Русские средства массовой информации называют Пугачеву «императрицей», «ее величеством» и «великой Аллой». Слава Пугачевой лежит на границе высокой и массовой культуры – так, 1998 году, размышляя о том, какие видеозаписи и звуки уходящего XX века останутся в памяти у зрителей, журналистка Мария Варенга предположила, что это будут три великих представителя советской культуры: Майя Плисецкая, Святослав Рихтер и Алла Пугачева, причислив тем самым творчество эстрадной певицы к сфере высокой культуры [Варенга 1998: 8]. В 1999 году писательница Т. В. Москвина полушутя-полусерьезно сравнила Аллу Пугачеву по значимости и величию с Александром Пушкиным:
В 1999 году два крупных порождения русского гения празднуют свой юбилей: Александр Пушкин и Алла Пугачева. Неспроста их инициалы сливаются в задорное цирковое «АП». Что-то в этом есть – а если нет, так вообразим, что есть [Москвина 1993: 23].
В том же 1999 году, награждая певицу орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени, президент России Б. Н. Ельцин признал, что у него с Пугачевой много общего, поскольку оба они любят идти «наперекор всему», пошутив при этом, что войдет в историю как «тот, который жил в эпоху Пугачевой!»[60]. В своей шутке Ельцин вспоминает советский анекдот о том, как в будущем будут вспоминать Генерального секретаря КПСС Л. И. Брежнева: «Кто такой Брежнев? Мелкий политический деятель эпохи Аллы Пугачевой».
В 2000 году, во время американских гастролей певицы, газета «New York Times» описывала Пугачеву как «богиню русской поп-культуры, московскую Тину Тернер с чертами Эдит Пиаф, чьи песни выражают чаянья миллионов», добавляя при этом, что в России «есть только одна суперзвезда: Алла» [Smale 2000]. В 2005 году русское издание журнала «Forbes» опубликовало фото Пугачевой на обложке августовского номера, в котором был представлен список пятидесяти самых известных русских, назвав ее «самой яркой звездой российской поп-сцены», по мнению журнала: «Она может не записывать новых альбомов, не ездить с гастролями и не мелькать на ТВ – статусу примадонны уже ничто не повредит» [Forbes 2005][61]. Несмотря на то что в 2009 году Пугачева объявила о прекращении концертной деятельности, в 2010 году в том же самом рейтинге журнала «Forbes» она занимала второе место после теннисистки Марии Шараповой. При составлении рейтинга «Forbes» учитывает три фактора: популярность звезды, уровень годового дохода, интерес СМИ и интерес публики[62]. Непрекращающийся интерес российских СМИ к Пугачевой и ее семье можно сравнить только с увлечением западных таблоидов жизнью королевской семьи Великобритании, ибо в контексте русской культуры семья Пугачевой является чем-то вроде семейства царственных особ-комедиантов. Необычайная востребованность пугачевского клана в мире шоу-бизнеса несомненно заслуживает подобного внимания публики и прессы. Пятый муж поп-дивы, Максим Галкин, – талантливый пародист и шоумен; дочь, Кристина Орбакайте, – эстрадная певица и киноактриса, а внук, Никита Пресняков, – многообещающий актер и певец.
Несмотря на то что Пугачева практически не известна за пределами России и стран ближнего зарубежья, она является одним из самых продаваемых исполнителей в мире. Ее продажи сопоставимы с Элвисом Пресли и группой «Битлз», а ее голос знаком каждой русской семье. Ни исполнительский стиль, ни внешность Пугачевой не вписываются в традиционную эстетику западной поп-дивы, но на протяжении уже почти полувека она остается самой знаменитой женщиной России и постсоветские СМИ продолжают прославлять ее за уникальную русскую самобытность. В отличие от западных звезд шоу-бизнеса ее поколения, типа Мадонны, Пугачева крайне статична, и если двигается на сцене, то не танцуя, а пританцовывая. Основа ее воздействия чисто русского свойства, поскольку своими трехминутными мини-спектаклями певица «берет за душу» или смешит, воздействуя на публику на чисто эмоциональном уровне, а не с помощью идеально отточенной танцевальной или вокальной техники исполнения. Пугачева плачет и смеется вместе со зрителем, точно прекрасная драматическая актриса, полностью вкладывая в исполнение душу. Она выработала с годами свой неподражаемый стиль, и любые попытки молодых певцов исполнять ее песни обычно заканчиваются неудачей.
В чем же причина столь долголетней славы певицы, всенародной любви и ее постоянного присутствия в советском и постсоветском культурном пространстве? Существует ли ключ к пониманию феномена Пугачевой? В этой главе я постараюсь ответить на эти вопросы, высказав предположение, что в дополнение к сценическому магнетизму, неисчерпаемой энергии и исполнительскому таланту существуют еще два важных фактора, повлиявших на всенародную славу Пугачевой. Во-первых, это шутовской сценический имидж, который Пугачева культивировала на протяжении всей карьеры: арлекинизированный образ примадонны-шутихи – роль, глубоко укоренившаяся в истории русской культуры и уникальная в мире современного шоу-бизнеса[63].
Во-вторых, успешное сочетание в ее творчестве двух основных черт советской эстрады: многообразия жанров и слияния высокой культуры с массовой[64]. Бесстрашные творческие эксперименты, внешние метаморфозы и бурная личная жизнь всегда лишь способствовали ее популярности. Как написал однажды писатель М. М. Жванецкий:
На всех обложках – она. Ее лицо меняется, ее личность – неизменна. Что такое личность? Что такое магнетизм? Что такое неповторимость? Объяснить невозможно, можно только показать: вот она – Алла Борисовна Пугачева [Жванецкий 1998].
Не исключено, что Жванецкий подшучивает над многочисленными пластическими операциями певицы, но тем не менее он точно определяет суть феномена Пугачевой: несмотря на политические, экономические, исторические и личные пертурбации, она всегда оставалась верна своему творческому кредо и своим зрителям.
Песня о трагикомическом клоуне Арлекино принесла Пугачевой широкую известность в Советском Союзе и престижную премию для певцов стран социалистического содружества – Гран-при на болгарском фестивале «Золотой Орфей». Музыка была написана болгарским композитором Э. Димитровым, а стихи – поэтом Б. Б. Баркасом с участием самой Пугачевой. Текст песни отражает увлечение певицы цирком и ярмарочными представлениями, поскольку в молодости она работала концертмейстером в эстрадно-цирковом училище. В одном из интервью Пугачева рассказывает, что ее всегда интересовали песни, в которых можно выразить комизм, боль, иронию, насмешку и грусть [Беляков 1997:140–141]. Исполняя «Арлекино», Пугачева появилась на сцене и на телевизионных экранах с взлохмаченной копной рыжих кудрей, ее руки подражали движениям марионетки, а пение чередовалось с клоунским смехом – песня исполнялась как мини-спектакль об одиноком трагическом клоуне. Организаторы фестиваля охарактеризовали ее выступление как «Пугачевский взрыв» [Серебрянникова 1997: 197].
К тому времени Пугачева уже сильно отличалась от других эстрадных певцов не только великолепными вокальными данными и даром передавать контрастные настроения, легко переходя от комического к трагическому, но и талантом драматической актрисы. Ее копна рыжих волос и порой неуклюжая пластика были невероятно самобытны. Выступления Пугачевой стали бунтом против всех канонов советского эстрадного пения середины 1970-х, когда неподвижно-статичные, приглаженные и неброско одетые
