— И тебе привет.
— Карамелька, черт… — Антон берет паузу. — Давай Кам отвезет тебя назад? Я разберусь со всем.
— Ты уже разобрался. Гек узнал про Нонну, да?
— Подслушал мой разговор со следователем.
— У них было с Нонной какое-то особенное место? Не знаю, может быть, какой-нибудь парк? Или кафе? Хоть что-то…
— Понятия не имею, Даш. Если ты думаешь, что мы были настолько близки с ней, вынужден тебя расстроить.
— Знаешь что, Антош? Иди ты в…в… — в этот момент Еся дергает меня за рукав и очень внимательно смотрит. А еще моя маленькая лиса как будто прислушивается. — В лес!
С Антоном мы встречаемся не в его офисе, а за пару кварталов, которые он уже успел объехать в поисках, от здания. Они с Камилем сразу отходят в сторону и что-то обсуждают, а я лезу в телефон и открываю карту этого района. Осматриваюсь, приглядываюсь ко всем вывескам, чтобы зацепиться хоть за что-нибудь знакомое.
На ум ничего не приходит, пока взгляд не падает на открытый рюкзачок Гектора в машине моего мужа.
У него там коллекция каких-то небольших фигурок, которые я уже где-то видела. Интернет по моему кривому поиску помогает понять, что эти машинки с глазами кладет в детские наборы одна сеть быстрого питания. И здесь как раз неподалеку она есть, даже яркая вывеска на фоне серого города указывает направление.
Свою теорию я пересказываю Антону. Сначала он не воспринимает мои слова всерьез, но после полного объяснения задумывается.
— Хорошо, давай съездим. Спасибо тебе, Даш, — он наклоняется и вскользь проводит губами по моему виску.
— За что? — я поправляю волосы под хмыканье Камиля и поворачиваюсь к нему спиной.
Вот бы он влюбился в кого-нибудь. Тогда с него мигом слетит весь этот налет альфа-мачо, который держит под прочным большим замком все чувства.
— За то, что ты меня принимаешь.
Наша пропажа находится за столиком в дальнем углу. Уплетает спокойно картошку одной рукой, второй пытается управиться с ложкой, размазывая мороженое по стенкам картонного стаканчика. Рядом с Гектором сидит девушка в белой рубашке, администратор, если верить ее бейджику. У меня при виде этой картины камень с души падает.
Пусть и косвенно, но я все равно винила себя в исчезновении Гектора. Набросилась на ребенка как мегера, не разобравшись во всем, Антону еще поставила этот ужасный ультиматум…
— Спокойно, — как еще недавно Камилю, я загораживаю Антону путь собственным телом, чтобы он не натворил глупостей. — Если учесть, что мне уже страшно от твоего выражения лица, ребенка ты точно испугаешь. И отдай мне Есю, она тоже вот-вот расплачется из-за страха.
— Глупости, Даш. Устрою я ему взбучку, — тише добавляет он, не переставая смотреть на Гека.
— А себе ты не хочешь ее устроить? Давай, Антон, вперед, сделай так, чтобы нам ребенка не отдали.
— Нам? — нервно переспрашивает мой муж и, наконец, перестает сверлить взглядом малыша, пытающегося обмокнуть картофелину в мороженое.
И что я должно ответить? Это предательское «нам» по какой-то инерции сорвалось у меня с языка. Как только я увидела Гектора, одного среди абсолютно чужих людей, такого маленького и потерянного, мне сразу захотелось забрать его отсюда. Подойти, обнять, сказать, что все будет хорошо и он не останется один. Но возможно ли это?
Мне становится не по себе. Как будто все во мне разделилось на две части, одна из которых понимает, что Гектор — всего лишь ребенок, который еще совсем ничего не понимает в этом мире, а вторая… Вторая видит отражение Нонны в нем.
Принимать решение нужно сейчас. Прямо в эту секунду, иначе все станет еще сложнее. Клубок ниток можно распутать, если петельки не затянулись слишком сильно. А если в некоторых местах появились крепкие узлы — ничего не получится. Только резать.
Я не хочу брать ножницы в руки. Я не хочу убегать и зарываться в песок с головой. И жизнь — это ведь не всегда просто. По заранее отшлифованному идеальному сценарию все идет в редких исключениях, и, наверное, очень важно вовремя взять в руки карандаш, чтобы написать новую историю, сгладив все шероховатости прежнего плана.
— Нам, — отвечаю Антона спустя время.
К столику мы подходим вместе. Гектор при виде нас сразу съеживается, ерзает и даже немного стекает под стол. Создается полное ощущение, что он боится Антона и меня.
Это очень плохой знак, потому что всем окружающим может показаться, будто мы бьем ребенка.
— Добрый день, Руслана, — Антон обращается к администратору. — Не могли бы мы поговорить в более тихом месте?
Мой муж включает дипломата, а у меня от его серьезного голоса мурашки идут по коже. Я отпускаю локоть Антона, за который до этого цеплялась со страшной силой, и подсаживаюсь к Геку.
— Ты нас очень напугал, — мягко начинаю.
Он молчит и насупливается лишь сильнее. Похож на маленького ежика, который пытается стрельнуть иголками во всех вокруг.
— Вкусно? Что у тебя там за мороженое?
Краем глаза я замечаю, что администратор с Антоном отошли за пару шагов от стола.
— Я вот клубничное здесь люблю. Всегда беру с двойной порцией сиропа, — сочиняю буквально на ходу, мазнув взглядом по вывескам над кассой. Вроде бы такой сорт есть в меню.
— Фу, оно для девчонок, — оживляется Гектор. — У меня шоколадное.
— Шоколадное можно только мальчишкам?
— Нет, его можно всем. Но клубничное же розовое!
— И очень вкусное.
Малыш подозрительно косится на меня.
— У тебя картошка сейчас остынет. Не хочешь продолжить обед?
— Я наелся.
Как же сложно. Я как будто хожу по полю с капканами с завязанными глазами.
— Почему ты убежал от Антона? — ладно, будем заходить с козырей.
Прыгать вокруг да около — так себе идея. Лучше сразу дать понять Гектору, что я хочу поговорить с ним по-взрослому.
— Тебе ведь уже целых три года, да? Совсем большой, правда?
— Да. А что? — мгновенно увлекается моим ходом мыслей Гектор.
— Взрослым иногда приходится отвечать на вопросы, которые им совсем не нравятся. И разговаривать о том, о чем не хочется. У Антона тоже иногда бывают неприятные разговоры на работе, но он от них не прячется.
Думаю, что мой муж для Гектора является авторитетом. Поэтому я и пользуюсь этой маленькой хитростью в свою пользу.
— Он меня отдаст! — с дрожью в голосе выдает Гек.
— Куда отдаст?
— В детский дом. У моего друга тоже умерли родители, и он больше не приходил на плавание. Я спросил у мамы, почему мы больше не можем дружить, и она сказала, что он теперь живет в другом месте. И его оттуда никуда не выпускают!
