Благодарно кивнув, Макаров тоже вернулся в свое исходное положение.
Но скользнув по ней долгим посоловевшим взглядом, нахмурился:
— И пуговицы на блузке застегни! Все!
Лена выполнила просьбу мужчины, целомудренно застегнувшись по самое горло. Лишь после этого он смог немного расслабиться, блаженно прикрыть веки и вальяжно развалиться на диванчике. Когда Виктор Эдуардович вновь открыл глаза и сосредоточил на ней свое внимание, Белова нервно сглотнула.
«Либо у меня начались глюки, либо он реально меня сожрать готов!»
К счастью, преподаватель просто заговорил, хоть и с трудом ворочая языком:
— Могу я надеется, что все услышанное тобой останется строго между нами? Что ты не станешь трепаться о личной жизни Каримова на каждом углу?
«Эй! А вот это уже обидно!»
Ее щеки вспыхнули от глубочайшего возмущения. От праведного гнева.
Дерзко вскинув подбородок и окатив собеседника раздраженным взглядом, Лена оскорбленно заявила:
— Вы что, за идиотку меня принимаете? Естественно, я не буду этого делать!
— Не кипятись! — предупредил ее строго. — Я должен был перестраховаться!
— У меня, конечно, есть недостатки… но я — не сплетница! Нет, не спорю, иногда хочется поболтать с девчонками о том, о сем… женский треп, не более. Но! Я, вообще-то, в состоянии адекватно смотреть на вещи! И в состоянии понимать, о чем стоит распространяться, а о чем нет! И дело тут не только в страхе перед заведующим кафедрой, который будет явно не в восторге от подобной моей выходки!
— Не только? А в чем еще?
— В доверии! В вашем доверии ко мне! Я вас не подведу!
— Хм! — прозвучало спустя как будто целую вечность.
— И что означает это «хм»? — Лена уже с трудом сдерживала эмоции, в то время как Виктор Эдуардович выглядел весьма спокойным и отстраненным.
— Как минимум — удивление.
— Удивление?
— Да. Ты заставляешь меня сомневаться… в собственных суждениях! А это, знаешь ли, удивляет.
От подобного заявления, небрежно брошенного его густым хрипловатым голосом, Белова лишилась дара речи. Замерла напротив него, не чувствуя ничего, кроме мощных ударов своего вконец взбесившегося сердца.
Зато Макаров оставался невозмутимым. Он жестом поманил ее к себе, красноречиво похлопав по свободной части дивана рядом с собой.
— Ладно, — тяжелый вздох. — Разговоры разговорами, но…
— Что опять?
Мужчина припечатал Лену свинцовым взглядом, демонстрируя свое раздражение.
Ему явно не понравилось, что она его так нагло перебила.
— Иди-ка сюда, — тихо прошелестел преподаватель с обманчивой нежностью в голосе.
— Зачем? — насторожилась Белова.
— Спрошу кое-что.
— Так спрашивайте!
— Кое-что очень личное.
— А как же…
— Не волнуйся, я себя уже почти контролирую!
«Ага! Зато я себя не особо!»
Не чувствуя земли под ногами, Лена все же выполнила его просьбу. Мягко опустившись на предложенное место (но сохраняя при этом приличную дистанцию), она нервно скрестила руки на груди.
— Ну и?
— Что «и»? — в тон ей ответил Виктор Эдуардович.
Еще и бровь так удивленно изогнул, что захотелось немедленно по лбу его треснуть. Обиженно насупившись, Белова ударила мужчину кулаком в плечо. Вернее, она попыталась. Прицелилась и даже замахнулась. Но Макаров оказался хитрее, изворотливее и проворнее. В итоге…
Нет! Она так и не смогла понять, каким волшебным образом в процессе всех этих манипуляций оказалась в объятиях преподавателя. И не просто в объятиях, а прямо у него на коленях.
«Твою мать! Какой же он горячий! Он сейчас спалит меня… всю. Дотла. И одежда не поможет. Не спасет от ожогов. Не защитит от перегрева!»
Довольно ухмыляясь, Виктор Эдуардович усадил Лену на одно бедро и зафиксировал вторым, крепко сжав ее ноги. А после заточил в кольце своих рук. Сердце девушки чудом не разорвалось в клочья — таким сильным был выброс адреналина в кровь. Ошеломленно уставившись на Макарова, Белова прокаркала срывающимся от волнения голосом:
— А говорили, что… контролируете… себя…
В глубине его каре-зеленых глаз вспыхнуло дикое пламя.
И до слуха Лены донеслось короткое:
— Соврал!
— Но зачем? — повторила она недавний вопрос преподавателя.
— Чтобы сдержать другое свое обещание!
— Какое?
На ее подбородок мягко легла тяжелая мужская ладонь
Спустя секунду он настойчиво развернул Лену лицом к столу.
Взгляд девушки невольно остановился на блюдах, к которым она так и не притронулась. И все сразу встало на свои места. Включая его обещание:
«Ешь давай! Не заставляй меня запихивать в тебя силой… еду!»
Догадки Беловой окончательно подтвердились, когда свободной рукой (которой не придерживал ее за талию) Виктор Эдуардович дотянулся до чистой вилки и нанизал на нее кусочек говяжьего языка, запеченного с картофелем и грибами в сливочном соусе. Округлившимися от шока глазами Лена будто в замедленной съемке наблюдала, как Макаров подносит вилку к ее губам. Буравя девушку до ужаса странным взглядом, он поинтересовался:
— Ну что, Белова? Сама откроешь, или помочь?
— У вас с головой точно все в поря…
Улучив момент, он просто заткнул ее рот едой.
«М-м-м! — осознала вдруг, рефлекторно пережевывая пищу. — Вкусно!»
Смирившись со своей участью, Лена с готовностью приняла от него вторую, третью и даже четвертую порцию. Затем, окончательно расслабившись, она начала получать удовольствие от трапезы и сама потянулась за своим кофе.
Немного отпив из чашки, Белова без задней мысли предложила напиток преподавателю.
Тот осушил его залпом и облизнулся, вперившись в нее до безобразия пристальным взором. Голодным. Продирающим до мурашек.
«Ой, мамочки! Чего он так таращится-то? Еще хочет?»
Волнение сказалось, или ум за разум зашел, неизвестно.
Но в следующую секунду, поддавшись необъяснимому импульсу, Лена схватила со стола вилку Виктора Эдуардовича и, руководствуясь его же заразительным примером, тоже поднесла нежнейшее мясо ко рту мужчины.
Время остановилось, когда их взгляды схлестнулись.
А вместе с ним и ее глупое сердце пропустило удар.
И вновь знакомое удивленное «хм» разрезало тишину пространства.
