Образ Жени преследовал меня. Только вот если раньше, когда я сидел в Европе и хуячил там от зари до зари, я видел в ней покой и отдых, гавань, к которой хочется возвращаться. Теперь все изменилось, она кажется мне сучкой, которая так покалечила мой журнал своими историями, что даже не знаю, как все заново собрать.
Когда прихожу в редакцию и иду в свой давно забытый кабинет, меня ловит Рита. Женщина крепко обнимает меня и трижды целует в щеки. Рядом с ней чувствую себя пацаном.
— Суровский, жвачки хоть пожуй, — Петровна машет рукой у своего лица, — и на будущее тебе, ну кури так много, когда пьешь.
— Спасибо, я учту, — соглашаюсь я. Мой помятый вид сам все за себя говорит, врать нет смысла.
— Готов к собранию? — интересуется женщина.
— Я всегда готов, — уверенно сообщаю я.
Бывшая преподавательница подходит ко мне ближе и шепчет:
— Ты знаешь, я с этой мымрой работать не буду, без обид.
Маргарита Петровна говорила о Высоковой. Они никогда не могли найти общий язык… Только этого мне не хватало. Присутствие Кристины было одной из причин, почему раньше Рита не принимала мое предложение о работе.
— Решим, — устало киваю я, — мне нужно время.
— Женю верни, и все, — спокойно произносит женщина.
— Это шутка? Вы не читали выпуск? — раздражаюсь я.
— Читала, — удивленно смотрит на меня Рита, — и увидела там стиль Высоковой, ее это писанина. Ты что не понял?
Ой, мне еще анализ текста надо было сделать? Как-то, блять, не подумал!
— Не будет она свой журнал такому риску подвергать, Вам показалось, — отмахиваюсь я. Боже, дай мне сил!
— Ромео, — хихикает Рита, — не расстраивай меня, а лучше подумай.
На этом мы и расходимся, время поджимает. Может и подумаю, но потом. Сейчас мне уверенно надо сообщить инвесторам, что все под контролем.
***
Наши инвесторы, это деловые люди, которые редко находят время для таких собраний. Сейчас вопрос был серьезный, мы сработали в убыток. В переговорной собрались все троя серьезных мужиков, что вкладывали в журнал деньги. Мы с Кристиной сидели перед ними словно перед судом. Настроение в комнате было хмурым. На экран были выведены графики продаж за последние время. Мне хотелось доказать, что по сравнению с предыдущими успехами, наша ошибка не так критична.
Первой взяла слово Кристина. Она выглядела превосходно, наши толстосумы не скрывая на ее заглядывались. Мне было противно за этим наблюдать, потому что я прекрасно помню, как они отзывались про нее еще недавно во время нашего общения по Скайпу. Решать важные дела с женщинами никто из них не любил.
— Рада приветствовать вас в редакции, святая святых нашего журнала. Здесь происходит весь процесс творчества, — деловито начала Высокого, — К сожалению, в свете последних неудачных кадровых перестановок, мы потеряли один выпуск. Ставки были слишком высоки и мы не оправдали завышенный ценник. Виновный сотрудник уже уволен, можете не беспокоиться.
— Честно, я вообще не читаю вашу эту белиберду, — Станислав Сергеевич, мясистый мужик лет пятидесяти первым решил высказать возмущение, — но мне хотелось бы видеть прибыль, а у тут как-то все скачет в последнее время. Это не выгодное вложение.
— Согласен, — его поддержал лысеющий Виктор Андреевич.
— Господа, так и я с вами согласна. Еще пол года назад вам было не на что жаловаться. Я контролировала журнал, — театрально ахнула Высокова, — Поэтому я приняла решение вернуться в редакцию.
Я шумно выдыхаю, началось откуда не ждали. Даже комментировать не хочу.
— Так возвращайся, к чему нам это информация? — устало спрашивает Анатолий Николаевич, — Плевать вообще кто будет писать ваши статейки, кто их будет проверять… Это должен быть ваш последний минус. Эдуардович, ты понял?
Мужик обратился ко мне, я просто сдержанно кивнул.
— Я вернусь только в качестве главного редактора, — настойчиво сообщает Высокова.
Тут меня аж дернуло. Смотрю на эту стерву и не верю. Вот это новости.
— Исключено, — решительно сообщаю я.
— Ты все испортил! — Кристина срывается, обращается теперь только в мою сторону, — Нам пришлось решать твои постельные вопросы! Раздаешь должности всяким меркантильным малолеткам…
На нас непонимающе смотрит три пары серьезных глаз. Меня начинает бесить этот сюр. Вот же тварь, хоть бы предупредила меня о своих заебательских условиях. Я быстро беру себя в руки, собираюсь ее перебить, но не успеваю. Дверь в переговорную с грохотом открывается.
— Женя, сюда нельзя, правда, ну усогубляй все… — Мария пытается не пускать нежданную гостью, но у нее не выходит задержать растрепанную журналистку.
Девушка из моего наваждение влетает в помещение с телефоном в руках. Она тяжело дышит, испуганно смотрит в мою сторону.
— Очень извиняюсь, я не на долго. Просто прояснить важный момент, — дрожащим голос сообщает Евгения. Она переводит свой взгляд на инвесторов, замирает.
— Это та девчушка с обложки, — поясняет для остальных Виктор Андреевич.
— Авторша, которую нам пообещали уволить? — удивился Анатолий Николаевич.
— Пошла вон! — Кристина кричит.
А вот мне становится интересно. Я даже улыбаюсь, смотрю на девушку, которую еще недавно готов был боготворить, и жду. С чем пожаловала? Принесла очередную историю со своих свиданок?
— Никуда я не пойду пока не докажу, меня оболгали, — решительно заявляет Женя, — у меня в руках телефон исполнителя. Этот человек имеет со мной личные счеты. Его подкупили для того, чтобы он устроился в типографию, где мы печатаем журнал. Он поменял мой материал на пошлятину, которая оказалась в выпуске. Сейчас я наберу заказчика и вы сами все поймете…
Дрожащими руками девушка копается в телефоне. Мужики забавляются, перешептываются и с интересом наблюдают за моей… уже не моей журналисткой.
Тишину прерывает звонок. Это телефон Кристины, который лежал на столе. На дисплее красуется контакт “Артём типография”. Высокова бледнеет, а Женя победно улыбается.
— Что и требовалось доказать. Если что телефон я оставлю, — девушка как на пружинах подходит к столу, смотрит прямо мне в глаза и кладет на стол гаджет, — Просто хотела, чтобы вы знали, что я не виновата. Простите за беспокойство.
Она задерживается лишь на мгновение прямо у двери. Я вижу как она переживает, в глаза уже проступает влага. Смелая журналистка, которая опять бросает мне вызов своим вопросом во взгляде. Сжимаю кулаки, не дышу, еле сдерживаюсь. Прости, но это все потом.
Женя могла хлопнуть дверь, но нет она аккуратно закрывает ее за собой. Инвесторы общаются друг с другом, но я не слушаю их. Вижу как Кристина дрожит. Она оседает в кресле и отворачивается к окну. Мне хочется придушить суку, но я контролирую себя. Вот тебе и дружба в десятки лет… Давно я понимал, что она шибанутая, но готов был терпеть из-за уважени и прожитых лет. Ее глупость уже ни на какую жопу не натянешь.
