалостно острижены едва не под ноль, на палец не накрутишь. Четко очерченные губы крепко сжаты, подбородок упрямо выставлен вперед. Через левую бровь шрам, на щеках щетина. Плечи Ивана едва умещались в гробу, как будто не по его меркам сделанному.
Лада прикоснулась к своим губам, все еще горящим от поцелуя Волка. Как-то неудобно сразу целовать другого мужчину. Она постояла у гроба, рассматривая царевича. Одежда простая: светлая рубаха в подозрительных пятнах, полотняные штаны. А вот сапоги хорошие, кожа мягкая, дорогой выделки, сразу видно. Лада оглянулась, Волк маячил у входа в пещеру, он схватил себя за волосы, то ли страдая, то ли не веря, что вот сейчас получит долгожданную свободу.
Лада провела языком по губам, нашарила в сумке помаду бабы Яги, накрасила губы – так лучше, официальнее. Заметив свое отражение на стенке хрустального гроба, она провела пальцами по отросшим волосам, распутывая пряди, одернула изрядно помятую рубашку. Девушка выдохнула, решительно склонилась и поцеловала Ивана. Лада почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, и упала у гроба как подкошенная.
Волк бросился в пещеру, подхватил девушку, поднял на руки, прижав к груди. Иван открыл глаза, повел плечами, сел.
– Волчара! – прохрипел царевич, откашлялся. – Что произошло?
– Заклятье на тебе было, – глухо ответил оборотень, – а я расколдовал.
Мужчина нахмурился, вспоминая, почесал коротко стриженный затылок.
– Я вошел в пещеру, спящая царевна была вот тут, в гробу, сочная деваха, – он причмокнул губами, – я ее поцеловал, как следует, а вот что было потом…
– Она проснулась, да только яд, что был у нее на устах, перешел на тебя. Ловушка это была, на живца тебя поймали.
– Кто? – сухо бросил Иван, выбираясь из гроба.
– Елисей, в сговоре с Кощеем.
– Брат? – недоверчиво протянул царевич.
– Ты проспал мертвым сном почти три года, – продолжил оборотень. – Я и живой водой тебя брызгал, и яблоки молодильные в рот совал – без результата. Спящая царевна, после того, как ты ее расколдовал, подалась на юга. Понятное дело, целовать тебя в ответ и не собиралась. Поговаривают, купила себе целый остров.
– На какие шиши? Она же бедная сиротка!
– Видимо, плата Кощея за услуги. Но я нашел другую царевну, – Волк аккуратно положил Ладу в гроб, поправил под головой бархатную подушечку. – Ладушка, – прошептал он так тихо, что даже Иван не расслышал. – Помнишь, я говорил не отчаиваться, когда все будет совсем плохо. Вот совсем плохо – это сейчас. Но у меня есть план…
Иван склонился над девушкой, и Волк замолк.
– Симпатичная, только чумазая немножко, – принюхался царевич, – и псиной от нее несет.
Он бросил быстрый взгляд на Волка, потом пригладил Ладе волосы, провел пальцем по белой шее. Оборотень перехватил его руку, рявкнул:
– Не трогай!
– Забыл, кто здесь хозяин? – удивленно поднял перебитую бровь Иван, освобождая руку резким движением.
– Я спас тебя, я отдал долг, – рыкнул Волк, демонстративно оттянул ошейник, и тот вдруг лопнул, рассыпался трухой.
– Похоже, на самом деле отдал, – процедил Иван, наблюдая, как Волк неверяще ощупывает свою шею. – А что Кощей? Неужто так просто позволил вам добраться сюда?
– Кощея нет.
– Да ладно! – удивился царевич. – Ты, что ли, убил его? Или эта блондиночка?
– Ее Лада зовут. Нам удалось разбить яйцо, но иголка осталась целой. Так что, скорее всего, Кощей снова объявится. Но сейчас он не представляет угрозы.
– Ясно, – подвел черту Иван. – Ближайшие цели понятны: убить Кощея, поставить на место братца.
– По поводу Елисея, – Волк повернулся к царевичу. – Отдай его мне.
– Зачем это?
– Он – царевич! Я притащу его сюда и заставлю поцеловать Ладу. Тебе не кажется несправедливым, что она должна спать в гробу после того, как спасла тебя?
– Жизнь вообще несправедлива, Серый, – пожал плечами Иван. – Елисей – мой брат, он совершил преступление против меня, мне его и судить.
Волк быстро шагнул к Ивану, закрутил ему руку за спину, толкнул к гробу.
– План бэ, – рыкнул он в ухо сопротивляющемуся царевичу. – Целуй!
– Ты сдурел, Серый?! Расколдовал меня, чтобы через пять минут снова засунуть в гроб?
– Вот такая многоходовочка, – выдавил Волк. Они барахтались, сцепившись, Иван пытался пнуть оборотня ногой, уперся свободной рукой в хрустальный край гроба.
– Мы ведь друзья! Мы огонь и воду… А она кто? Подумаешь, повалялся с ней разок, провонял псиной, благо ошейник такие шалости не запрещает.
– Я с ней не валялся. И одного раза мне будет недостаточно. Потому я все же привел ее сюда, чтобы освободиться, наконец. Теперь я могу предложить ей большее.
– Ты ее подставил! Думаешь, она тебя простит?
– Не сразу, конечно, – вздохнул Волк. – Но я буду настойчив.
Он нажал посильнее, и Иван прогнулся над гробом.
– Ладно! Ладно! Забирай Елисея! Он должен поплатиться!
– Я передумал, – сказал Волк, надавливая ему на шею. – Елисей там, ты тут, к чему лишние сложности?
– Кощей, – прохрипел Иван, его губы замерли в миллиметре от губ мирно спящей Лады.
– Что Кощей? – поинтересовался Волк.
– Он не оставит вас в покое. Он – угроза для царевны. А я убью его.
Оборотень замер, раздумывая:
– И Елисей – мой.
– Да!
– Слово?
– Клянусь.
Волк отпустил Ивана, и тот отпрыгнул от гроба, растирая руку.
– Повезло тебе, что я три года тут провалялся, – сказал царевич. – Все мышцы как деревянные. Иначе задал бы тебе!
– Ну-ну, – скривился Волк. – Забыл? Я теперь свободен и не стану тебе поддаваться! – оборотень снова потер шею, привыкая к ощущению без ошейника. – Я свободен! Я свободный волк!
