было остановить ее, и я сделала это.
Мы тренировались, а луна двигалась по небу. Вскоре я увидела, что лицо Миэко блестело не только от отраженного света, но и от пота.
И я промокла.
Она поклонилась мне в конце урока, и голос из теней у стены крикнул:
— Умницы, девицы, — Токимацу-сан, юный капитан Матсудаиры, прошел к нам, его ладонь лежала на рукояти его меча.
Я тут же заняла стойку Восьми Фаз, самую сбалансированную защитную позу.
Но Миэко не напряглась, держала меч одной рукой, не поднимая его.
— Токугава-сан. Это честь. Что привело вас сюда так поздно ночью?
Он пожал плечами.
— Не первый раз я слышал, как сталь бьет по стали в Полной Луне. Прошлой ночью мне стало любопытно, но, когда я проверил, звук доносился изнутри. Этой ночью… — он кивнул на нас и чуть поклонился.
Миэко поклонилась ниже и убрала меч в ножны.
— Я тренировала юную Кано-сан защищаться.
Он взглянул на меня.
— Конечно.
— Рисуко, убери меч, — тон Миэко был бодрым, но я слышала приказ за тоном.
Я так и сделала, но держала ножны в руке, готовая достать оружие.
Токимацу все еще смотрел на меня.
— Кано. Ты случайно не…
Я заставила себя опустить взгляд и поклониться, потом сказала:
— Да, господин. Я — дочь Кано Казуо, — я не смогла сдержать горечь и добавила. — Покойный писарь из провинции Чистоты.
— Писарь, — я выпрямилась и удивилась, увидев, что его глаза были огромными, еще больше удивил низкий поклон племянника лорда, он убрал руку с меча впервые. — Твой отец был не просто писарем, Кано-сан. Уверена, ты знаешь. Твой отец — причина, по которой я жив, — он выпрямился, взглянул на Миэко. — Как и Масугу.
— Да, — сказала она.
— Я помню тебя, Миэко-сан. Из замка лорда Имагава. С ночи, когда мы с Масугу несли моего капитана, Кацудаму-сана, в его покои, — он прищурился, хотя криво улыбался. — Отравленного.
За все время, что я знала Миэко, я редко видела, чтобы она теряла самообладание. Теперь я услышала, как ее дыхание дрогнуло.
— Я-ясно.
— Да, — ответил он и кивнул на наши мечи. — И я вижу, что девы Полной Луны, как нам говорили, способны защититься, — Миэко начала говорить, но он поднял руку. — Я не поделюсь этими знаниями, Миэко-сан, даже с моим дядей. Но если бы я увидел тебя или Кано-сан тут, как и других милых дев в наряде мико или слуги, недалеко от армии Матсудаиры ил двора моего дяди, я бы посчитал их присутствие подозрительным, понимаете?
Она снова поклонилась.
— Хорошо понимаю, Токугава-сан.
Он ответил на ее поклон своим.
— Хорошо. Я не желаю вам зла, но я верен моему лорду.
— Конечно, — редкие колебания проникли в речь Миэко. — Масугу говорил о вас. Часто. Он… вызван в столицу. По делам долга.
— Ах. Может, я увижу его там. Мы отбудем утром.
Я выпалила:
— Так скоро? — казалось, две армии были тут месяцами, но прошла лишь пара дней, и начало казаться, что две армии будут тут вечно.
Капитан улыбнулся.
— Да, так скоро. Ваш лорд и мой решили, что, раз Ходжо ищет возможности раздвинуть свою территорию с севера, план нападения на запад сейчас помогут только врагу, — он снова поклонился, улыбка стала шире. — Девы, было приятно познакомиться. И, прошу, если вы увидите Масугу раньше меня, переедайте ему наилучшие пожелания от меня, ладно?
— Конечно, — ответили мы.
* — «предатель» с корейского
28 — Огр
Следующим утром лагерь Матсудаира гудел, как улей, который пнули. Палатки разбирали, лошадей седлали, броню надевали.
На кухне Кумо говорил мало, смотрел куда-то в сторону.
Впервые офицеры двух армий нарушили ряды, и некоторые солдаты Матсудаиры сидели среди солдат Такеды, а Итагаки сел рядом с Сакаи среди Матсудаира.
Джолало-сан смотрел на меня, как собака глядела на кусок еды на столе, желая, чтобы он упал.
Мне было не по себе, если честно. А еще подавали еду только мы с Шино — и Шино двигалась еще медленнее, чем обычно — и когда их чай был выпит, мне пришлось его пополнить.
Джолало все смотрел, пока я наливала генмайча, который мы подавали утром. (Лорд Матсудаира особенно любил зеленый чай с привкусом жареного риса.)
Когда он стал говорить, священник рядом с ним произнёс слова на их певучем языке, и мальчик с бронзовой кожей стал темнее.
А потом священник сказал почти без акцента:
— Спасибо, дорогая, за твою работу. Мы с Джоао ценим заботу, проявленную тобой и твоей госпожой.
Я моргнула, глядя на него.
— Вы говорите на японском
Он улыбнулся.
— Конечно, да.
— Я думала, Джолало-сан был вашим переводчиком!
— Ясно, — его улыбка чуть скривилась. — Хотя это понятно, да. Я просто хотел, чтобы он практиковал язык, который для нас очень сложный, да.
— Я… Да. Это понятно.
Джолало пролепетал:
— Р-Рисуко-сан. Честь, да. Знать тебя, да.
Священник рассмеялся, сказал что-то на португальском, и Джолало снова покраснел.
* * *
Когда завтрак закончился, я прошла на кухню, чтобы убрать и попрощаться с Кумо-саном, глаза которого были пустыми после смерти Маи.
Повара Матсудаиры там не было.
— Ушел собираться, — Ки Сан пожал плечами. — И вряд ли тебе нужно прощаться с Фацо. Он сам не свой после вчера.
Я кивнула.
«Из-за его дочерей», — подумала я. И я была сама не своя днями. Я подумала о крови призрака, о которой говорила Миэко, о тяжёлых брызгах ужаса на моей спине…
Очищение.
Я хотела помыться, смыть кровь и жестокость. Не забыть произошедшее с Торимасой, Маи, братьями Торай, а избавить себя от пятна их смертей, как делал мой отец каждый Новый год в небольшом водопаде над нашей деревней.
Когда тарелки были вытерты, а мусор — выброшен, я попросила у повара, могла ли я взять меч Масугу к источнику. Он махнул рукой, не споря.
Я сняла меч с полки. Когда я позвала Тоуми и Эми с собой, они сказали, что не хотели пропустить урок танцев Миэко.
Это чуть не остановило меня.
Я почти хотела этого.
Я прошла по лесу и вдоль ручья с запахом гнилых яиц. Я миновала камни, где поставила подножку Джолало.
Я старалась думать о хорошем, позитивном, но разум был в крови Маи. Там было потрясенное лицо Торимасы. Сжавшиеся повар и монах, которых уводили в дождь.
Лорд Имагава вешал головы предателей над вратами своего замка
