заранее обговорено, в пределах дневного перехода от своей базы. Они были жутко раздосадованы уничтожением каравана, состоявшего из пяти грузовиков, однако атаковали вовсе не психическим навалом, а целенаправленно, умело, с использованием своего значительного численного перевеса.
Надо сказать, что определился этот перевес не сразу. Сначала существовал примерный паритет в живой силе, но потом к духам подошло подкрепление, которое они вызвали со своей базы, то ли оно само откуда-то появилось и присоединилось к соотечественникам.
После начала автоматного и пулеметного обстрела неполная рота сразу потеряла убитыми и ранеными около десяти бойцов, что для такого небольшого по численности подразделения было ой как существенно. Но главное состояло в том, что солдаты, которым жутко не хотелось погибать именно сейчас, когда война вроде бы вот-вот должна была закончиться, все же бой приняли и не позволили противнику сбить себя со склона, который занимали. Это упорство притормозило духов.
Капитан Лысяков дал личному составу громкую команду следовать за собой и первым полез вверх по склону на позицию, занимаемую врагом. Он поступил так потому, что это был единственный путь к перевалу, с которого их должны были забрать вертолеты. Сейчас ему казалось, что самое главное состоит в том, чтобы прорваться туда, а потом и удержаться там. Капитан Лысяков прекрасно понимал, что сделать это тоже будет не слишком просто.
Духи не хотели пускать их в сторону перевала. Они словно знали, что именно туда спецназовцы и стремятся.
Во время лобовой атаки спецназ потерял еще четверых бойцов убитыми. Двое были ранены, но от роты не отстали.
В итоге духи попросту вынуждены были разорвать свой сомкнутый фронт. Они бежали с позиций в две почти противоположные стороны.
Правда, оборона у них была не подготовленная. Окопы копать, как это делал спецназ ГРУ, духи никогда не любили. Они предпочитали использовать для укрытия камни разного калибра. В данном конкретном случае это обстоятельство позволило солдатам капитана Лысякова вести по ним прицельный огонь из подствольников гранатами ВОГ-25 П.
Эти цилиндрики калибра сорок миллиметров имеют свойство при ударе о землю или о препятствие взлетать на метр и там взрываться. Поражающие элементы часто достают противника даже в окопе, не говоря уже о куче камней.
Таким вот образом спецназ и расчистил себе проход. Бойцы сконцентрировали огонь из гранатометов в одном направлении, указанном капитаном Лысяковым, и уничтожили тринадцать духов, не пожелавших оставить свою позицию.
Однако сама она командира роты волновала не сильно, прежде всего потому, что не была надлежащим образом подготовлена для обороны. По соседству без всякого труда можно было найти не одну такую позицию и даже гораздо лучшую.
Вскоре капитан Лысяков понял, что совершил ошибку, когда решил дать своим бойцам хоть какой-то отдых, кратковременную передышку именно здесь, сразу после тяжелого подъема по крутому склону. За время этой остановки духи сумели перегруппироваться. Они перекрыли центр обороны новыми бойцами. Их командир проявил очень неплохую тактическую грамотность. Он приказал части своих людей чуть отступить, подняться повыше. Они сделали это и получили возможность вести огонь по спецназовцам сверху.
Благо гранат к подствольникам у бойцов двух взводов было достаточно. По приказу командира разведывательной роты они повторили обстрел позиции моджахедов и начали новую атаку на центр позиции моджахедов. Она снова оказалась удачной, хотя при ней пятеро солдат были убиты и трое получили ранения. Итого спецназ уже лишился трети своего состава.
Однако потери боевиков были куда более чувствительными. В этот раз они оставили на позиции пятнадцать человек, из которых трое были просто ранены и страдали больше от испуга и неизвестности своей дальнейшей судьбы, чем от боли. Командир роты тут же приказал обезоружить их и перевязать, что и было немедленно выполнено.
Теперь, поднявшись до уровня старой тропы, бойцы могли перевести дыхание уже всерьез. Выше них духи могли оказаться только в том случае, если бы забрались на облака, но среди них, к счастью, не оказалось ни единого ангела, умеющего летать. Поэтому они только изредка постреливали в сторону позиции спецназа, да и это делали лениво, не прицельно. Ни одна пуля, выпущенная ими, так никого и не задела. Ведь после удачного броска двух взводов боевики уже находились под ними.
Однако они никуда при этом не спешили, что было, в общем-то, и понятно. Торопиться моджахедам было некуда. Они понимали, что советским солдатам все равно придется подняться и передвигаться. Вот тогда и придет время стрельбы прицельной.
Эта неторопливость духов действовала солдатам и командирам взводов на нервы. Невозмутимым оставался один только капитан Лысяков.
– А что делали бы вы на их месте, если бы ждали подкрепления? – спросил Анатолий Федорович у тех своих подчиненных, которые расположились на отдых рядом с ним.
– Так вы думаете, товарищ капитан, что они подкрепления ждут? – осведомился старший сержант Вася Саночкин, заместитель командира первого взвода.
– Уверен, – невозмутимо проговорил капитан.
– И что теперь с нами будет? – спросил молодой солдат с легким испугом в голосе.
– Ничего. Отобьемся. Не впервой, – за командира ответил старший сержант.
– Володя! – позвал Лысяков снайпера первого взвода невозмутимого сибиряка ефрейтора Солоухина, вечно вроде бы сонного. – Пора уже и тебе за дело приниматься.
– Понял вас, – сказал ефрейтор, перевалился на другой бок, снял с плеча ремень винтовки СВД, уложил ее ствол на сгиб локтя и молча пополз в сторону.
Позицию для себя он нашел в тридцати метрах, пристроился там за камнем, на котором по-прежнему, как и во время наступательного рывка спецназовцев, лежал, навалившись на него грудью, моджахед, убитый сразу тремя осколками. Два из них попали ему в спину, отчего по его ватному халату, подпоясанному скрученным платком, расплылись обширные бурые пятна крови. Еще один угодил в затылок, где крови было предельно мало. Скорее всего, этот кусочек металла проник в мозг и стал причиной немедленной смерти этого человека.
Солоухин отбросил тело мертвого моджахеда в сторону и занял его место за камнем. Он аккуратно подтянул к себе винтовку, подстроил прицел и долго через оптику шарил взглядом по склону, отыскивая цель. Выстрел грянул неожиданно, видимо, сразу, как только Володя ее нашел. За ним вдогонку последовали еще два.
Невозмутимому Солоухину не требовалось много времени на прицеливание, за что его командиры и ценили. Сам этот снайпер многократно повторял, что каждая его пуля ценится наравне с человеческой жизнью. Три его выстрела означали, что у спецназа военной разведки стало на столько же противников меньше. Стволы, которые только что держали в руках эти боевики, теперь не смогут послать пулю в бойца, которого дома ждет не дождется часто плачущая
