когда муж окончательно обессилел, отпустила его и, свернувшись клубочком, закинула девичью еще, не налившуюся приятной женской тяжестью ногу на мужа.
Бебий и это позволил.
Позволил расцеловать себя всего начиная с губ и кончая коленками. Выбравшись оттуда, Матидия победоносно взглянула на мужа и повторила вопрос:
– Что будем делать с кирпичным заводом? Бебий, нам нужны подряды! Как император вознаградил тебя за успешную поездку в Египет, или вся наша прибыль составила твои прыжки с продажной шлюхой?
Если бы не упоминание о шлюхе, Бебий сразу бы поставил эту суперпрактичную сенаторскую внучку на место. Его сразила простодушная бесцеремонность, с какой она ввела историю с Пантеей в их семейную жизнь, и та напористость, с которой молоденькая римлянка принялась обсуждать с ним хозяйственные дела.
Матидия, подергав пальчиками соски мужа, утопленные в обильную и мягкую шерстку, совсем по-девчоночьи хихикнула:
– Я вчера встретила Фаустину, с которой обручили Марка. Она спросила, сколько Марк и Антонин заплатили тебе за Египет? Я призналась – ни-че-го! Я ведь сказала правду, Бебий? Я правильно поступила, да?.. Фаустина очень удивилась и посоветовала надавить на тебя. – Матидия хихикнула еще раз. – Со своей стороны, она обещала поговорить с Марком.
Неожиданная и наивная приземленность разговора вконец смутила и расслабила Бебия. Совсем недавно, в Египте, во время исступленного служения Астарте он испытывал иные страсти.
Возвышенные!.. Там все было: хриплые выкрики, жесткие и болезненные хватания, битье посохом, исступленные удары фаллосом, доводившие раскалившееся лоно Пантеи до умопомрачительно притягательного служения богине любви.
– Чего же ты хочешь, Матидия?
– Чтобы ты обратился к Марку за разъяснениями. Не за поиском истины и выяснением, что есть «возвышенное», а спросил бы своего друга прямо, не смог бы он помочь насчет подрядов для кирпичного завода. Фаустина еще совсем девчонка, а смотри, как рьяно взялась за дело. Она гордится тем, что Марк обещал исполнить любое ее желание, в пределах разумного, конечно. Ведь вы же не можете без отсылки к разуму, без возвышенных мечтаний «о природе сущего», без пренебрежения к «отягощениям жизни», с которыми вам то и дело приходится бороться. Любите, чтобы у вас все было по полочкам: это к добродетелям, это к порочному, это пусть считается безразличным.
Бебий засмеялся:
– Ты знакома с учением стоиков?
Матидия обиделась:
– Разве я похожа на какую-то храмовую шлюху! Я, хвала богам, из хорошей семьи и тоже училась понемногу чему-нибудь и не как-нибудь. Ну что, обратишься к Марку? Я поговорю с Фаустиной…
Он испытал прилив страсти и взгромоздил жену на себя. Приступая к обряду восхваления Венеры, уже не без удовольствия овладел Матидией.
Глава 4
Утром Бебия ждал сюрприз – на третий день февральских календ к нему домой неожиданно явился Авидий Кассий.
Встретились по-доброму. Обнялись, похлопали друг друга по плечам. Бебий представил гостя вышедшей в атриум Матидии. Тот как был солдафоном, так и остался – решительно одобрил выбор сослуживца и пожелал Бебию не скучать в постели.
Затем объяснил:
– Друзей и знакомых у меня в Риме нет, так что решил заглянуть к тебе. Может, приютишь? Не хочется торчать в казармах.
– Конечно. Матидия, распорядись. Ты надолго к нам?
– Привез собранные в Египте подати в золотых слитках. Жду приказа возвращаться. Когда – не знаю. Цезарь молчит.
Он огляделся, обошел атриум, постоял у семейного святилища-сакрария, некоторое время разглядывал бюст отца Бебия Ларция Корнелия Лонга, которого в армии называли «железная лапа».
– А что, здесь уютно. И хозяйка прехорошенькая.
Матидия покраснела.
Бебий неожиданно испытал досаду – все-таки какое благоприятное впечатление производит на молоденьких – пусть даже и замужних! – женщин военная форма!
Авидий и в самом деле вырядился как на парад. Белый плащ с бахромой, застегнутый на плече массивной серебряной фибулой-заколкой, под плащом – украшенная вышивкой красная туника, на рукавах которой читались красные полоски-клавии. Поясной ремень с кольцевидной пряжкой, на ремне – меч-гладиус. В правой руке – жезл из виноградной лозы, традиционный символ старшего центуриона, на ногах – короткие кожаные сапоги. Шлем с поперечным плюмажем из выбеленного конского волоса Авидий держал под мышкой.
Не прошло и получаса после второго завтрака, как Авидий шлепнул себя по лбу:
– Кстати, цезарь пригласил нас к себе на обед, правда в частном порядке. Мне сказали, что ты дорогу знаешь, его дом в двух шагах от твоей усадьбы.
Отправились после посещения бани. Марк Аврелий встретил гостей в атриуме. Молодой центурион, вскинув руку, отдал честь наследнику престола:
– Аве, Марк!
Марк жестом приказал гостю опустить руку и предупредил:
– У нас без церемоний, Авидий. Чувствуй себя как дома.
Они устроились в триклинии, куда был подан незамысловатый обед.
На закуску был подан угорь, морская щука, выловленная в устье Тибра, яйца, соленая рыба.
Поговорили об Антиохии. Все трое бывали там – Бебий и Авидий служили в тех местах, а цезарь несколько раз навещал провинцию Сирия, чьей столицей являлась Антиохия.
Этот город всегда отличался откровенным и дерзким вольнодумством по отношению к центральной власти. Здесь торжествовало все греческое и пренебрегалось римское, здесь постоянно рождались самые невообразимые ереси, приводившие в исступление даже самые далекие от азиатских провинций земли. Здесь, помимо расплодившихся со времен апостола Павла христиан, то и дело рождались новые толки одних и тех же заповедей, которые в свою очередь делились на ненавидящие друг друга секты. Стоило только какому-нибудь горластому проповеднику объявить об открытой им истине, и не было случая, чтобы он оставался без последователей.
Одним из самых отъявленных безумцев Авидий назвал некоего Гегезипа, одним движением руки разделившего мир на видимое царство, в котором господствовал Свет, и необъятно незримые пространства Тьмы.
– Понаслышке знаю, что этот самый Гегезип утверждает, будто мировая Тьма является людям в виде теней, сопровождающих нас от рождения и до самой смерти.
Все проповедники заявляют, что ничего не существовало до Хаоса, однако Гегезип настаивает – они заблуждаются, поскольку никогда не слыхали ни о происхождении Хаоса, ни о его истоках. Хаос якобы выполз из изначальной Тени и был назван «Тьмой»; а Тень в свою очередь произошла от Труда, что существовал с самого начала.
Более того, этот проходимец заявляет, будто между Светом порожденным и низшими пространствами существует завеса. Так вот тень простирается под завесой, то есть на той ее стороне, которая повернута от света. Тень, которая назвалась «Тьмой», стала материей; и эта материя произвела выкидыш – то есть некоего богоподобного творца с мордой льва.
Звать его Ялдаваоф.
Гегезип утверждает – якобы из этой материи выросла раса богов, а по мне, так
