ему алхимичка, ничего не скажешь.
— Если вам нужно много ледяной соли, — серьёзно произнесла Барталомея, на этот раз не обратив на «милочку» никакого внимания, — то мне понадобится не меньше десяти золотых монет. У меня самой нет и никогда не было таких богатств, поэтому...
Как только разговор зашёл о деньгах, я сразу же вспомнил о Фольки. Мы расстались с северянином не так уж давно, но складывалось впечатление, что прошла целая вечность. Интересно, как он устроился в лесу? Нужно послать к нему кого-нибудь из людей трактирщика — пусть проведают бедолагу...
— Ты получишь золото, — я прервал женщину. — Свяжись со своими поставщиками, и когда придёт время, монеты будут у тебя.
Оставлять столь солидную сумму — фактически половину моих запасов! — в качестве аванса я, разумеется, не собирался. Когда в дело вступают большие деньги, доверять нельзя никому. В прошлой жизни у меня была масса возможностей в этом убедиться.
— Ты уверен? — нахмурившись, спросил Марк. — Не забывай, скоро тебе придётся платить наёмникам... И лучше делать это без задержек.
— Уверен, — кивнул я.
Разведчик был, без сомнения, прав, но проблемы нужно решать по мере их поступления. С деньгами мы обязательно что-нибудь придумаем, а вот чрезмерная жадность может свести нас в могилу. Особенно когда речь идёт о покупке такого оружия, которое наверняка станет сюрпризом для любого противника.
— Откуда у тебя столько золота? — ахнула Барталомея.
— Сомневаешься в моей платёжеспособности?
Я усмехнулся. Думаю, поверить в то, что у оборванного юнца в кошельке лежит столь внушительная сумма, было довольно трудно.
— Где ты взял деньги? — Барталомея упрямо сжала губы.
— В лотерею выиграл.
— О чём ты гово...
— Никогда не слышала, что лезть в чужой кошелёк — это невежливо?
— Мне нужно знать! Вдруг эти деньги добыты...
— Хватит об этом. У всех свои тайны, не правда ли? Уж ты-то должна понимать...
Я выразительно посмотрел на клетку, в которой сидел Хоми, и на этом наш маленький спор закончился сам собой.
Судя по внутренним часам, совсем недавно наступила полночь. После трудного дня навалилась свинцовая усталость: болели мышцы, кружилась голова, а связки сводило судорогой. Такими темпами, я угроблю тело Феликса за пару лет... Если проживу столько, само собой.
Хотелось вернуться в трактир и, наконец, расслабиться, однако я не мог себе этого позволить. Нужно закончить дела. А значит, придётся подождать несколько часов, пока не наступит подходящее для дальнейших действий время.
Мы обсудили с Барталомеей ещё кое-какие вопросы, а затем я ушёл в дальний угол зала и присел за одним из шкафов. Здесь меня не будет видно, если кто-нибудь зайдёт в лавку. И если этот кто-то будет настроен враждебно, то я успею подготовиться к встрече.
Спина упёрлась в холодную каменную стену, глаза закрылись сами собой, а сознание привычно скользнуло в абсолютную пустоту. Пришло небытие, которое принесло совершенный покой.
Часы сжимались в минуты. Минуты превращались в секунды. Секунды становились неуловимыми мгновениями, у которых нет никакого названия.
Я слышал, как недовольная нашим присутствием Барталомея отчитывала Марка за то, что тот был не слишком аккуратен, поднимая с пола очередной сверхценный ингредиент. Я чувствовал, как «трещат» остывающие после дневного солнца камни. Я вдыхал запах гари и аромат сгоревшего пороха.
Время бурлило вокруг меня, наполняя измождённое тело новыми силами...
Пора. Я открыл глаза.
Марк и Барталомея проделали поистине титаническую работу. Конечно, они не успели привести помещение в полный порядок, но почти приблизились к этому. Такой производительности труда оставалось только позавидовать.
— Впечатляет, — я похвалил стахановцев и взял с ближайшего стеллажа кусок ткани. Нужно обмотать клевец раскаявшегося. Там, куда мы пойдём, он может вызвать лишние вопросы.
— Старались, — с язвительной улыбочкой произнёс Марк. — Работали... Пока Ваша Милость изволила отдыхать.
— Ну, кто на что учился, — негромко ответил я и указал разведчику на выход: — Идём.
Барталомея вновь облачилась в своё одеяние — ей ещё предстояло дождаться обещанного стражей плотника.
Мы сдвинули в сторону шкаф, который перегораживал дверной проём. В помещение ворвалась ночная прохлада, и свежий воздух сразу же поднял настроение. Жить, как говорится, хорошо...
Сплочённые совместным трудом Марк и Барталомея тепло попрощались, а я махнул рукой Хоми. Пусть чебурашка-переросток сидел в накрытой покрывалом клетке, но, уверен, это ему совершенно не мешало.
— Долг за разбитое зеркало запишите на наш счёт, — густой баритон Хоми подтвердил мои мысли. — Сейчас наш кошелёк пуст, но в следующий раз я заплачу сполна. Можете не сомневаться — никто не останется обиженным.
— Он шутит! — тут же сообщила Барталомея. — Он ничего тебе не сделает, клянусь!
Я махнул рукой: угрозами меня не удивить, а бояться слов — глупо. Настоящая опасность всегда нема.
— Да, кстати, — я вдруг вспомнил кое-что, — ты зачем к себе уличных девок водила?
— Положено так, разве нет? Было бы странно, если бы одинокий мужчина не хотел удовлетворить потребности плоти...
Представления женщины о конспирации были, конечно, удивительно примитивны.
— И что ты с ними делала?
— Ничего...
Щёки Барталомеи скрывались за широкими полями шляпы, но, готов поспорить, на лазурной коже снова проступили фиолетовые пятна.
Я покачал головой — горе от ума, как оно есть. Лучше бы вообще ничего не делала.
Мало того что привлекла внимание соседей, так теперь ещё, поди, половина уличных девок обсуждала странного клиента, который щедро давал денег, ничего не требуя взамен. В местах, где обитают жрицы платной любви, такой альтруизм мог вызвать нездоровый интерес у более крупных рыб. А там и до беды недалеко.
Не то чтобы меня так уж сильно заботила судьба Барталомеи, но от неё зависела поставка селитры. А значит, придётся наставить женщину на путь истинный.
— Перестань заниматься ерундой, — серьёзно сказал я. — Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя раскрыли.
— Но...
— Никаких «но», — я перебил женщину и быстро объяснил её ошибки. Надеюсь, этого будет достаточно.
Я не стал ждать ответа и сбежал по лестнице. Марк последовал за мной.
Нужно было отойти подальше, чтобы Барталомея не видела, куда мы собираемся идти. Лишняя предосторожность? Возможно. Но именно такие «излишества» не раз спасали мне жизнь.
Мы скорым шагом спустились вниз по улице, скользнули в до черноты тёмный переулок, протиснулись в щель между домами, свернули за угол огромного особняка и, наконец, остановились.
— Теперь идём в трактир?
