Книга Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк

Последние три раздачи были «честными». Оба менталиста вели себя осторожно и даже почти не следили за ходом игры. Звонок выиграл дважды подряд. Девятой раздачи могло бы и не случиться — сам Вортрайх предложил Тузу выйти с утешительными пятью тысячами, но Туз предпочел рискнуть.

Он рискнул, пошел ва-банк, имея на руках пиковый флаш. Звонок едва дрожащими пальцами выложил на стол туз бубен. Туз треф. Туз червей. И, чуть помедлив, кинул поверх них последние две карты. Время словно замедлилось. Очень медленно по картам скользнул и лег на зеленое сукно валет червей. Еще медленнее на тузы упал… туз пик.

— Александер Пристерзун победил в сегодняшнем турнире! — в полной тишине объявил крупье, сдвигая к Звонку банк.

Пятый Туз, сидевший за игральным столом, замер, потрясенно и потерянно глядя на четыре туза, покачнулся на стуле, медленно откинулся спинку и взялся за сердце. Зал взорвался аплодисментами. Пристерзун снял очки, протер ладонями стремительно краснеющее круглое лицо, распустил галстук и расстегнул пуговицу давящей на шею рубашки. Вид у него был очумелый, ошарашенный, испуганный, словно Звонок боялся, что принесшие победу тузы расплывутся и явят истинный облик случайных карт, не складывающихся ни в какую комбинацию.

К «рингу» из темноты вышел Йозеф Вортрайх с великодушной улыбкой во весь рот. Гаспар, «паривший» в отдалении, приготовился вернуться в свое тело, рефлекторно хлопающее невпопад, фактически вися на хрупкой чародейке, но застыл, внимательно «присматриваясь» к Вортрайху. Точнее, не к его физической оболочке, а к сознанию, от которого в темноту зала тянулась едва различимая, тонкая, хлипкая, ненадежная, но знакомая ленточка.

Гаспар вернулся. Сделал несколько вдохов-выдохов, унимая боль, но все-таки нашел в себе силы ободряюще подмигнуть Даниэль. Чародейка хоть внешне не подала виду, но помрачнела. Ее рука, прошмыгнувшая Гаспару под фрак и лежащая на влажной от пота спине, напряглась.

Вортрайх крепко пожал Пристерзуну руку, помог ему встать, подвел к краю помоста, дружески обнял за плечо.

— Дамы и господа! — провозгласил он, дождавшись тишины. — Встречайте нашего чемпиона! Лучшего из лучших на этой неделе! Надеюсь, вы довольны сегодняшним состязанием. Если нет, — он улыбнулся, — то это лишь горечь поражения, ибо я, лично, не вижу ни одной причины для недовольства. Это было потрясающе! Я невероятно доволен нашими играми! Все участники показали непревзойденное мастерство!

Зрители похлопали в ладоши. Пристерзун стоял, пытаясь улыбаться не слишком дурацки. За его спиной хмурые парни в черных сюртуках вывели из-за стола еле передвигающего ноги Туза.

— Но с прискорбием вынужден сообщить, — продолжил Вортрайх, — что сегодняшние игры подошли к концу. Сейчас уважаемая публика, та ее часть, что оказалась достаточно удачливой, может получить выигрыш и продолжить вечер, точнее, уже ночь за бокалом вина и обсуждением нашего скромного турнира. Или же…

Вортрайх сделал драматичную паузу, дожидаясь тишины.

— Или же мы можем устроить такое зрелище, которого наш клуб не видел уже давно!

Уважаемая публика зашепталась.

— Хэрр Напье! — обратился Вортрайх.

Гости заозирались в темноте, нерешительно расступились, освобождая коридор, ведущий к Гаспару и обнимающей его Даниэль.

— Хэрр Напье, думаю, настало время для еще одного пари, — сказал Вортрайх с деликатнейшей из улыбок.

Гаспар вскинул голову.

— Скажите, хэрр Напье, насколько вы уверены в нашем чемпионе?

— Я уверен в нем так, как никогда не был уверен в себе, хэрр Вортрайх.

— Восхитительно! А как вы смотрите на то, чтобы проверить, действительно ли хэрр Пристерзун лучший из лучших мастеров, когда-либо садившихся за этот стол?

— Строго положительно, хэрр Вортрайх, — усмехнулся Гаспар.

— В таком случае предлагаю удвоить выигрыш нашего чемпиона, — провозгласил хозяин игр. — Как вам такое предложение?

— Почему бы сперва не спросить нашего чемпиона? — заметил Гаспар.

— Разумеется, — заулыбался Вортрайх и повернулся к Звонку. — Что скажете, хэрр Пристерзун?

Чемпион, только что от волнения красный, побледнел, как полотно. Он принялся бегать по залу глазками, отыскал Гаспара. Не нужно быть менталистом, чтобы понять, что Звонок был в ужасе перед открывающимися перспективами. Гаспар едва заметно кивнул ему.

— Я-а-а-а… — глухо протянул Пристерзун, испугавшись собственного голоса. — Да-а-а…

— Превосходно! — воскликнул Вортрайх. Публика поддержала его аплодисментами. — Тогда мы продолжаем!

— Позвольте! — сквозь гром аплодисментов пробился голос Гаспара. — А кто же бросит вызов нашему чемпиону? Кто оспорит титул лучшего из лучших?

— С вашего позволения, им стану я, — скромно склонил голову Йозеф Вортрайх.

Зрители дружно издали вздох изумления. Звонок лишь чудом устоял на ногах.

Гаспар достал из кармана жилетки часы, взглянул на циферблат. Было уже полчетвертого утра.

— За такое зрелище не жалко отдать последние деньги! — пьяно рассмеялся он.

— Решено! — прокричал сквозь поднявшийся гомон Вортрайх. — Мы начнем через несколько минут!

— Что ты делаешь? — одними губами спросила Даниэль, привстав на цыпочки.

— То, ради чего мы пришли, милая Адель, — ухмыльнулся Гаспар, захлопнув часы. — А ты… будь готова. Когда наш чемпион выиграет, его придется наградить так, как никто не награждал.

Глава 48

VIII

Битву чемпионов проводили всего в одну финальную партию в гробовом молчании. Боялись даже кашлянуть из зала, чтобы не отвлечь.

Первая же ставка составила по двадцать тысяч.

Крупье сдал карты.

Начались торги и проходили медленно, вдумчиво.

Ставки поднялись до сорока тысяч.

Игроки сменили карты: Йозеф Вортрайх четыре, Пристерзун — три.

Два менталиста, знающие друг о друге, почувствовавшие друг друга и «увидевшие» друг друга, вышли из укрытий. Гаспар переместился к Звонку, заглянул в его карты.

Поднимай, шепнул он стремлением рискнуть.

— Пять тысяч, — сдвинул стопку фишек Пристерзун.

Вортрайх поразмыслил, ритмично барабаня пальцами по столу.

Лента, тянущаяся к нему из темноты, скользнула по зеленому бархату, над картами, напряженными руками, фишками, поднялась по лацкану жилетки противника, оплелась вокруг шеи, изогнулась, как самая настоящая змея, и вонзила клыки Звонку в мозг.

На долю секунды позже, чем Гаспар «ударил» ее наотмашь. Грубо, хлестко.

В толпе кто-то напряженно вздохнул.

Змей оскалился, бросился на Гаспара. Менталист поймал его. Змея бешено «щелкнула» челюстями возле самого «лица», упрямо подбираясь все ближе.

Хэрр Напье в темноте оперся о свою пассию, тяжело задышал, крепко зажмуриваясь.

— Десять тысяч, — объявил Йозеф Вортрайх, приняв решение.

Александр Пристерзун осторожно заглянул в свои карты, лежащие на краю стола рубашкой кверху.

Гаспар увернулся, отскочил в сторону. Змей пролетел сквозь невозмутимого крупье, который зябко передернул плечами, словно в душном, прокуренном зале подул холодный ветер. На миг его охватили нехорошие мысли, захотелось задаться вопросом «Что я тут делаю?», а может, заехать кулаком по столу или кому-нибудь по уху. Но он сдержался и не подал вида. Просто усталость, такое бывает…

Змей заложил вираж в пространстве и снова кинулся на Гаспара. Менталист извернулся и дал гаду оплеуху. Неизящную, неуклюжую, но очень действенную.

— Двадцать тысяч, — твердым голосом объявил Пристерзун в тишине.

По залу прошел шепот. Вортрайх снова погрузился в раздумья.

Змей раздулся, уплотнился, увеличился, свился кольцами, разворачиваясь на Гаспара, и распрямился, придавая себе скорости. Навалился, проносясь сквозь крупье, которого охватила тоска и злоба за даром потраченную жизнь, спеленал менталиста, сдавил его гибким «телом». Гаспар в зале закачался.

— Тридцать тысяч, — решился Йозеф Вортрайх.

Даниэль удержала его. Соседи по сторонам с неодобрением покосились. Чародейка виновато улыбнулась, пробормотала на лондюноре, что любимый устал.

Звонок прикрыл глаза, обдумывая свой ход.

Гаспара сдавило. Если бы в его «я» были кости — захрустели бы. Противник был слишком силен, обладал слишком крепкой волей, гасящей, ломающей сознание. Даже захоти очень сильно, Гаспар не смог бы победить, и он принял единственное решение, которое мог принять, — сбежал.

Ввалился в свое тело, мучительно застонал сквозь зубы, хватаясь за голову. По лбу, вискам и шее струился холодный пот, лился за ворот и сбегал противной струйкой между лопаток по спине. Во рту стоял привкус крови. Гаспар хлюпнул носом. Даниэль протянула к нему руку, но он небрежно отмахнулся, утер сочащуюся из ноздри кровь тыльной стороной ладони. Приложил трясущиеся