Книга Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк

— А разве турнир хэрра Вортрайха не для лучших из лучших? — беззаботно спросил Гаспар.

— Именно, — кивнул гость, поднимая тост.

В зале начал гаснуть свет. Йозеф Вортрайх объявил предпоследний раунд.

V

Когда в финал вышли Звонок и Туз, Гаспар больше не сомневался.

В зале был еще один менталист.

Не из слабых, работающий более тонко и изящно в отличие от Гаспара. Напье мог выступать голосом совести, разума, просто голосом в голове, утверждающим, что топить тараканов в уксусе — верный путь к спасению родины, но именно голосом. Этот же подменял чужие мысли своими и работал почти незаметно.

Звонка вели. Вероятнее всего, чтобы в финале дать с треском проиграться и хорошо нажиться на ставках. Других причин Гаспар не видел — если бы другой менталист засек его, он бы уже почувствовал это. А раз так, нужно воспользоваться преимуществом и сделать так, чтобы конкурент сутки хлебал лауданум, даже если еще не перешел на него.

VI

Последний раунд вызвал заметное оживление — турнир прошел совсем не так, как обещался. Кто-то негодовал. Кто-то оживленно размышлял о ставках. Кто-то был в бешенстве. А кто-то просто наслаждался процессом. В конце концов, даже на таких мероприятиях всегда найдется кто-то, кто искренне верит в честность происходящего.

Гаспар абстрагировался от потока мыслей окружающих, заглушил их. Остался только он сам и два сознания напротив: Пристерзун и Туз.

Если бы работа менталиста не была самым скучным и безынтересным занятием на свете, можно было бы сказать, что Гаспар покинул свое тело, оставшееся стоять в толпе. Тело, которое едва держалось на ногах и сохраняло вертикальное положение только благодаря Даниэль, взвалившей весь его груз на себя. С бледным лицом, с выступившей на лбу испариной, с остекленевшими, рассеянными глазами и идиотской ухмылкой пьяного полудурка. Сознанием — легким, воздушным, не чувствующим ни боли, ни усталости, ни природных позывов — Гаспар переместился к игорному столу, поднялся над ним. Правой рукой, словно вытянувшейся, увеличившейся, коснулся лба Пристерзуна, погрузил пальцы тому в голову. Пальцы вытянулись, истончились, расползлись и оплели паутиной мозг. Гаспар увидел стол глазами Звонка. Почувствовал его волнение, уловил тревожные мысли. Они не нужны. Убрать их.

Тело глубоко вздохнуло, брови дрогнули, по виску скатилась капля пота, рука крепко стиснула ладонь Даниэль.

Звонок расслабился. Его заполнило умиротворение, безмятежность, спокойствие.

Оба игрока внесли первые ставки. Получили по пять карт. Две пары на девятках и королях. Гаспар заглянул в разум Туза: у него была тройка на восьмерках. Начались торги. Туз поднял ставку. Звонок поднял еще выше. Туз уравнял. Торги закончились. Туз сменил две карты. Звонок рискнул, сменил три и остался с тройкой на королях, бубновым тузом и пиковой дамой. Начались новые торги. Туз оставил, как есть. Пристерзун, немного подумав, поднял ставку. Туз ответил, уравняв. Звонок поднял еще. Туз поднял до лимита. Пристерзун ответил. Крупье объявил, что игроки вскрываются.

На стол легли бубновый, пиковый и крестовый короли Пристерзуна. Туз выложил свои восьмерки и добавил к ним червовую и пиковую четверку. Крупье переместил банк победителю. Зал отреагировал на победу Туза в раздаче аплодисментами.

Звонок, несмотря на поражение, остался спокоен, собран и уверен.

Крупье перетасовал карты и объявил о новых ставках.

Новый кон для Пристерзуна начался с единственной старшей картой — червовой десяткой. У Туза на руках сразу оказался стрит с двойки. Начались торги. Звонок поднял ставку, Туз лишь ответил. Менять карты не стал. Звонок сменил только одну и собрал пару на двойках. Это никак не отразилось, он с безмятежным лицом поднял ставку. Туз поднял. Звонок поднял еще. Туз поддержал. Звонок поднял до лимита. Туз засомневался.

Он сменил только одну карту, голосом разума напомнил Гаспар.

Туз посидел в напряженных раздумьях, вспоминая ушедшие карты, подсчитал шансы и спасовал, решив не рисковать.

Крупье переместил банк победителю, в зале раздались аплодисменты, карты ушли в колоду, так и не ответив Тузу, блефовал ли противник или нет.

В новую раздачу Туз был уверен, что его каре на дамах не перебить, но Звонок выложил на стол бубновый флаш рояль.

В четвертую раздачу Пристерзун спасовал, дав Тузу отыграться за предыдущий кон.

На пятой его тройка дам и пара семерок перебила пару тузов и тройку девяток.

Шестую Пристерзун выиграл блефом на двух парах троек и тузов.

Вот тут-то Гаспар и уловил в сознании Туза мысль, что надо пасовать. Мысль, как будто естественная, исходящая из опыта финального раунда, за который Туз был уверен, что разгадал противника, научился чувствовать его и понимать, когда тот блефует, а когда нет. Но этой мысли быть не должно, потому что на руках у него был пиковый стрит-флаш от восьмерки до дамы, он был уверен в победе. И все-таки спасовал.

Гаспар усмехнулся, «возвращаясь» в тело.

Ну вот я тебя и поймал, злорадно подумал он, напрягаясь от раскалывающей череп головной боли. Теперь я знаю, что ты знаешь, и ты знаешь, что я знаю.

Даниэль посмотрела на него с тревогой.

Думай, утер он пот платком. Думай, что мы сделаем с деньгами и где завтра будем веселиться.Думай о рабах-мустаимах, как можно ярче думай, подбодрил ее менталист.

Чародейка закусила губу, хлопая в ладоши вместе со всеми. Ее белокурая головка наполнилась пошлыми картинками. Правда, один из мустаимов оказался подозрительно белым и очень сильно напоминал…

Ну давай, тяжело дыша, подумал Гаспар. Давай найди меня. Ты почти меня вычислил. Иди и накажи меня, ты же этого хочешь.

Он снял все мысленные барьеры, которыми укрывался весь вечер, открыл разум. Размягчил сознание, сделав его вязким, тягучим, сонным, податливым. Заполнил его бессвязным, неконтролируемым потоком пьяных мыслей, хаотично сменяющих одна другую, позволил телу подавать сигналы, всплывать нужным воспоминаниям, большинство из которых были мнимыми, придуманными. Но Гаспар слишком долго был Гаспаром Франсуа Этьеном де Напье, сыном имперского промышленника, что иногда сам начинал путать, что было придумано для поддержания легенды, а что было реальным…

И он наконец почувствовал. Мягкое касание, едва заметное и почти неразличимое, даже если ожидать и готовиться. Но почувствовал, а Даниэль и вовсе не ощутила этого. Невидимый менталист заглянул в сознание Гаспара. Осторожно, из-за плеча. Проскользнул змеей в широко распахнутую дверь, каким обычно и бывает рассудок пьяного, коснулся мыслей на самой поверхности. Прополз чуть глубже и также незаметно выполз, едва не потерявшись в хаосе сумбура и бессвязного бреда. В нем можно разобраться, но на это требуется время, которого не так много. Если тратить на каждого перебравшего зрителя, можно упустить развязку финального раунда. А нужно еще найти менталиста, который присутствует в зале.

Змей уполз. Гаспар повременил, выждал, прежде чем унять поток сумбура в своей голове. Бросил в зал несколько ярких, «громких» мыслей, которые могли бы привлечь внимание «змея». Тот не вернулся. Тогда Гаспар «выглянул», присмотрелся, за неимением лучшего слова, хотя со зрением это действие не имело ничего общего. И даже с привычным восприятием человеческих чувств. Но он «увидел» вьющуюся между голов зрителей ленту, убегающую в темноту.

Гаспар облегченно выдохнул. Подмигнул Даниэль. Та взяла платок и промокнула ему мокрый лоб.

— Дорогой, пожалуйста, не надо больше сегодня пить, — проговорила она на лондюноре.

— Еще один бокал, — ответил он столь же непреклонно, упрямо, сколь невнятно, и выхватил у нее фужер.

— Когда уже все закончится? — капризно надула губки Даниэль.

— Скоро, моя милая Адель, скоро, — заверил Гаспар и осушил бокал. — Осталось совсем чуть-чуть.

VII