всех сил стараясь целиться в сторону от того места, где, как ей казалось, стояла Тандри. Сейф ударился об угол со зловещим треском и упал, но, к счастью, не открылся.
Она бросилась обратно на кухню.
Вив бросила взгляд на Чернокровь на стене, гирлянды уже превратились в пылающие руины из пепла. Затем она обеими руками сняла кофе-машину со стойки и неторопливо направилась обратно к открытой двери. Искры, падавшие сверху, осыпали ее плечи и волосы — маленькие молнии боли. Часть ее косы загорелась, но у нее не было свободной руки, чтобы ее потушить. Она мрачно продвигалась вперед, мышцы напрягались под неудобной нагрузкой. Она остановилась перед пылающей перекладиной и пожалела, что у нее не хватило присутствия духа отодвинуть ее вместе со скамейкой, чтобы расчистить путь. Но теперь было уже слишком поздно для этого. Слишком поздно для чего-либо еще.
Она сделала один огромный шаг над горящей перекладиной, держа машину перед собой. Огонь лизнул ее бедра, обжигая кожу, острая боль пронзила обе ноги, а затем она оказалась снаружи.
Шатаясь, Вив выбралась на улицу, осторожно поставила машину на мостовую и застонала. Ее спина пронзительно закричала от боли, которой она не испытывала уже несколько недель.
Когда она повернулась обратно к зданию, притолока над большими дверями рухнула, а сами двери сложились внутрь огромным сгустком зелени, приземлившись с гулким звуком взрыва. Створчатое окно разлетелось, наружу вылетели острые куски стекла. Все закрыли лица руками.
Ошеломленные, они стояли на улице, изнывая от жара, исходившего от здания. Крыша начала скрипеть и трескаться, потом она содрогнулась и рухнула, черепица посыпалась в комнату внизу, где засветилась ярко-красным в озерах зеленого пламени.
Стоя в нижнем белье рядом с опрокинутым сейфом и кофе-машиной, Тандри нашла руку Вив и крепко ее сжала. Она закашлялась, ее глаза наполнились слезами.
Вив с застывшим лицом заглянула в лавку. Большой стол начал заваливаться набок, наполовину погребенный под вишнево-яркими плитками, и осыпаться на то место, где лежал Скалверт-Камень.
Она в ответ сжала руку Тандри:
— По крайней мере, мы потеряли не все.
Тандри мрачно посмотрел на машину и сейф:
— Тебе не следовало так рисковать.
Проследив за ее взглядом, Вив полностью повернулась к Тандри и наклонилась, пока их лбы не встретились, плечи поникли под тяжестью потери, ужаса и изнеможения.
Тихим голосом, настолько тихим, что, она была уверена, Тандри не услышит его за ревом пламени, нарастающим шумом людей и звоном сторожевых колоколов, она пробормотала:
— Я не это имела в виду.
25
Вскоре после начала пожара появились Стражи с фонарями в руках и заревели на растущую толпу на улице. Вив лишь смутно ощущала их присутствие, пока один из них не приблизился, направленный к ней каким-то соседом. Она тупо отвечала на его вопросы и почти сразу же забывала свои ответы. Когда он исчез, она снова стала глядеть на обломки.
Воспламенители из Акерса — узнаваемые по их мантиям, булавкам и учено-раздраженному виду — смогли сдержать призрачное пламя и предотвратить его распространение на соседние строения, но они ничего не могли сделать, что изменило бы исход для самой лавки, поэтому они позволили ей сгореть.
Пламя бушевало почти до рассвета, и Вив с Тандри оставались на улице, наблюдая, как лавка превращается в пепел. Время от времени стены падали — сначала медленное разрушение, а затем внезапный порыв, когда бревна обрушились внутрь в закрученных штопором лентах искр.
Тандри прижалась к Вив. Они были совершенно сухими, как будто их обдувал пустынный ветер. Кожа на лице Вив была ободрана, ожоги на бедрах воспалились и пульсировали. В какой-то момент Лэйни, прихрамывая, подошла к ним, неся одеяла, чтобы прикрыться. Было слишком жарко, и Вив почти сразу же сбросила свое, хотя Тандри накинула свое на плечи и сжала спереди кулачком.
Постепенно Тандри в изнеможении прислонилась к руке Вив. Суккуб не предлагала им уходить, но в какой-то момент она пробормотала:
— Когда ты будешь готова, мы пойдем ко мне.
Вив не могла заставить себя принять это предложение.
Несмотря на жар на ее теле, холод бежал от черепа Вив к подошвам ног, как будто каждый день, проведенный ею в Туне, уходил, оставляя растущую пустоту, самое физическое проявление отчаяния, которое она когда-либо знала.
Было ли это тем, о чем говорила Тандри? Как она это назвала… Мистическая Обоюдность? Было ли это похоже на то, что чувствовала она? Или это была просто обычная, каждодневная безнадежность?
Она не знала. И полагала, что это не имеет значения.
Тандри попробовала еще раз, по-прежнему непрямо:
— Ты разве не устала? — Ее голос был хриплым. Хотя призрачное пламя почти не дымило, у них все еще горело в горле.
— Я не могу уйти, — сказала Вив. — Пока нет.
Ее взгляд был прикован к месту в самом сердце убывающего разрушения, где когда-то покоился Камень.
Она должна узнать, там ли он.
Когда забрезжил рассвет, зеленое пламя зашипело и погасло, как будто оно питалось ночью не меньше, чем земным топливом. Однако жар все еще был невыносимым — к почерневшим бревнам и обугленной и раскаленной черепице нельзя было даже приблизиться.
В конце концов, Тандри уговорила Вив посидеть на крыльце Лэйни, и они вместе наблюдали, как рассвет полностью расцветает. Теперь почерневшее дерево действительно дымилось более естественным образом, как будто до этого его пожирал мистический огонь. Черное, ядовитое облако сажи росло и спиралью поднималось к небу, где его разрывал на части и рассеивал ветер, дувший со стороны реки.
Лэйни стояла позади них, опираясь на метлу. Через некоторое время Вив спросила срывающимся голосом:
— Лэйни, у тебя нет ведерка или двух, которые ты могла бы одолжить?
Старуха принесла два ведерка, и Вив взяла по одному в каждую руку. Все еще босиком, в нижней рубашке и коротких полотняных штанах, она подошла к колодцу, наполнила оба ведерка и мрачно выплеснула воду на пепелище там, где когда-то были большие двери. Теперь вода плескалась и шипела, потому что не было зеленого пламени, которое могло бы сжечь ее прежде, чем она успела бы упасть.
Она отнесла ведра обратно к колодцу, снова наполнила их и снова выплеснула воду. И еще. И еще, медленно продвигаясь внутрь, к руинам, которые когда-то были большим столом.
Вив не считала походы к колодцу, и ее ноги оставляли кровавые отпечатки на булыжниках. Пепел облепил ее ноги
